Тень вождя
Товарищ Сталин верно указал, что троцкизм подрывает основы большевизма. Следовательно, задача партии – похоронить троцкизм. После того, как эта сталинская речь была опубликована в «Правде», началась агония троцкизма и Троцкого как политика.
Молодежь, не знакомая с обстановкой того времени, часто спрашивает: «Почему товарищ Сталин не разделался со всеми врагами разом сразу же после Гражданской войны? Ведь, к тому времени уже было ясно, кто есть кто. Зачем понадобилось ждать аж до второй половины 30-х годов?». Вопрос логичный и закономерный. Я отвечаю так. Для того чтобы разделаться с врагами, нужно было крепко стоять на ногах, нужно было иметь поддержку партийного большинства. А в начале 20-х годов, если говорить откровенно, в руководстве партии вражеский элемент составлял большинство. И просто так вот, с наскоку, их было не одолеть. Искусно маскируясь под честных большевиков, враги пользовались поддержкой у части членов партии. И беспартийные их также поддерживали. Действовать приходилось с учетом этих обстоятельств. Если бы Троцкого попытались сместить с постов Председателя Реввоенсовета и наркома по военным и морским делам в 1919 году, то это неизбежно бы привело к дезорганизации управления Красной армией. А в 1925 году, после того, как Троцкий был разоблачен, его смещение прошло «безболезненно» и никаких отрицательных последствий не имело, только положительные.
Троцкий считал всю критику в свой адрес «отрицанием внутрипартийной демократии». Товарищ Сталин четко высказался по этому вопросу. Демократия демократией, а соглашательство по принципиальным вопросам невозможно. Либо делаем правильно, так, как нужно делать, либо делаем неправильно. Либо те принципы, либо эти. Середины тут быть не может. Поступаться принципами означает привести партию к идейному перерождению и смерти [74]. Что, собственно, и произошло с меньшевиками и эсерами, которые пытались угодить «и нашим и вашим».
Партия дала Троцкому возможность осознать и исправить свои ошибки, искупить вину честным трудом на благо народа. Он был оставлен на руководящей работе. Троцкого назначили сразу на три поста – председателя Главконцесскома [75], начальника электротехнического управления и заведующего научно-технического отдела ВСНХ [76].
В 1925 году Троцкий остался в партии и на ответработе [77] благодаря товарищу Сталину. Незадолго до пленума, на котором Троцкого сняли с военного руководства, состоялась его встреча с товарищем Сталиным. Инициатива этой встречи принадлежала Троцкому. На ней, кроме Сталина и Троцкого, присутствовали я и секретарь Троцкого Сермукс. Догадываюсь, что Троцкий намеренно пожелал разговаривать при свидетелях, хотя меня он после того случая, о котором я писал выше, демонстративно не замечал, смотрел на меня, как на пустое место. Говорил Троцкий долго, много, он не умеет выражаться лаконично, но суть сказанного им можно выразить одной фразой: «Я готов работать там, куда меня направит партия, сидеть без дела не могу». Сталин на это ответил, что люди с опытом нужны, но только в том случае, если им можно доверять. Троцкий заверил, что осознал свои былые ошибки и впредь повторять их не намерен. Впоследствии, когда он не только повторил, но и приумножил свои ошибки, стало ясно, что эти заверения были всего лишь уловкой. Троцкий надеялся, что демонстрация готовности работать и слова о признании ошибок, сказанные не с трибуны, а в доверительной личной беседе с Генеральным секретарем ЦК, помогут ему сохранить за собой руководство армией. Говоря о том, что готов работать где угодно, он имел в уме «остаться наркомом и председателем Реввоенсовета».
Я долго не мог понять всей гениальности сталинского плана по отношению к Троцкому. Почему товарищ Сталин не принял предложение Зиновьева и Каменева о полной «отставке» Троцкого? Ведь он хорошо знал Троцкого и понимал, что доверять ему не следует. Разумеется, всегда есть вероятность того, что человек может осознать и исправиться, но Троцкий относился к той категории «горбатых», которых может исправить только могила. Вначале я думал, что причиной перевода Троцкого на сугубо хозяйственную работу стало желание товарища Сталина использовать организаторские способности Троцкого там, где он не представлял опасности для государства. Определенные организационные способности у Троцкого имелись. Правда, он больше тяготел к слову, нежели к делу, но при желании мог повести массы за собой. Вопрос в том – в какую сторону.
Товарищу Сталину присущ рачительный, хозяйский подход к кадрам. Если человек не справляется на одной должности, то это еще не означает, что на нем нужно ставить крест. Возможно, на другой должности он справится и будет хорошо работать. Помню, как во время работы в Рабкрине я предложил сократить постоянных представителей в учреждениях. Причин для того было две. Первая – в учреждениях массово происходило сближение представителей Рабкрина с проверяемыми лицами, что сводило контроль к формализму. Вторая – такое положение дел отвлекало (практически – без пользы) значительное количество сотрудников, которых мы могли бы использовать на других участках. Так вот, по поводу каждого из сокращенных представителей Рабкрина товарищ Сталин требовал от меня отчета. Составляя сводки, я в отдельной графе указывал, на какую работу или в чье распоряжение переведен сотрудник.
Но с Троцким было иначе. Не рачительность руководила товарищем Сталиным, а желание разоблачить всю троцкистскую группировку, чтобы в партии не осталось ни одного скрытого врага-троцкиста. Для этой цели Троцкому были даны время и возможность для деятельности. Используя свои хозяйственные должности в качестве прикрытия, Троцкий много разъезжал по стране, встречался со своими сторонниками и в результате все они попадали на заметку в НКВД. Главным недостатком Троцкого было невероятное самомнение, мешавшее ему трезво смотреть на вещи. Он гордился этим недостатком. Елена Розмирович [78] рассказывала о том, как она однажды упрекнула Троцкого в том, что считает себя много лучше других. Троцкий ответил ей на это цитатой из какого-то классика. Дословно не перескажу, но смысл был таков – самомнение означает независимость и смелость, отсутствие раболепия, так что ничего плохого в нем нет [79]. Вспоминая об этом, Розмирович удивлялась – ну как же Владимир Ильич, будучи эталоном скромности, может терпеть Троцкого?
Из-за своей самонадеянности Троцкий считал себя великим конспиратором, которому ничего не стоит обвести вокруг пальца сотрудников НКВД, но на деле было не так. Вся его конспирация не стоила и выеденного яйца. К 1927 году НКВД имело сведения практически обо всех разбросанных по стране троцкистах.
Другой бы на месте Троцкого задумался относительно своего положения и сделал выводы, но Троцкий продолжал гнуть прежнюю линию. Делал вид, что полностью погрузился в хозяйственные дела, а сам тем временем сколачивал новую оппозицию в компании с Зиновьевым и Каменевым. Вспомнился мне сейчас бывший врангелевский генерал Слащев [80]. На что уж был ярый враг Советской власти, столько хлопот нам доставил в Крыму, а ведь осознал историческую необходимость революции, вернулся из эмиграции, других призывал вернуться и честно жил в Москве, не ввязываясь ни в какие заговоры, преподавал на курсах комсостава. С учетом его прошлого, Слащев находился под пристальным наблюдением органов, но за все время ни разу ни дал повода заподозрить себя в чем-то недостойном. Так что и враг может стать другом, если поймет законы развития общества и необходимость диктатуры пролетариата. Умный человек не станет противиться неизбежному, не станет пробовать крутить вспять колесо истории. Белогвардейский Слащев оказался много умнее Троцкого, Каменева, Зиновьева и других врагов Советской власти, которые называли себя «коммунистами», не понимая сущности коммунизма.