Алая жемчужина (СИ)

С этими словами Арман покинул гостиную. Ланц поправил саблю, погладил инкрустацию и вздохнул.
- Раз уж я доверяю тебе корабль, команду и свою жизнь, то давай сразу определимся, – водянистые глаза впились в лицо Кина. – Я не мешаю тебе идти по Дороге, ты не мешаешь мне командовать так, как я захочу. Не путаешься под ногами и не задаешь лишних вопросов.
- «Проводящим» нет дела до командования. Мы заняты своим, особенно встав на путь.
- Никто не должен знать, что ты «проводящий», – пират сжал кулаки. – Ты будешь представлен команде моим старпомом. И не дай бог тебе проболтаться.
- То есть, официально мы идем без «проводящего»? – удивлено вскинул брови Кин. – Да про бриг каждая собака языком трепать будет. Самоубийц любят пообсуждать. Вы на корабль не то что груз, вы туда дохлого попугая не протащите без сплетен по всему континенту.
- Я предупреждал не умничать? Нет? Предупреждаю. «Проводящий» есть. Он, как раз, ведет корабль в порт. Так что поменьше трепли языком и показывай характер. Мы договорились?
- Да,- сквозь зубы выдавил Салокин, про себя матерясь, за каким хреном он вообще ввязался.
- А сейчас иди отдыхай. Утром пришлю за тобой слугу, посмотришь корабль. Старпому положено. Никто не заинтересуется, почему ты покупаешь амулеты. Просто не дай понять, что берешь под себя.
- Когда я получу аванс? – Кин поднялся, разговор окончен, расставленные знаки препинания больше напоминали троеточия, но, увы и ах.
- Утром. Извини, не рассчитывал, что ты так быстро согласишься, наличность не принес, – бывший пират кивнул показавшемуся на пороге мальчику-слуге. – Отдыхай, Кин. Нам предстоит совершить один из самых красивых походов по этому океану. Не облажайся.
- Спасибо на добром слове, – съязвил Кин, выходя.
====== Часть 2. Сын губернатора ======
Домик в дальнем углу сада с виду казался игрушечным, а на деле оказался очень уютным. Кин давненько не бывал в постели, заправленной шелковыми простынями. Надо же, какая щедрость. В шкафу (мальчик гордо показал все приготовленное для гостя) нашлась чистая одежда, на столе – виноград, вино и сладковатые лепешки. Кин бросил кусок в рот, тщательно пережевал и переоделся. На всякий случай. Чистая добротная одежда никому не повредит. Особенно если придется драпать. Откровенно хотелось прямо сейчас, благо денег он пока не взял и контракт не вступил в силу.
Осмотревшись, заглянув под кровать и в комод, Кин размотал платок и с наслаждением потряс головой. Постричься бы, а то волосы за сережки цеплялись и лезли в глаза. Хотя он носил и длиннее. Было время. Ладно, успеется. Побродив туда-сюда по гостиной и спальне, сунувшись в ванную, моряк выбрался в сад. Никто ж не запрещал.
Под ногой негромко шуршал гравий дорожки. Птицы лениво щебетали, перелетали с ветки на ветку яркими росчерками. Кин прошел до ворот, не подходя близко, проследил, как губернатор уехал верхом в сопровождении охраны, и повернул в противоположную сторону. Усыпанный крошечными разноцветными бутончиками кустарник шел сплошной стеной, заигрывал с опутавшими его молодыми побегами лиан. Салокин быстро набросал в уме схему поместья. Зеленые крылья вразлет, на них мелкие жемчужины домиков, павильонов и веранд. Как сердце, их соединял коронованный ажурным венцом основной дом. За ним еще немного сада и отвесный обрыв. За шорохом листвы дышал океан. Ворковал со скалами, ласкал длинными пенными языками ленивого прибоя.
Кин прислонился спиной к древесному стволу и прикрыл глаза. Песня волн всегда умиротворяла, успокаивала и настраивала на хорошее. Оно будет, просто будет. Надо только не оплошать и держать ухо востро.
- Ланц!
Кристаллики смеха перебили шепот воды. Кин вздрогнул и заозирался. За сплошной паутиной лиан проглянул ковер короткой травы, кусок сетки павильона. Снова смех и голос Ланцео. Приглушенный, слов не разобрать. «Проводящий» поддался неудовлетворенному любопытству, шагнул в густую зелень и аккуратно сдвинул мешающие плети.
