Самая главная злодейка (СИ)

один нормальный мужчина бороться не будет.
Эван прав, прав во всем. Я не достойна такого мужчины. И как
же ему не повезло, что именно я стала его истинной, его любовью,
его страстью, его воздухом, его сердцем и душой. И он никогда не
говорил мне о своей боли. Никогда. Переживал все один, лишь бы
меня не ранить, лишь бы не задеть, лишь бы проклятие его семьи
меня не коснулось. Он так хотел меня защитить, что избаловал этим.
Я забыла, что и он иногда нуждается в защите, в любви, в простом
сочувствии, что ему тоже бывает очень тяжело быть тем, кто он есть,
принимать решения, сражаться со всем светом. А я всего лишь еще
одна его проблема, капризная, избалованная соплячка, считающая,
что он мне что-то должен.
Что ж Клементина, Эвен прав и в другом — тебе пора взрослеть,
пора учиться любить, защищать, отращивать толстую кожу, если я
хочу быть с этим мужчиной. А я хочу, я очень хочу. И значит, я
должна стать не глупой, вечно ноющей соплячкой, а сильной и
уверенной в себе женщиной. Той, которая способна не только быть
опорой для своего мужчины, но и побеждать врагов, быть глухой к
сплетням и пересудам, смотреть в будущее без страха и детской
наивности. Сделать все, чтобы никто, ни один из этих снобов дэйвов
не посмел сказать, что я чего-то там не достойна. И у меня для этого
не так уж много времени. Всего месяц. Потому что когда я вернусь
после практики в Арвитане, чтобы пройти последнее перед выпуском
испытание, я должна быть уже другой — готовой вступить во
взрослую жизнь рука об руку с Инаром.
Я хочу, чтобы он смотрел на меня не со злостью и
разочарованием, как в последнюю нашу реальную встречу, я хочу,
чтобы он смотрел на меня с гордостью, любовью и желанием,
которых мне так сейчас не хватает. Я хочу видеть в отражении
уверенную в себе красавицу, а не эту полутень. И пока этого не
случится, пока я ее не увижу — никаких слез, нытья, слабости и
капризов. Сейчас я еще немного поплачу, а затем встану, вытру слезы
и пойду становиться той Клементиной, которой он будет гордиться.
ГЛАВА 2 Список Клем
— Вот ты где?
Самира даже не повернулась на звонкий, мелодичный голос,
прервавший ее размышления, и продолжила лежать на перинах,
закрыв глаза.
— Тебя все ищут.
Она с неохотой приподнялась и посмотрела в обеспокоенное,
нахмуренное лицо светловолосой, зеленоглазой девушки-полукровки,
похожей на ангелочка, или эльфенка с раскосыми глазами,
маленьким, курносым носиком и волосами, вьющимися кокетливыми
колечками. Сейчас они были забраны в высокую прическу, но
несколько завитков все же выбились из нее, щекоча кончиками
обнаженную шею. Бальное платье темно-зеленого цвета идеально
оттеняло глаза, но на вкус Самиры было слишком откровенным, не
для самой Самиры, конечно, но для Касс точно.
Леди Кассандра Элиин Колвейн Камден, внучка бывшего
первого советника короля хоть и была любимой и единственной
подругой Самиры, но в вопросах соблазнения и флирта отличалась
поразительной наивностью. Да и откуда взяться подобным знаниям,
если ее строгий папаша большую часть жизни не выпускал ни дочь,
ни жену из захолустья Яблоневой провинции. Только совсем недавно
Касс позволили учиться в Арвитанской Школе Магии, да и то с
условием, что она будет жить не во дворце.
— Можно подумать, в школе все просто образцы морали, —
хмыкнула Сэм, услышав об этом бредовом требовании.
Впрочем, граф Камден казался ей человеком весьма
неприятным: безжалостным, грубым и ограниченным. Другое дело
мать Касс — леди Джулия: утонченная, скромная, красивая, но какаято безразличная и слишком несчастная. Наверное, таким становится
человек, потерявший любовь.
