Последняя жизнь (СИ)

Все заканчивается также внезапно, как и начиналось. Просто ветер стихает, Джона едва заметно подбрасывает, огромные крылья над головой складываются, а в голове звучит уставший голос Шерлока:
- Прилетели. Слезай, - и хвост мягко подталкивает Джона со спины сфинкса вниз – Джон съезжает, словно по большой горке, приземляясь на пятую точку в теплый песок Мара.
Джон поднимается, отряхиваясь, вглядываясь в знакомые очертания города впереди (километра два пешком) и радостно оборачивается, чтобы заверить Шерлока, что приземлились они туда, куда надо, когда видит вместо сфинкса, в смысле СФИНКСА, обнаженного лежащего ничком на песке человека. Джон бросается к Шерлоку:
- Что с тобой? Тебе плохо? – Джон боится дотронуться до худого плеча, вдруг там какие-то внутренние повреждения, о которых он не знает. – Шерлок, скажи хоть слово…
- Все нормально, - едва слышно глухо откликается тот, даже не пошевелившись, - просто большие затраты энергии. Перед вылетом не заправился, и сейчас полный упадок сил. Отлежусь, все нормально будет. Иди к своим. Я тут сам…
От одной мысли, что Джон пойдет в тепло и безопасность гостиницы, а Шерлок так и останется лежать здесь, в одиночестве, обнаженный и беззащитный, Джона передергивает.
- Ну да, прямо вот так именно и сделаю, - бесится он, рывком стягивая с себя узел с вещами Шерлока.
Не церемонясь, он вытряхивает нижнее белье и склоняется над сфинксом, осторожно переворачивая того на спину. Тело Шерлока изящное, хрупкое и белое как алебастр, Джон на мгновение замирает, любуясь этим совершенным творением природы, а потом, проклиная самого себя и напоминая, что «не гей», начинает одевать это самое совершенное тело в одежду. Шерлок абсолютно не помогает, его глаза закрыты, ноги и руки безвольно висят вдоль тела, а голова болтается из стороны в сторону, пока Джон крутит его, натягивая комбинезон. Смоляные кольца волос щекочут шею, но Джон старательно сохраняет сердитую невозмутимость. Когда Шерлок одет, Джон, прижимая его к своей груди, как маленького ребенка, размышляет, что делать. Лучшее пополнение энергии для всех биологических видов – пища. Значит, Шерлока надо срочно накормить. Придя к такому выводу и удостоверившись в наличии в потайном кармане своего комбинезона уцелевшей отцовской кредитки «на всякий случай», Джон взваливает безучастное тело сфинкса к себе на плечо и направляется в сторону Мара, даже не вспомнив, что у самого, кажется, сотрясение мозга. Впрочем, он прекрасно себя чувствует: ни тошноты, ни головокружения. Сирены – удивительно выносливые существа с отличной регенерацией и высоким болевым порогом. Чтобы не привлекать внимания праздношатающихся гостей и жителей Мара, Джон выбирает улицы потемнее, точно двигаясь по запаху к ресторанчику с морской пищей. Вообще-то, сирены обходят подобные рестораны за километр, это, согласитесь, ненормально, питаться себе подобными, что бы Джон ни говорил Шерлоку. Правда остается правдой – сирены вышли из пены морской. Но сейчас он должен накормить сфинкса, а то, что любят кошки – рыба, значит, Джон пересилит собственную брезгливость, перешагнет мораль и сделает это, закажет Шерлоку лучший в мире ужин из морепродуктов.
Ресторанчик, к счастью, оказывается почти пустым. Двое подгулявших туристов спят за столиком у окна, да унылый официант-омарочеловек (работать здесь официантом омарочеловеку такое же извращение, как Джону сюда прийти) скучает у барной стойки. Джон сгружает Шерлока с плеча за свободным столиком и утирает пот, когда официант приближается, опасливо прикрываясь подносом.
- Все самое лучшее и свежее, - просит Джон, - побольше рыбы, и можно даже полуготовое.
Омарочеловек понятливо моргает всеми тремя глазами и семенит в сторону кухни, а Джон пытается привести в себя Шерлока. Похлопав его по щекам, он наливает в стакан воды из графина, стоящего на столике и подносит к губам Шерлока:
- Вот, попей, пожалуйста, - и тот, словно на самом деле услышал Джона, начинает жадно пить.
Шерлок выпивает все, а затем с трудом открывает мутные глаза:
- Мы где? – хрипит он, облизываясь и чутко поводя носом.
- В ресторане, где подают морепродукты, - краснеет Джон, - вон, тебе уже несут что-то.
Омарочеловек начинает сгружать с подноса блюдо, бормоча под нос:
- Форель, свежая, семга, свежая, белуга, свежая…
- Свежемороженая, - поправляет придирчиво Шерлок. Оклемавшись, он опять ведет себя заносчиво и надменно: - А приборы где?
