Алая жемчужина (СИ)

Кин стоял на носу брига, пытаясь удержать равновесие и не вылететь за борт. Белопарусная птица летела по едва намеченной лазурной ряби океана. Сильно, свободно, никем не управляемая. Только ветром, тянущим за собой. Дорога Сирен влекла по путеводной нити собственных скал и изгибов, поторапливала встающими прямо из глубины рифами – подталкивала, бережно, царапая обшивку, но не пробивая, не разрушая. В течении извивались золотые волосы сирен, словно змеи, они скользили по днищу брига, лезли вверх, цеплялись за борт. Пахло чистой пресной водой горного ручья, туманом и совсем немного морскими водорослями. Теми самыми, красными, что танцуют возле атолла сирен. Наилли…
Юноша застыл на корме, вцепившись в канат, бледный, растерянный. Страх опутывал его, сдавливал тонкую шею, не давал дышать. Ало-медные волосы хлестали по воздуху, как плети. На животе полыхала радужным огнем вязь татуировки. Кин силился дотянуться до плеча Наилли, дотронуться. Обнять и утешить, сказать, что Дорога всего лишь шутит, что они уцелеют. Но ветер мешал, держал на месте. Сквозь порывы приходилось продираться, как через толщу воды, шаг за шагом, оскальзываясь на мокрых досках. Издевательский булькающий смех морского дьявола клокотал в ушах. Почти у самой цели Кин оступился, и его подняло вверх, закрутило и бросило в спокойную густую, как кисель, воду.
- Да ничего с ним не будет, – насмешливое фырканье раздалось над самым ухом. – Вон, уже очухался.
Салокин попробовал перекатиться на бок. Тошнило, под закрытыми веками в безумном хороводе вились морские созвездия. На лоб легла потрясающе ледяная тряпка. С таким наслаждением «проводящий» встречал только утро после увязывания в спешке не своих амулетов. Грызущая боль в висках затаилась.
Кое-как разлепив глаза, Кин обнаружил себя в горизонтальном положении. Потолок казался смутно знакомым, как и висящее на стене зеркало, столик рядом и желтоватая в цветах наволочка подушки.
- Надо выпить отвар, – встревоженная Мила поднесла к губам «проводящего» чашку, остро пахнущую горечью и дымом. – Залпом.
Теплая жидкость пролилась за ворот, Кин закашлялся, но сумел сделать несколько глотков. Язык связало привкусом травы.
- Гадость, – выдавил Салокин, нащупывая опору и пытаясь сесть.
- Еще какая, – подтвердил стоящий рядом с постелью Неш. – Это не самый крепкий. Раны неглубокие, затянется само. Швов не нужно. Но если хотите, позову врача. Заштопает.
На хозяине паба не было лишней царапины, лишь рукав синей рубахи оторван у плеча, а браслеты до сих пор не угасли, пульсируя тлеющими углями.
- Не надо врача, заживет, – Кин пошевелил плечами, поморщился – тонкая рубаха не спасла от острого лезвия, спину тянуло и дергало от верха лопаток до поясницы; с плечом дела обстояли лучше – всего лишь глубокая царапина с ровными краями. – Спасибо за помощь. Я ваш должник.
- Будет вам, мастер, – Неш белозубо улыбнулся, гася браслеты и усаживаясь на табурет, Мила отошла набрать холодной воды в кувшин. – Пустяки. Рубашка была любимой, но потерю переживу. Не мог же я бросить клиента, еще не оплатившего заказ, в беде. Что вы не поделили с этими молодчиками? Не очень-то они тянут на матросов с новенького брига.
Кин молча смотрел, разглаживая складки на мятой измазюканной грязью и кровью одежде.
- Это простое любопытство, мастер, – примиряюще поднял ладони Неш. – Вы вольны не отвечать, на наши отношения это никак не повлияет. Но слухи о губернаторском бриге гуляют давно. Я только сложил два и два.
- Не знаю, что ответить, мастер. Знаком с тем, что размахивал весьма удачно ножом. Его зовут Натан, он с «Бурного ветра». По крайней мере, я встречал его на этом судне. Не понимаю, чего им понадобилось? Не такая уж и важная птица простой старпом.
- Простой старпом, – темно-синие глаза Неша откровенно смеялись.
Кин готов был спорить, что он знает не просто больше или слухи, а в точности: кто он, что за судно стоит в порту и для кого предназначено.
