Пострадавшая магия (ЛП)

— В этом году, — он сделал паузу, словно не знал, хотел ли продолжать разговор. — А ты?
— Тоже. Я чувствовал, что мы схожи.
Он смотрел на меня пристально, но не узнавал. Холодок пробежал по моей спине. Я бы смотрел на него так, если бы не вмешалась та женщина-экзаменатор. Я бы потерял все.
Конечно, из обрывков я помнил плохое отношение парня к старой магии, так что, может, было к лучшему, что он не знал, кем я был.
— Я не могу об этом говорить, — сказал он, и я понял, о чем он, как мог понять только товарищ по экзамену.
— Знаю, — сказал я. — Но, кхм, мне нравятся твои волосы.
Он провел ладонью по ирокезу со смесью гордости и смущения.
— Было лучше. Больше. Я отращиваю его. И я лучше возьму пончик, пока все не съели.
Писк микрофона донесся со сцены. Парень — за двадцать, широкоплечий и подтянутый, с бронзовой кожей и черными волосами, что завивались за ушами — постучал по микрофону на трибуне. Ноэми кивнула, просияв.
— Всем привет! — сказал парень теплым голосом. — Рад видеть, как много вас готово поделиться историями и, может, заняться делом ночью.
— Привет, Луис! — завопили голоса из толпы. Ага, это о нем говорила Ноэми.
— Мы начинаем, — сказал он. — Некоторые хотят, чтобы их услышали. Но сначала я хочу поприветствовать тех, кто пришел в Лигу Свободы магии впервые. Мы открыты для всех — Приглушенных, Выжженных, простаков — кого лишили всех возможностей в мире магии лидеры Конфедерации. Когда я начал собрания четыре года назад, нам нужно было место для небольшой группы. Поражает, как много нас стало, и как вырос наш энтузиазм.
Люди хлопали, некоторые вопили. Все повернулись к сцене и смотрели.
— Устраивайтесь удобнее, угощайтесь, слушайте и не скрывайте мыслей, — добавил он. — Мы просим только это. Если хотите что-то сказать, подходите ко мне в любой миг. Я вас пропущу.
Он отошел, и к микрофону встал пухлый бледный парень.
— Мы знаем, как Конфед объясняет Приглушение, — начал новенький, его решительный тенор разносился по комнате. — И мы знаем, что все это бред.
Некоторые вокруг меня согласно ухали. Парень продолжил, указал примеры, когда Избранные маги вредили, а Приглушенные совершали много добра, но могли сделать больше с полной связью с магией. Я не слышал мелодию вокруг себя, но другая энергия наполняла комнату, полная пыла и решимости.
Сердце колотилось. Парень ругал политику, что была написана людьми, как мой прадед и дядя Реймонд. Я слышал, как мои родители поддерживали Приглушение. Я не знал, что сказали бы в моей семье об этой речи или о том, что я пришел ее послушать. Но, хоть я нервничал, я улыбался.
Юпитер, Марс и Венера, эти люди были мне нужны, если я хотел подавить Круг, убрать экзамен и все, что они ввели. Они видели те же кошмары, что я и, даже если не все пережили лично или не могли вспомнить.
После Приглушенного парня Луис предложил микрофон девушке по имени Эри, метку Выжженной было видно на ее оливковой коже под челкой волос с розовыми прядями. Она болтала, жаловалась на скрытность экзамена, и как потом обращались с участниками, но я не мог отрицать, что ее гнев находил во мне ответ. К моему удивлению, потом на сцену пошла Ноэми.
— Я так рада, что вы приняли меня, когда я начала приходить сюда, — сказала она, голос подрагивал, она сжимала микрофон. — Знаю, многие маги думают, что людям без магии нет места в вашем обществе, и я не виню их из-за того, как мы, «простаки», с вами обращаемся. Но мы многому можем у вас научиться, а это я люблю больше всего. Я выросла на истории о ведьмах и колдунах, и я хочу узнать, как все на самом деле. Вам не нужно использовать магию, чтобы изучить ее. Если Конфедерация откроет хоть несколько мест для академиков без магии, чтобы проводить исследования в их библиотеках, проводить тесты и эксперименты, чтобы мы все лучше понимали этот феномен. Думаю, это пошло бы на пользу всем.
