Алая жемчужина (СИ)

Яркое солнце начало нещадно палить, отвоевывая залитые водой территории. Ветер с океана стих. Полный штиль сгущал воздух, играл маревом и оплавлял дальние постройки, как свечные огарки, обманывая взгляд.
Салокин выбрался на палубу, почесывая живот, зевая и растирая насмерть затекшую шею. Для старпома он непозволительно расслабился. Для «проводящего» – с большой пользой провел время. Только голова заболела. Бриг активно не понимал, зачем ему два «проводящих», и по-детски зло мстил людям, которые никак не могли его поделить. Мелочи. И не такое приходилось переживать.
На палубе царила тишь и благодать. Боцман отпустил большую часть команды на берег, оставив трех на всякий случай. На пирсе в тенечке под тентом дремала охрана губернатора, успешно изображая притомившихся рабочих порта. Карлос, подставив жарким лучам продубленный морской солью и ветрами, прокопченный торс, жевал куцый остаток сигары и лениво болтал в бутылке ром.
- Я думал ты ушел, – Карлос прищурил глаз. – Надо чего или так посидишь? Рому?
- Нет, бумага есть с карандашом?
- Найдется. Мани?! Слышь, что ль?
Чумазая физиономия юнги высунулась из-за грота – мальчик валялся на досках, маясь от жары и безделья.
- Сбегай, принеси этот, как его… бювар у шкипера в каюте.
- Чего принести? – непонимающе заморгал подросток, перекатываясь на колени и вставая.
- Бумаги и чем писать, – рявкнул боцман так, что Мани сдуло. – От молодежь. Ладно я, но эти то! Ничего в жизни не хотят учить.
Кин вполуха слушал рассуждения боцмана, кивая в такт. Юнга споро обернулся, вручив «проводящему» пару листов гладкой белоснежной бумаги и стертый курносый карандашик. Разлегшись в тени борта животом к теплой палубе, Салокин быстро набросал список амулетов. Отдельно обвел охранки.
- Маловато чет, – боцман перебрался ближе, от нечего делать глазел на появляющиеся на бумаге неаккуратные буквы.
- Разбираешься?
- Да ни в одном глазу, – Карлос шумно глотнул рома. – Для меня эта хреномундия ни дьявола не значит. У шкипера путь голова болит. Как-то на «Любовнике» пошли мы к Красной скале. Скукотища. И тут шторм. Все на уши, рулевой в истерике, «проводящий»-то только-только пришел. А мы на пути стояли. Капитана с постели подняли. Он вышел, посмотрел на мастера, задал пару вопросов и отправился дальше досыпать. И вышли, ничего.
- Ты так безоговорочно веришь капитану? – Кин закончил, свернул лист вчетверо.
- Верю, – боцман ощутимо подобрался, расслабленное алкоголем лицо преобразилось в жесткую маску головореза, с кривой улыбкой и горящей жаждой крови взглядом. – Тебе – не советую.
- Ясно. Передашь Имсу? Скажи, я занес, а то будет дергаться. Шкиперу можно верить, а этого мальчонку ни ты, ни я не знаем. Постель капитана для меня хреновая рекомендация.
- Молодец, сынок, – Карлос сунул бумажку за пазуху, хихикая. – Так и надо. Еще останешься? Нет? Ну и правильно. Иди-иди.
Спрыгивая на пирс, Салокин подумал, что капитана Ланцео определенно тянет на рыжих.
То, что временное внезапное везение и затишье в его жизни закончились, Кин понял сразу, как завернул за угол Старого дворика – маленькой забегаловки за рыбными рядами только для своих, где соблазнился жареной треской с черным рисом. Расслабился всего за несколько дней. Даже полная неразбериха и нервотрепка с сотней загадок путешествия не помешали раскиснуть.
Узкий проулок оканчивался тупичком и неприметной калиткой, тоже для своих. Через нее можно было попасть на соседнюю широкую Китовую улицу. Дома сходились так близко, что балкончики почти касались друг друга, нависая аркой и закрывая солнечный свет. В любой даже очень погожий день здесь стояли на страже мрачные сумерки.
Двое хмурых типчиков перекрывали подход к калитке. Небрежная поза и деланный разговор Кина не обманули. Под солнечным сплетением кольнуло.
«Проводящий» обернулся, столкнувшись взглядом с еще одним «случайным» прохожим, и заложил правую руку за спину. Если повезет, то одного он сумеет вырубить на подходе. Если нет… трое на одного – поганый расклад.
- Привет, мешок золота, – тихо сказал зашедший сзади, в кожаном жилете и портупее, из пазов которой торчали тонкие рукояти метательных ножей. – Есть два варианта развития событий. Ты идешь с нами сам, второй – мы тебя притащим по кускам.
- Куда интересно? – Салокин судорожно соображал, это Ланцео не отменил награду за его голову, или все-таки он ошибся, и сумма в триста золотых была совпадением, а подержать его за шею жаждет кто-то другой.