Вернулась Мила, одетая как добропорядочная зажиточная горожанка. Легкое многослойное платье желтовато-зеленого оттенка, рыжие волосы уложены в высокую прическу, украшенную жемчужными шпильками и цветами. Девушка присела на постель, поставила в ноги тазик с холодной водой и принялась менять компресс, с укором глядя на хозяина заведения.
- Спасибо, – Кин перехватил ухоженную руку и с благодарностью прижался губами к запястью.
Мила закатила глаза:
- Мальчишки! Все бы вам подраться, да показать, у кого член длиннее. Лучше б пользоваться им умели.
- Мила, не оскорбляй клиента! – с притворной строгостью пригрозил Неш. – С таким подходом мне придется устраивать соревнования – после кого девочки встать не смогут, тот и самый крутой на районе.
- Вот об этом я и говорю! – фыркнула девушка. – Лишь бы доказать, у кого кокосовые орехи в штанах. Поверьте мне, кокосов ни у кого нет. Смиритесь.
Салокин засмеялся и тут же схватился за голову.
- Который час? Долго я тут валяюсь?
- Нет, не очень, – Мила обернулась на хозяина паба. – Неш принес тебя часа два назад. Пока бегала за лекарствами, пока отвар готовила. Надо еще промыть и перевязать рану и переодеться. Рубашку я тебе принесла. Или оставайся у меня.
Неш снова потешался. Искрили глаза, вокруг них то и дело разбегались лучики веселых морщинок. Даже темные сапфиры в медальоне сверкали гранями.
- Мне надо идти, – Кин оперся на руку, садясь ровно и спуская ноги с кровати.
Отвар начал действовать, тошнота отступила. Заехали ему по затылку качественно – он сейчас тупо ныл, там нащупывалась огромная вздувшаяся гематома. Морщась, Кин потрогал ее, потряс головой на пробу. Не двоилось, не плыло. Если Ланцео или губернатор хватятся его, то могут посчитать исчезновение нарушением контракта. Наверняка слуги докладывают, когда он пришел, когда ушел.
- Как хотите, – Неш поднялся, закатывая по привычке рукава.
С саркастическим удивлением осмотрел дырку, вздохнул и, недолго думая, оборвал рукава совсем. Мила прыснула в кулак.
- Ляг на живот, – Мила достала бинты и какую-то темную баночку. – Раз шить не хочешь, обработаю и сделаю повязку. Постарайся не дергаться, будет немного щипать.
- Ты мастерица на все руки, – Кин стянул рубаху, улегся, подгреб под себя подушку.
- Шлюха я только на работе, и то не для всех. Не волнуйся, умею лечить. Шрам останется, но заразу мы убьем. Сейчас будет больно.
Мила намочила полоску бинта жидкостью из склянки и положила на рубец. Противно зашипело, Кин сжал зубы. Жидкий огонь забрался прямо в рану и принялся с удовольствием лизать ее края. Боль распространилась по всей спине, стекла в живот. Зато муть из глаз окончательно исчезла, а в голове перестало шуметь.
Милла ловко покрыла весь рубец, рассечение вышло глубоким, но ровным. Лезвие соскользнуло по позвонку, вырвав кусок кожи. Там щипало и горело больше всего.
- Так, – приговаривала девушка, отжимая тряпку в тазике с водой и стирая потеки жидкости. – Теперь пять минут терпим. Эта дрянь жжется, но очень хорошо обеззараживает. Потом нанесу заживляющую и забинтую.
- Откуда ты все знаешь?
- От матери, – Мила фыркнула, кончиками пальцев проглаживая шипящий компресс, из-под бинта лезли пузыри, белая пенка оседала на ткань. – Не дергайся, уже почти все. Она умела лечить, ну и я по мелочи нахваталась. Только не спрашивай, как я оказалась в публичном доме. Неш бы мне не простил, начни я жаловаться на тяжелую жизнь распутной девки. Я сама выбираю клиентов, не плачу ему процент, только за аренду комнаты. Так что – моя жизнь прекрасна, а свободу ценю больше всего. Знакомо?
- Почти, – Салокин закрыл глаза. – Мастер Неш спасает заблудшие души?
- Скорее тела. У него талант оказываться рядом с нуждающимися. При этом мягким и добросердечным его не назовешь. Не волнуйся, он действительно помог тебе просто так. Никаких долгов.
- Извини, мне не очень верится во внезапную доброту к ближнему, Мила. Доверчивость – не самая моя сильная черта.