Словно из ниоткуда омарочеловек достает целый набор серебряных ножей и вилок и раскладывает их перед Шерлоком, а тот, удовлетворенно муркнув, набрасывается на еду, пугая своим аппетитом и Джона, и омарочеловека, укрывшегося на кухне. Испуг Джона не остается незамеченным Шерлоком:
- Не бойся, малечек, - урчит он, расправляясь с рыбиной острыми белыми зубами, - своих не едим.
- С каких это пор мы стали вдруг «своими»? – кисло интересуется Джон.
- Не тормози, - грозно рычит Шерлок, - не будь идиотом, мы с тобой на дуэли дрались, мы вместе согревались, - Джон опять жарко краснеет, - ты видел меня в истинном обличье, это, знаешь ли, делает нас почти родственниками, - тут он, на минуту отвлекшись от рыбы, бросает задумчивый взгляд на свой переговорник. – А еще в этом заведении что-нибудь съедобное есть? – спрашивает он, очнувшись от задумчивости, капризным тоном.
- Конечно-конечно, - кивает Джон, жестом подзывая омарочеловека, который уже спешит с очередным подносом, уставленным всякими лобстерами и креветками.
Шерлок облизывается как настоящий кот и вновь принимается за еду. Джону становится неприятно, словно присутствует на пиршестве каннибалов, и он отворачивается.
- Если тебе настолько ненавистна сама идея поедания морепродуктов, купил бы молока или сметаны, - замечает Шерлок, - а то привел сюда и рассчитываешь на мою воздержанность и деликатность… - он с хрустом вгрызается в омара.
- Ни на что я не рассчитываю, - оправдывается Джон, которому становится неловко перед омарочеловеком, - мне просто пора уходить. Вижу, ты уже в порядке и дальше сам справишься. За еду я рассчитался, считай, это моя плата за полет. Ешь, не торопись. А я пойду, - Джон и правда встает из-за стола, не глядя на Шерлока, только почему-то не уходит.
- Ну иди, - слышит он голос Шерлока, - про меня своим не говори. Скажи, попал в аномалию, почему выжил – правду, а дальше шел-шел и в город пришел. В общем, сам сказочку сочинишь. Про нтога тоже не стоит – помни, у них везде свои люди, - Джон кивает, но все еще стоит, не в силах уйти. – Джон? – в голосе Шерлока слышится изумление, и Джон опять краснеет, поднимая глаза на сфинкса, сканирующего его своими невероятными прозрачными глазами.
- Шерлок… - Джон надолго замолкает, чем вызывает преувеличенное внимание не только Шерлока, но и любопытного омарочеловека. – Шерлок… - вновь начинает Джон и, наконец, формулирует свою мысль: - Спасибо тебе за все. Ты меня опять спас. В тот раз от позора, в этот раз от смерти. И я помню о своем долге и всегда к твоим услугам. А еще, если понадобится, ты только скажи, я все сделаю… для тебя, - это Джон говорит едва слышно. – Спасибо!
- Иди уже, - вздыхает Шерлок, - не хватало нам тут обоим расплакаться. Иди, малечек, я помню про выстрел, и я помню твое обещание однажды мне спеть. А теперь прощай, время дорого. Соревнования, скорее всего, признают не состоявшимися, ты не единственный, попавший в ту ловушку. Многих пилотов этого заезда не найдут, считай, ты – везунчик. Наверное, это последние мирные соревнования, скоро начнется война. И на будущее, береги себя. Будет плохо. Восточный ветер принес бурю. Не лезь в пекло по возможности.
Джон не понимает ровным счетом ничего из того, что говорит Шерлок, не знает, как правильно отреагировать на его слова и что пообещать, поэтому просто коротко по-военному кивает и уходит, давя в себе желание обернуться, чтобы еще хоть раз заглянуть в эти прозрачные раскосые глаза. Скорее всего, они больше никогда не увидятся, но как же Джон хотел бы еще раз однажды согреться в его теплых объятиях. Так, об этом больше ни слова, ни мысли. Назад, к своим, позвонить отцу и матушке, успокоить, сказать, что жив, а потом долго оправдываться за потерю кара перед руководством академии. Интересно, кто выиграл гонку? Неужели Шерлок прав, и до финиша никто не дошел? Нашли ли не явившихся на старт спортсменов? А тех, кто попал в ловушку? Как там Мюррей и лейтенант Осборн? Что сейчас делают алюмни? Наверное, все еще рыщут по горам со своими приборами, настроенными на органику? Домой, в тепло гостиницы, в безопасность… Но где-то в подсознании уже отложилась мысль о грядущей войне, Джон еще не знает, что по возвращению в академию сделает упор на военную подготовку и увлечет своей верой в скорое столкновение миров других курсантов. Джон еще не знает, что через полтора года начнется та самая война, которую пообещал в горах Латанги Шерлок.