Все знали, что леди Джулия никогда не любила мужа и вышла
за него скорее от отчаяния или жалости. И не от этого ли прекрасный,
добрый, восхищенный ею мужчина, вдруг стал жестоким,
бессердечным и полным горечи самодуром? А может, все дело в
Касс? Когда годами терпишь насмешки за спиной и слышишь, что ты
рогоносец, воспитывающий чужого ублюдка, трудно остаться
благородным и всепрощающим человеком. У лорда Камдена это не
вышло, но как же не справедливо, что за ошибки матери приходилось
расплачиваться дочери. Ведь Касс искренне любила лорда и делала
все возможное, чтобы ему угодить, а в ответ получала лишь вечное
неприятие, брезгливость и упреки.
«Касс никогда не станет для него достаточно хороша, а она —
дурочка, раз не понимает этого», — часто думала Самира, но никогда
не говорила этого вслух.
Не каждый мужчина способен принять и искренне полюбить
чужого ребенка, как сделал это Солнечный король. Ведь ни один из
его детей не был ему родным, даже она.
— Хм, кто подбирал тебе платье? — удивленно спросила
принцесса, внимательно рассмотрев уж слишком откровенный наряд
подруги: открытые плечи, полуобнаженная грудь корсет и длинные
белые перчатки.
Услышав вопрос, бледное личико Касс залил нежно-розовый
румянец, сделав ее просто прекрасной.
«Ей бы еще подучиться в обращении с мужчинами и почаще
выходить в свет, и она заблестит, как самая яркая звезда не только
Арвитана, но и всего Западного мира», — любовалась подругой
принцесса, пока та не напомнила о насущном.
— Между прочим, нас давно ждут. Леди Амелия рвет и мечет.
Ты срываешь ей весь церемониал.
— Пошли эту гарпию куда подальше. Я приду, когда захочу.
— Ты сегодня воинственна.
— А ты не ответила на вопрос. Признавайся, ты надела это
платье не просто так.
Касс снова залилась румянцем и нахмурилась, а Самира начала
ощущать эманации тревоги и вины.
«Чертов дар» — мысленно простонала она, резко поднялась с
кровати и направилась к секретеру, в верхнем ящике которого была
запрятана фляга с яблочным вином.
Мало кто знал, что все полукровки, или почти все, рождались с
особым даром, каждый со своим. Одни были рады ему, развивали,
совершенствовали, становились сильными магами, а другие считали
свой дар проклятьем, боролись с ним, как с самым страшным врагом.
Самира же принадлежала к тем полукровкам, что боялись своего
дара.
Она могла ощущать чувства людей, копаться в них, читать как
раскрытые книги, ловить эмоции, с точностью сказать, что чувствует
посол соседней страны, улыбаясь королю, или застенчивая фрейлина,
приседающая в реверансе перед королевой. Она могла бы видеть всех
людей насквозь, обладать огромным влиянием, но у каждого дара,
как у монеты есть своя обратная сторона. Иногда лучше не знать, что
любимый мужчина видит в тебе лишь сестру, мама страдает от
незаживающей старой раны, а отца гнетет бездна вины от сокрытой
когда-то тайны.
А иногда ты с трудом можешь контролировать свой дар, и тогда
чужие чувства, чужие тайны, чужая гниль врываются в душу,
раскалывая ее на части, а с ними приходит боль — тягучая, жестокая,
бесконечная.
Ей предлагали учиться контролировать дар, она даже искренне
пыталась когда-то, но это требовало огромного самоконтроля, не раз,
не два, а всю жизнь. Загнать себя в строгие рамки? Солнечная
принцесса Самира презирала любые ограничения, нахлебалась их в
свое время. К тому же зачем себя мучить, если есть алкоголь? Он
всегда ее спасал от надвигающихся приступов и не только дара, но и
некстати возникающего голоса совести, от которой все никак не
удавалось избавиться.
— Тебе опять плохо? — забеспокоилась Касс.
«Добрая душа, единственная, кто искренне мне предан», —
мысленно улыбнулась принцесса, спрятав флягу в ридикюль, а вслух