Приходи на меня посмотреть (СИ)

Но воскресенье все же приходит, а вместе с ним – и новая порция «Ежедневного пророка», в каждом номере которого – информация о здоровье Героя. Северус Снейп пробегает глазами заголовки: «Выживет ли снова Мальчик, который?» (это номер за понедельник); «Что скрывают врачи Святого Мунго: правда о ранении Героя» (вторник); «Гарри Поттер будет жить!» (среда); «Как обмануть смерть?» (четверг); «Новейшие методики колдомедицины: без них магическая Британия была обречена понести тяжелую утрату» (пятница); (суббота – никакого Гарри Поттера, видимо, все средства магической информации освещают визит министра Шеклболта Кингсли во Францию); зато в воскресном выпуске – бомба: «Я выжил, благодаря друзьям!» (интервью Героя, данное нашему специальному корреспонденту Рите Скитер).
Северус Снейп трет виски, смахивает с глаз пряди грязных волос, тупо смотрит на газетную колдографию. Гарри Поттер улыбается смущенно, лежа на койке в отдельной палате Святого Мунго, а рядом с ним — тоже смущенно — улыбаются вечные участники Золотого Трио: Гермиона (все еще Грейнджер) и Рональд (все еще Уизли). Снейп хмыкает: похоже, Уизли – это диагноз. Поттер выглядит закономерно-бледно, хотя и пытается сидеть, опираясь на подушки. Видимые конечности – в наличии. Гриффиндорский оптимизм – в наличии. Пресловутый шрам — в наличии.
Северус Снейп аккуратно сворачивает газеты и откладывает в сторону. У него останется целая неделя, чтобы подробно изучить содержание. Потом – еще одна неделя. Потом – еще. А потом, если Поттер не вляпается в очередную заварушку, в первый понедельник месяца можно будет ждать посетителя.
И он приходит. Прямо в камеру, а не в комнату для посещений. Кто же осмелится напоминать самому Гарри Поттеру о правилах внутреннего распорядка тюрьмы Азкабан?! Тем более, что все привыкли. Гарри Поттер приходит к Северусу Снейпу вот уже пять лет. Каждый первый понедельник месяца, исключая те дни, когда отлеживается в стерильно-белой палате Святого Мунго. Гарри Поттеру не идет белый цвет, это Северус Снейп знает наверняка. Точно так же, как его самого не красит серый. Зато к поттеровским глазам отлично подошел бы зеленый. Поттер никогда не носит зеленого. Только один раз на выпускном балу в Школе авроров, где Северус Снейп произносил традиционную речь от имени Министерства. (Кингсли, как назло, оказался в командировке. Почему-то каждый раз, когда намечался очередной визит представителей Министерства в Школу авроров, Министр оказывался в командировке или на каком-нибудь важном заседании. Злой рок – не иначе. И отдуваться приходилось заместителю по вопросам социальной политики, кому же еще! Ну, если учесть, что он же и составлял расписание командировок Министра, то вполне по заслугам…) Их с Поттером разговор на том балу побил все рекорды краткости:
— Поздравляю, аврор Поттер!
— Благодарю вас, профессор!
Сегодняшний диалог обещал быть гораздо плодотворнее. Тем более, что у Северуса Снейпа было что сказать и показать аврору Поттеру. Пресса навеяла. Волшебная сила печатного слова.
В конце концов, у него осталось всего три месяца. Тоже своего рода магическое число. А значит, настала пора подводить итоги. И раздавать долги. Самые важные, из неприкосновенного запаса.
Первым в камеру всегда вплывает стул. Тот Самый Стул. Благородного темного дерева, с изысканной резьбой на спинке и потертым сидением зеленого плюша. Всегда один и тот же, вот уже пять лет неизменный стул. Северусу Снейпу доставляет удовольствие думать, что вот уже пять лет в недрах мрачного Азкабана таится и ждет своего часа стул, чье предназначение и высший смысл – быть стулом самого Гарри Поттера. (Совершенно ведь очевидно, что в перерывах между визитами Самого стул безнадежно пылится, задвинутый куда-нибудь в угол.) А еще не может не радовать зеленый цвет сиденья. Как будто кто-то самым подобострастным образом подбирал цвет сиденья к поттеровским… хм… глазам. Северус Снейп всегда был уверен, что Поттеру пойдет зеленое.
