Четвертый брак черной вдовы (СИ)

Кто искушен в салонных забавах, тот знает и еще один тайный язык — язык веера. Раскрыть веер — это любовь. Протянуть его верхним концом — это признание в любви.
Небо и земля снова перевернулись, но как-то иначе, чем при поцелуе в коляске. Там Катарина словно лишилась разума, а здесь, наоборот, ею овладела какая-то странная трезвость. Дон Тадео из хорошей семьи, она знает его давно и знает о нем лишь хорошее. Но разве он сам не понимает, что теперь она — жена другого? Что четвертый брак — это конец. Пятого брака не будет. Если только если только не признать четвертый брак недействительным
Мысли Катарины полетели, как злополучные цикады, напуганные грозой.
Вряд ли дон Тадео воспылал к ней страстью за один день. Но если чувствовал симпатию уже давно, то почему не намекнул об этом хотя бы словом? Что помешало? Учтивость? А что ему придало смелости сейчас? Боязнь потерять ее, Катарину?.. Но на что он надеется? Что она подаст в суд, признавая брак недействительным? Или что она будет жить под прикрытием фиктивного мужа, а любить его — Тадео?..
Пауза затягивалась, и дон Тадео повторил, настойчиво протягивая веер:
— Прошу, примите В качестве моей глубокой признательности, уважения и
— Ничего себе! — прогремело от порога, и Катарина с доном Тадео испуганно подскочили.
В комнату вошел Хоэль, на ходу стаскивая шляпу и швыряя ее на стол, едва не сбив вазу с цветами.
— Не успел я оставить вас, донна Кошечка, на пару минут без присмотра, а вы уже принимаете гостей?.. — он закусил нижнюю губу, разглядывая веер. — И подарки?.. Что за подарок?
Он встал между Катариной и гостем, перекатываясь с пятки на носок и требуя ответа.
— Вы зачем притащили ей веер, добрый дон? — спросил Хоэль, и голос его не предвещал ничего хорошего. — Вы, может, считаете, что у моей жены нет денег, чтобы купить таких вот финтифлюшек? Да она купит их сотню и назавтра выбросит.
— Хоэль — попыталась остановить его Катарина. — Дон Тадео всего лишь
— Хучо, моя дорогая донна, — сказал ей Хоэль необыкновенно ласково, — мы же договорились, что вы будете называть меня Хучо. Мы же с вами женаты, как-никак.
— О!.. — только и произнесла Катарина, едва не расхохотавшись, хотя ситуация никак не располагала к смеху. Хучо — уменьшительное от имени Хоэль. Разумеется, о том, что они договорились, она услышала впервые, но ее мужу, по-видимому, захотелось показать дону Тадео, что у них в семье царят любовь и ласка. — Хорошо. Будьте добры, Хучо, присядьте и успокойтесь. Дон Тадео в прошлый раз нечаянно сломал мой веер и теперь захотел исправить ошибку, только и всего.
— В самом деле? — спросил Хоэль подозрительно, глядя при этом на дона Тадео.
— Да, — сказал тот, убирая веер в шкатулку. — Поэтому смиренно прошу донну Катарину принять этот веер взамен сломанного.
Несколько секунд Хоэль всматривался в «смиренного» гостя, но тот закрыл крышку шкатулки и придвинул ее по столу в сторону Катарины, не говоря больше ни слова и лишь коротко поклонившись.
— По-моему, дон Тадео не опасен, Хучо, — сказала Катарина преувеличенно серьезно.
Хоэль хмыкнул и уселся на диван, выдернув из-под локтя злополучную подушечку, которая только что пережила избиение кулаками и полет по комнате, и от души скомкал ее, после чего швырнул к диванному валику.
— Веер-то вам нравится? — спросил он хмуро, как будто надеялся, что Катарина ответит «нет».
Надеждам его не суждено было сбыться.
— Веер чудесен, — сказала донна мягко, достала вещицу и, не раскрывая ее, легко провела краем по наружной стороне левой руки. «Пожалуйста, уходите», — означал этот знак, и дон Тадео его понял.
— Тогда я счастлив, что угодил вам, — сказал он, кланяясь. — Донна дон прошу прощения, всего хорошего.
Он вышел, а Катарина задумчиво развернула подаренный веер.
— Мне показалось, что вы готовы были его съесть, Хучо, — сказала она, уже не сдерживая усмешки. — С чего бы вы так разозлились? — сделав несколько пируэтов веером, она с треском сложила его и зажала между ладонями, чтобы проверить догадку. Этот жест означал: «Вы меня огорчили», — и должен был показать Хоэлю, как она относится к его выходкам.
Но муж смотрел исподлобья и молчал.
