Последняя жизнь (СИ)

- Не уходи, - просит сонным голосом, - побудь со мной.
- Даже не собирался, - тихо улыбается Шерлок, обнимая Джона, - я здесь, малечек.
- Я вообще сильный, - признается Джон, спустя вечность, - и многое могу выдержать. Просто я очень устал. Прости.
- Идиот, - бурчит Шерлок, - ты такой еще ребенок…
- Мне двадцать пять, - напоминает Джон.
- Мальчишка… - фыркает Шерлок. – Спи, мне надо еще немного подумать.
- Хорошо, - соглашается Джон, который для себя все уже решил, - я сплю. Только не уходи.
- Я здесь, - Шерлок сжимает руку Джона. – Я здесь, малек.
Перед тем как заняться сексом в третий раз, Джон неожиданно ловит Шерлока за руку.
- Обещай, что выполнишь мою просьбу, - просит он, нервничая. – Так, пустяки, когда война закончится, зайди, пожалуйста, к моим. Про это все не рассказывай, но скажи, что я помнил их… - голос Джона срывается, и он отворачивается.
- Сам скажешь, - сердится Шерлок, - я тебе обещаю, мы отсюда выберемся.
- Конечно-конечно, - кивает Джон, - это я на всякий случай.
Третий раз они занимаются сексом тягуче медленно. Джон долго исследует пальцами лицо Шерлока, его тело, целует, прикусывает кожу, посасывает особо сладкие местечки, прижимается, слушая тяжелые удары сердца. Шерлок покОрен и податлив, а еще нежен и страстен. Они стоят на коленях, изучая друг друга, их члены соприкасаются, словно в поцелуе, и это на удивление проникает Джону в самое сердце. Голова кружится от недоедания и общей слабости, он начинает медленно оседать, но Шерлок подхватывает, бережно укладывая на лопатки. Склонившись над Джоном, он с тревогой вглядывается в его лицо, готовый послать ко всем чертям все человечество, если будет нужно, но Джон улыбается и утягивает в поцелуй, разводя приглашающе ноги. Шерлок нежен и заботлив, он медленно и самозабвенно растягивает Джона, а потом также медитативно медленно входит и выходит из него, отчего Джон теряется в накатывающем волнами наслаждении, мягко подаваясь бедрами навстречу. Его руки блуждают по белой коже Шерлока, губы шепчут его имя, а глаза любуются красотой идеального лица сфинкса. Они кончают одновременно, все еще качаясь в посторгазменном море тихого восторга, который постепенно окутывает их теплотой и нежностью. Шерлок первым приходит в себя, заботливо подхватывая Джона на руки. Он переносит его на кровать, и пока Джон не заснул, просит:
- Дождись меня, слышишь? Просто дождись, не делай глупостей. Я вижу, ты что-то задумал. Пообещай, что дождешься, Джон. Не засыпай.
Джон с трудом открывает глаза:
- Шерлок, я слишком устал, чтобы что-то обещать. Если они скоро придут, дай мне просто побыть рядом с тобой.
Но Шерлок не успокаивается и продолжает тормошить Джона, добиваясь от него какого-то обещания. В конце концов, Джон стряхивает с себя сон и рявкает:
- Мать твою, Шерлок, угомонись. Я солдат, а не тряпка. Если я позволил себе размякнуть на пару дней, и разрешил тебе ебать меня в жопу, это не значит, что я стал твоей бабой. Дай мне заснуть, блять! Иначе еще одну дуэль заработаешь.
Шерлок сначала теряет дар речи, а потом, придя в себя, мгновенно ощетинивается:
- Как только пообещаешь, что не сделаешь глупостей! – злится он. – Дуэлянт недостреленный…
- Все глупости, какие было можно, я уже сделал, теперь только холодный расчет, доволен? – Джон сердито щурит глаза. Шерлок неуверенно кивает.
- Не очень, но пока сойдет.
- Ну и прекрасно, а теперь дай поспать, - Джон поворачивается к Шерлоку спиной и закрывает глаза.
В конце концов, Шерлок плюет на все и просто ложится рядом, обнимая. Джон улыбается, накрывая руки Шерлока своими, и засыпает. Последнее, что он слышит, это просьба Шерлока, больше похожая на приказ, отданный шепотом:
- Просто дай мне трое суток, чертова рыбина. Слышишь меня, Джон Ватсон? Мне нужно только трое суток. Пообещай!