Следом за стулом в камеру входит сам Поттер. Северус Снейп не встает при его появлении, только еще сильнее выпрямляет спину и расправляет плечи. Вскидывает на вошедшего глаза и в одно стремительное мгновение подмечает все: привычно помятую форменную аврорскую мантию, бледную кожу, усталый взгляд, косой некрасивый шрам, бегущий от левого уха к ключице. («Вот, значит, куда тебе прилетело нынче, Поттер!») Поражаясь очередной тонкой симметрии их судеб, Северус Снейп с кривоватой ухмылкой поглаживает свои собственные шрамы: почти в том же самом месте, что и у Поттера, только справа. Поттер дергает головой. Северус Снейп опускает глаза.
— Рад, что вы выжили, мистер Поттер.
— Благодарю вас, профессор. Это было… ожидаемо.
Посетитель опускается на стул, минуты две-три молча смотрит в потолок. (Потолки тюремной камеры Азкабана – потрясающе интересная штука! Можно разглядывать вечно.)
Потом:
— Я много думал, пока лежал в больнице…
(Раньше Северус Снейп обязательно прошелся бы по самой возможности мыслительного процесса у своего бывшего ученика, но теперь он молчит. «Tempora mutantur et nos mutamur in illis». («Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними».) Не стоит спорить с Овидием.)
— Похоже, мне пора прекратить посещения.
Северусу Снейпу хочется взвыть в голос. Но он молчит, предоставляя выговориться Поттеру.
— Ваш срок подходит к концу. Я ничего не могу сделать, чтобы как-то повлиять на это обстоятельство. Тогда — зачем?
Северус Снейп пожимает плечами. Вольному, как говорится, воля.
— Если честно, я и сам не понимаю, почему до сих пор прихожу к вам…
(«Если честно, я тоже не понимаю, Поттер. Но ты приходишь».)
— Уйдете сразу или все-таки для начала посмотрите воспоминание? – ничего кроме вежливого интереса. Из серии: мне абсолютно все равно. И незачем Поттеру знать, что у тебя трясется от ужаса каждая жилка в твоем чертовом искореженном жизнью теле.
— Посмотрю. Хотя ничего нового вы мне уже не покажете.
Конечно, Поттер. Чего уж тут нового после пятидесяти двух сеансов боли, страдания и пыток… Чего еще можно ожидать от воспоминаний Северуса Снейпа?
— Надеюсь, ранение не вышибло из вас остатки навыков легилименции.
— Ни в коем случае.
Северус Снейп усаживается поудобнее на своей жесткой койке. Подкладывает под спину подушку, чтобы удобнее было, в случае чего, падать. Техника легилименции Поттера за последние годы весьма усовершенствовалась, но по-прежнему очень сильно смахивает на атаку тяжелой, закованной в доспехи маггловской конницы времен битвы при Пуатье.
— Легилименс!
Северус Снейп вздрагивает как от удара и привычно закрывает глаза. Добро пожаловать, мистер Поттер!
…Белая больничная палата Святого Мунго. Не тот роскошный люкс, в котором обычно выхаживают раненого Героя всея Британии, а маленькая занюханная комнатушка, с трудом вмещающая в себя одну койку, одну табуретку и одну тумбочку. И одно безжизненное тело под серым казенным одеялом. Северус Снейп! Серые казенные одеяла – твой рок.
Рядом привычно дышит Поттер. Живой Поттер. А тот Поттер, из воспоминаний, кажется, не дышит вовсе, судорожно цепляясь за тощую, похожую на куриную лапу руку находящегося без сознания Северуса Снейпа. Больной внезапно открывает глаза. Поттер, сидящий у его постели там, в Святого Мунго, вздрагивает от неожиданности – и отпускает пальцы, которые только что бессознательно тискал. Поттер за плечом вздрагивает тоже. Какая предсказуемая реакция!
— Профессор! Вы живы!
— Жив, как видите.
Голос похож на карканье. Только очень тихое карканье. Горло обмотано ровными рядами белоснежных бинтов. Что скрывается под ними, знать почему-то не хочется.
— Это чудо!
— Ерунда. Всего лишь вовремя принятое противоядие. Простая предусмотрительность.
— Вы были без сознания целых три дня. Я думал, вы не очнетесь.
Тот Поттер, в больничной палате, нервно теребит край пододеяльника, то и дело поправляет очки, вздыхает, точно хочет что-то спросить, но никак не может решиться.