Снова усмехнувшись, Катарина убрала веер. Конечно, где бывшему конюху, а затем бравому вояке изучить изящный язык любви?
— Кстати, я еще не поблагодарила вас за новую кухарку, — сказала она. — Вы правы — готовит она великолепно, хотя ее кухня и лишена изысканности. Но отбивные были просто.
— Как я не догадался! — рявкнул вдруг Хоэль, вскакивая.
От неожиданности Катарина уронила шкатулку на стол.
— Веер — муж ткнул пальцем в сторону подарка, а потом постучал себя по тыльной стороне левой руки. — Вы с ним разговаривали, черт побери! Вы что ему сказали?!.
И не дожидаясь ответа, он ринулся следом за доном Тадео.
Успеть за разгневанным Хоэлем, который летел, как на крыльях, было просто невозможно, и когда Катарина спустилась на первый этаж, мужа и дона Тадео там уже не было. Зато из кухни вышла Лусия, держа поднос с чайными чашками. Катарина бросилась к окну и в отчаянии прикусила палец: Хоэль настиг гостя возле самой калитки и, весьма неуважительно схватив за шиворот, поволок в сторону розовых кустов.
Лусия, увидев подобное неуважительное обращение к гостю, ахнула и хотела бежать на помощь, но Катарина удержала ее.
— Но дон Тадео — лепетала компаньонка. — И это чудовище — тут речь шла явно не о доне Тадео. — Что он хочет?!
Катарина сделала ей знак молчать и перебежала к другому окну, откуда было прекрасно видно обоих мужчин.
Хоэль выбрал для беседы укромное место, и Катарина оценила его поступок — из-за кустов трудно рассмотреть с улицы, что происходит. Зато от окна все было прекрасно видно и слышно, и как раз в этот момент Хоэль взял дона Тадео за отвороты камзола и решительно встряхнул.
— не позволю, чтобы о моей жене ходили сплетни, — закончил Хоэль фразу. — Если еще раз притащишь ей что-нибудь из этих паршивых вееров
— Это знак внимания! — храбро заявил дон Тадео и попытался освободиться от хватки герцога дель Астра. Ему удалось это с третьей попытки.
Впрочем, Катарина была уверена, что ее муж сам отпустил его, иначе дон Тадео не обрел бы свободу даже с попытки десятой.
— Ты будешь на это смотреть?! — шепотом закричала Лусия. — И подслушивать?!
Катарина снова сделала ей знак молчать и прислонилась плечом к оконной раме, стараясь оставаться незамеченной, но самой замечать все.
— Я куплю ей этих вееров сто штук, — сказал Хоэль. — В твоем внимании она не нуждается, и послушай меня
— Купите?! — голос дона Тадео зазвенел. — На какие деньги? Все знают, что вы лишены состояния и земель! Сейчас вы нищий, и живете на шее у жены. Содержанец! — бросил он в лицо Хоэлю, не скрывая презрения.
Ответом послужил короткий удар кулаком в живот. Дон Тадео захрипел и начал оседать на землю, но Хоэль подхватил его под мышки, услужливо подставив плечо.
Катарине стоило огромных усилий удержать Лусию и одновременно зажать ей рот, чтобы не крикнула. Компаньонка извивалась в ее руках, как змея, но Катарина была сильнее, и Лусии пришлось смириться.
— В морду бы тебя приложил, молокосос, — сказал Хоэль, пошлепывая дона Тадео по щекам, чтобы приходил в себя поскорее, — но ведь скажут, что ты наставил мне рога, и за это я тебя побил. И честь доньи Кошечки пострадает
— Я люблю ее! — прохрипел дон Тадео. — Она взяла вас в мужья из жалости, вы ей не пара! Каторжник! А я предложу ей любовь и верность
— Продышался? — Хоэль воровато оглянулся по сторонам, и Катарина отпрянула от окна, а потом опять осторожно выглянула.
Дон Тадео уже довольно уверенно стоял на ногах, а Хоэль заботливо поправлял на нем сбившийся камзол, а потом поплевал на ладонь и пригладил благородному дону растрепанные волосы на макушке. Тот брезгливо шарахнулся, но Хоэль поймал его за воротник и притянул поближе.
— Ты хоть понимаешь, что делаешь? Канарейка ты тупоголовая? — он говорил тихо, и даже не особенно грозился, но дон Тадео предпочел гордо промолчать, а не отвечать на оскорбление. — Она — замужняя женщина, а я — ее четвертый муж. Пятого мужа не будет, хоть ты через голову прыгни. Если так ее любишь, то почему только сейчас притащился со своими веерами? Или предлагал ей стать твоей любовницей?