Резные створки павильона выходили к небольшому полукруглому бассейну, одетому в широкие борта, выложенные белым, перламутрово поблескивающим камнем. Зеленоватая морская вода искрила драгоценными изумрудами. У ступеней павильона страстно целовалась парочка. Ланцео, без рубахи и платка, жадно прижимал к себе миниатюрную фигурку, укутанную сильно вьющейся копной красно-медных волос. Горящими на солнце змеями они спускались до ягодиц, сияя и трепеща на легком ветру. Кин хмыкнул. В такое великолепие бы погрузить руки, намотать на кулак, придерживая голову в поцелуе… что Ланц и сделал, открыв изогнутую поясницу. Белоснежную кожу украшала сложная вязь татуировки. Она широким кружевом выскальзывала из-под низкого пояса обтягивающих бриджей, истончалась до узкой стрелки, устремляясь к лопаткам, и не достигала их всего на пядь. Кин видел такие узоры у восточных танцовщиц, их наносили цветными красками. Здесь тонкие линии рисунка переливались на солнце, как перья птицы, всеми цветами радуги и казались живыми, двигающимися. Ладони Ланца легли на округлые ягодицы, сжимая. Ответом был легкий смешок. Обнаженные руки, унизанные тоненькими витыми браслетами, уперлись в плечи пирата, оттолкнулись, разворачивая тело в танцевальном па, волосы сбились на плечо. Кин снова хмыкнул про себя. А слухи не врали, и «Любовник моря» недаром был любовником. В руках капитана нежился совсем еще юноша, светлокожий, гибкий… Ланц с утробным рыком содрал с любовника бриджи, опустился на колени, помогая снять сапожки. Обнаженный юноша снова серебристо рассмеялся, заваливая мужчину на траву рядом с каменным бортиком, уселся верхом на его ноги и принялся нарочито медленно расстегивать брюки. Тонкие пальчики игриво ласкали живот и темный налитой член пирата, заставляя того нетерпеливо приподниматься. Ладонь капитана легла на медный затылок и надавила. Юноша со смешком наклонился, облизываясь.
Кин сглотнул. И что он тут пялится?! Но подошвы сапог словно приросли к месту. Он подался вперед, не моргая и, кажется, почти не дыша. Ланц сжимал, придерживал горящие локоны, открывая обзор на действо себе и заодно и Кину. Моряк видел алые губы, влажный след на коже. Ланц хрипло застонал и вдруг дернул юношу на себя, скинул рядом в траву, поставил на колени и пристроился сзади, сжимая одной рукой поперек пояса, навалился всем весом. Юноша запрокинул голову, закрыв глаза. Тонкая морщинка на миг обозначилась меж бровей и тут же разгладилась, рот приоткрылся. Капитан задвигался, уткнувшись лбом меж белоснежных лопаток. Его юный любовник поерзал, шире расставляя ноги и руки, удерживая равновесие и подаваясь навстречу, подмахивая и сильнее прогибаясь. И вдруг он распахнул глаза, уставившись прямо на Кина. Тот от неожиданности дернулся, осознав, что слишком далеко наклонился, и теперь лианы не закрывали его полностью. Моряк сглотнул. Под резко изогнутыми темными бровями сверкали огромные серые глаза того самого прозрачного оттенка, что и у губернатора. Спутать невозможно. Разве что в этих серых озерцах не было холода, в них плескалась мутная ртутная пленка наслаждения.
«Проводящий» судорожно выдохнул, когда пухлые губы расползлись в улыбке. Попятившись, Кин выбрался обратно на дорожку и рванул к своему домику. Погулял, дьявол побери. Мало ему было проблем. Завтра утром вместо аванса Ланцео свернет ему шею за то, что застукал его трахающим сына губернатора. И все. Всем проблемам наступит красивый и всеобъемлющий капут. Рухнув на маленький диванчик, моряк закрыл глаза и выругался. Следовало ожидать, что такое зрелище его долго не отпустит. Ало-медные волосы, переливы татуировки… и полный удовольствия стон. Помянув морского дьявола всуе, Кин отправился в ванную. Благо у губернатора даже крошечные домики оборудовались всем необходимым. В том числе и холодным душем. Самое оно.
Волнения предыдущего дня доконали Кина, едва спустились сумерки. Он плотно поужинал и вырубился, прикрывшись одеялом. А утром все тот же мальчик-слуга разбудил моряка с первыми розовыми полосами на небе. Ночью шел ливень, кругом было мокро и прохладно. «Проводящий» накинул куртку, зябко передернулся. Мальчик привел его в губернаторский дом, только в другую, малую гостиную и попросил подождать, подав легкий завтрак и кофе. Кин прихлебнул горячий терпкий напиток и засмотрелся на ростовой портрет. Картина украшала дальнюю стену, защищенная от солнца и сквозняков. На гостей взирала молодая женщина изумительной красоты. Жемчужное платье подчеркивало почти нечеловеческую хрупкость, легкость и воздушность. Так мог выглядеть завиток морской пены, случись ему обрести вторую жизнь в человеческом теле. Густые ало-рыжие волосы, перевитые нитками мелкого жемчуга, роскошной короной обрамляли голову. Нежная сливочная кожа, в меру пухлые аккуратные губы редкого оттенка подводных красных кораллов и большие глаза цвета морской волны, пронизанной солнцем. Художник изобразил женщину на берегу океана, ножки и край платья терялись в воде.