Я смотрел на нее, а она описывала свое мнение, перечисляла свои попытки убедить представителей Конфеда, что она была серьезной и посвятила себя изучению магии. Она была простачкой?
Мне не стоило удивляться. Луис упоминал простаков. По ее виду сложно было понять. Я просто…
Было глупо думать о простаках, когда я не говорил с не-магами, кроме заказа еды в ресторане или такси. Я думал, что они как-то отличались от нас, хоть разницей была лишь связь с магией, которой многие тут были лишены.
Ноэми явно любила концепт магии, как я любил использовать магию.
Когда она закончила, женщина с темной кожей средних лет встала за трибуну.
— Хорошо, ребята, — сказала она. — Одни слова никуда нас не приведут. Я хотела бы продолжить обсуждение насчет мишеней нашей акции протеста. Кто готов идти вперед? Приходите ко мне у столика пончиков.
Мои ноги напряглись, я смотрел, как большая часть толпы пошла к столу. Моя семья была явной мишенью для протеста. Я волновался от атмосферы, не знал, можно ли так нагло идти туда.
Я мог хотя бы послушать, может, добавить что-то полезное, не раскрывая свои связи с людьми, которых они видели врагами. Разве я не пришел сюда что-то делать?
Я вдохнул и прошел туда, где собрались ребята со сверкающими глазами.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Рочио
— Ох, там еще больше коробок, — сказал Сэм, шурша брезентом. — Это нужно вытащить.
Брандт уже вытаскивал ящики оружия в соломе из гаража. Я подошла к Сэму вместе с одним из младших оперативников, девушкой по имени Джослин, которая была на пару лет старше меня. Ее каштановый хвост раскачивался, она схватила ящик и вышла.
Наш отряд обнаружил запас магически усиленного оружия, благодаря намеку и осторожному сканированию. Зачарованное оружие запрещено международным законом, но я догадывалась, почему «Борцы за справедливость» решили придать так сил своим союзникам без магии.
Теперь никто оружие не использует. Мы заберем его на базу для нейтрализации. Но при виде черных дул, барабанов в форме яйца в тусклом свете электрического фонаря я поежилась, подумав, сколько запасов мы еще не нашли, и как их собирались использовать группы мятежников.
— Осторожно, — напомнил мне Сэм, я подняла ящик рядом с ним. — Следи за магией в них по пути. Если что-то начнет меняться, бросай коробку и прикрывайся.
— Поняла, — сказала я. Я побывала на десяти миссиях за последние две недели, в остальное время я тренировалась и слушала теорию, но напряжение оставалось в мышцах, пока я несла ящик с оружием. Жилет, зачарованный или нет, не спасет, если это оружие взорвется.
Холод щипал мои щеки, пока я несла ящик по бетону переулка к гравию парковки, где мы опустили вертолет. Сэм сказал, что тут, далеко на севере, можно будет увидеть снег в следующем месяце. В вертолете горел свет, Десмонд быстро кивнул мне, сидя за панелью связи. Он напрягся, губы двигались от едва слышных чар.
Я толкнула ящик в заднюю часть вертолета и побежала к гаражу. Я вошла и успела услышать Джослин:
— Это еще что?
Она вытащила из-под ящика грязный листок. Ее толстые брови сдвинулись, она прищурилась.
— Блин. Это схема взрывных чар, да?
Сэм склонился к ней, хмурясь.
— Да. И тут есть адрес, — он постучал по надписи на кириллице наверху страницы. — Если это близко, стоит заглянуть, не оставили ли они чары там, и активны ли они, — он нажал кнопку микрофона, прикрепленного к толстовке. — Поуэлл, посмотри адрес. Я отправлю картинку.
— Есть, — сказал Десмонд в наушнике. Через минуту после отправленной фотографии он заговорил снова. — Пять улиц севернее, две на восток. Высокое каменное здание с красной крышей. Проверить место сканом?
— Да. И сообщи базе, пусть узнают, почему это здание может быть атаковано, — Сэм повернулся к нам. — Брандт, Лопез, осмотрите здание. Если найдете чары, расправьтесь с ними или зовите на помощь.
Брандт поманил меня за собой ладонью, взгляд стал мрачнее обычного. Мы пошли по улице мимо мрачных лиц зданий в этой части города.