- Тебе виднее, где согрешил, – хмыкнули из-за угла, и в проулке показался четвертый, невысокий, щупленький, обманчиво вялый. – Хотя мне жалко тебя дырявить, мастер «проводящий», ты ж хороший, башковитый. Прикинь мозгами-то.
Мозгами Кин прикидывал, куда свалить. Низкорослого «проводящий» хорошо знал. Он служил помощником у боцмана на корабле вместе с Салокином. Невзрачный, нелюдимый. Но Кин однажды видел, как он дерется на ножах. Шансов нет. От слова совсем. Бежать если только вертикально вверх – до самого нижнего балкона не допрыгнуть, стену дома покрывала облупившаяся штукатурка. Ни выступа, ничего торчащего, не ухватиться.
- Где гарантия, что ты мне не сунешь перо под ребро, если пойду?
- Гарантия? – матрос пощипал себя за жиденькую бороденку. – Нет никаких гарантий, но, если согласишься, я пообещаю не убивать тебя, это точно. А дальше посмотрим по поведению. Или тебе хочется подраться?
- Не особо, Натан. Вас четверо, я один. Считаем, ты меня пока уговорил.
- Руки мне покажи, – оскалил зубы Натан. – Знаю твою мерзкую привычку ножички в пояс прятать. Осторожно, выше, выше. И иди сюда поближе. Кир, накинь веревку, мастер славится не только хорошей головой, но и ловкими руками.
Салокин медленно вытащил руку из-за спины, сцепил пальцы, напряг запястья, чтобы веревка легла не туго. Пройдется он с этими ребятами – глупо лезть на рожон – а там посмотрим. Если это все же Ланцео – разумнее не дергаться, если нет – посмотрим, зачем он кому понадобился за такие деньги. Кин сделал маленький шаг, осторожно, стараясь не делать резких движений. Вытянул руки, пока поименованный Киром шарил в кармане в поисках веревки. Оба его приятеля переглядывались и презрительно кривились. Столько шороху из-за какого-то быстро струхнувшего матроса.
- Не помешаю? – на импровизированную сцену занесло еще одного участника спектакля.
Судя по вытянувшимся лицам актеров первого созыва – незваного и нежданного. Широкоплечий хозяин паба на Главной улице, насмешливо взирал на застывших мужчин. Кин начал тихонько пятиться, отходя от сгрудившейся троицы, пока она отвлеклась. Четвертый любитель поживиться за счет ближнего своего так и перегораживал проход к калитке, бежать некуда.
Браслеты-обереги на запястьях Неша тускло просвечивали сквозь рукава рубашки. На поясе не было ничего, напоминающего оружие.
- Вали отсюда, – сорвался полноватый лысый подельник Натана, – пока еще можешь.
- Угрожать, не зная человека, очень опасно, – наставительно сказал Неш и резко дернул кистью.
Пара маленьких свинцовых шариков, хищно взвизгнув, врезалась в голову вякнувшего, один попал точно в висок.
- Ах ты! – Натан выхватил нож, его напарник веером бросил сразу два узких лезвия.
Неш увернулся от обоих серебристых росчерков, не стирая улыбки. Калитка противно скрипнула, «проводящий» обернулся. Еще двое таких же невнятных, одетых в темное мужчин бросились на помощь сообщникам. Один сунулся с нахрапа к Кину. Тот сбил бросок, оба с силой врезались в стену. Посыпались ошметки штукатурки, запорошив глаза и нос. Короткий в бок Кин пропустил ради секундной свободы правой руки. Кинжал-коротышка удобно скользнул в ладонь. Кин полоснул крест-накрест, зная, что обширной и тяжелой раны не нанесет. Но нападавший неловко согнулся, подставив лицо. Кровь широко хлынула из глубокой раны, мешая видеть. Салокин прыгнул вперед, пытаясь попасть в горло. Ударил коленом и локтем. Что там происходит с Нешем он не видел, но проклятия и громкая возня не прекращались. Извернувшись, Кин добил противника коротким тычком. Спину обожгло болью. Рванувшись вперед и вниз, он ушел из-под второго удара тяжелым мясницким ножом, с разворота, не целясь, швыряя свой кинжал. Натан сбил лезвие рукой и, пригнувшись, атаковал. Тусклая полоска острого металла блеснула у самого лица, чиркнуло по плечу. «Проводящий» поднырнул под замах, заставив Натана шагнуть дальше, подсел и, вложившись, всадил ему кулак под ребра. Зажатый между пальцами хитрым образом второй поясной клинок ужалил нападавшего в бок, пропоров кожаную рубаху. Ругнувшись, Натан отскочил. Взгляд его метнулся за спину Кина. Не разбираясь, инстинктивно, «проводящий» шарахнулся в сторону. Глухой удар, от которого за мгновение до отключки показалось, что треснул череп. Перед глазами мгновенно потемнело, и все исчезло.