Джон хочет сказать, что трое суток у Шерлока есть, но сон приходит раньше. Как Джона забирают из барака арестантов, он опять не помнит.
Сознание возвращается медленно, словно пробираясь сквозь туман, наощупь. Джон долго заставляет себя открыть глаза, а когда все же это происходит, едва не слепнет от окружающей белизны. Стараясь не показать, что очнулся, он сквозь ресницы осматривает помещение, в котором находится. Скорее всего, это тот самый лазарет, куда его доставляют перед тем, как поместить очередной раз в одиночку. Джон лежит на кушетке, к нему подключены какие-то приборы и датчики, комнату наполняет едва слышное жужжание и острый запах медикаментов. В углу чем-то занят медбрат или доктор в белоснежной форме. Похоже, белый цвет доминирующий в этой тюрьме. Пока человек в белом не понял, что Джон очнулся, тот цепко обводит взглядом помещение, в поисках того, что пригодилось бы для осуществления плана. Рядом с кушеткой стоит столик на колесиках с набором хирургических инструментов. То, что надо. Джон быстрым движением руки стягивает со столика полевой скальпель, в сложенном виде размером не больше монеты, и быстро сует в рот, потому что в робе, в которую его одели в лазарете, нет ничего подходящего в качестве тайника. Тип в белом оборачивается, краем глаза, возможно, уловив движение, а потом долго смотрит на Джона подозрительным взглядом, прежде чем вернуться к прерванной работе (Джон видит это сквозь ресницы). Кажется, прокатило. Джон размышляет над тем, почему он очнулся. Скорее всего, повреждения не были столь серьезны, как в прошлый раз, и процесс реабилитации происходит быстрее. В любом случае, не стоит показывать, что он уже в сознании. Джон размеренно дышит, сохраняя прежнюю неподвижность, уплывая мыслями к Шерлоку. Почему он вернулся за ним? Вряд ли все-таки за ним. Джон ни за что не поверит, что Шерлок забрался сюда, в эту гнусность, только из-за него. Скорее всего, очередное правительственное задание, удачно совпавшее с обнаружением Джона. Чушь какая-то. В этот раз Шерлок не вел себя как бессердечный мерзавец. Он был заботлив, он был терпелив, он был… нежен. То, что между ними происходило в том бараке, не было просто сексом, хотя секс был великолепен, Джон вынужден это признать. И Джон не только выполнял повинность, необходимость: он хотел близости с Шерлоком, также как тот хотел близости с Джоном. Это невозможно подделать, это всегда чувствуется. Шерлок его хотел. Почему? Воспоминания об их ночи в пещере? Тогда тоже все было здорово, и Джон не будет больше нести чушь про «просто погреться», они тогда занимались сексом. Получается, их тянет друг к другу, двух мужиков, разных биологических видов тянет друг к другу. Но это же не любовь? Нет, конечно. Любовь, это когда мужчина и женщина, дети, семья, общий дом. А это… Просто страсть. Джон останавливается на таком объяснении, потому что другие могут завести черт знает куда. А думать, что их с Шерлоком друг к другу тянет из-за непонятной страсти, являющейся, по определению, понятием временным, куда как проще. Время пройдет, страсть уляжется и все вернется на круги своя. И глупости, которые они совершали под ее действием, однажды покажутся обоим смешными. Уговаривая таким образом себя, Джон незаметно погружается в сон, усиленный действиями лекарств, а открывает глаза уже в знакомой одиночной камере. Первым делом он проверяет полевой скальпель – слава богу, на месте - теперь привести план в исполнении у него получится. Скальпель – это не тупой ножичек, им можно себе даже живот, как самураи, взрезать (эта мысль Джону в голову уже приходила), и не будет рядом мерзких сокамерников, которые вызовут вовремя врача, чтобы продлить мучения. В одиночке нет такой бдительной слежки, как в людном бараке. Больше никто и никогда не дотронется до Джона без его согласия. Уж право решать жить или умереть теперь целиком и полностью его прерогатива. Джон раскладывает скальпель, любовно проводя по тончайшему лезвию подушечкой большого пальца – остается порез. Острый. С сожалением Джон закрывает скальпель и сжимает его в руке – Шерлок просил трое суток, Джон ему их даст. Пока внутренние часы Джона отмеряют время, сам Джон размышляет о том, что с ним случилось.