Последний аргумент закона

Феликс же и Илларион не принадлежали ни к одной из этих людских пород. Прошлая служба в ГРУ приучила их полностью контролировать мысли и тело. Если требовалось, они могли по трое суток быть на ногах; сидеть в засаде, почти не шевелясь, несколько дней подряд, при этом с виду оставались такими же свежими, как человек, пробывший с неделю на курорте. Зато потом могли отсыпаться сутками. Поэтому по лицу Феликса нельзя было понять, провел он ночь за работой или же спал как убитый.
— Здорово, — Феликс вскинул широкую ладонь и с размаху пожал руку Иллариону. — Машина твоя теперь в полном порядке. Если бы ни я, ты бы на ней наездил, в лучшем случае, полтысячи километров, а потом бы развалилась.
— Не набивай себе цену.
Ворота сарая были распахнуты, и когда мужчины вошли вовнутрь, Илларион увидел не только свой «лэндровер», но и громоздкий джип «чероки» девяносто девятого года выпуска. «Лэндровер» внешне ничем не изменился, все та же потертая зеленая краска, вмятины по бокам, изношенная до предела разрешенного резина. «Чероки» же сиял краской, лаком, никелем. Эти две машины разнились между собой так же сильно, как солдат в камуфляже отличается от бизнесмена в смокинге.
— Заглянуть под капот хочешь? — спросил Феликс.
— Я тебе доверяю полностью. К тому же знаю, хуже внутри не стало.
— Это ты верно подметил.
Феликс чувствовал себя несколько неловко, словно стеснялся красавца «чероки».
— Твоя?
— Пока моя…
— Ты поменял ориентацию? — усмехнулся Илларион, обходя сверкающую машину.
— Нет, — досадливо щелкнул языком Феликс, — мы с приятелем одну аферу затеяли. Он немного битый джип пригнал, отремонтировал, и продать хочет. Машина почти нулевая, за восемнадцать тысяч, в крайнем случае, отдать ее хотим, но лучше — за двадцать. Я сам такими делами не занимаюсь, он уговорил. Как и тебе, не сумел отказать. А теперь ему срочно понадобилось в Свердловск к родителям поехать, сегодня мне придется на базаре этим монстром торговать.
Илларион с трудом представлял себе Феликса, торгующего хоть чем-то, не было в нем купеческой жилки.
— И так на душе муторно, не смотри на меня, — поджал губы Феликс. Забирай машину и езжай, я свои обязательства перед тобой выполнил. Все, садись за руль и уматывай! — уже зло добавил мастер по реставрации автомобилей.
Илларион любил изучать городскую среду. Одним из его увлечений было обследовать московские окраины, заезжать в те районы, где никогда прежде не доводилось бывать. Потом это пригождалось в работе. А авторынок для него, любителя одной и той же машины, оставался белым пятном на карте столицы.
— Можно, я с тобой поеду?
— Зачем? Ты себя в той тусовке, по-моему, не очень уютно почувствуешь.
— Я тебе этого не говорил.
— Мне там, кстати, регулярно бывать приходится.
— Ты на своей машине поедешь, я на своей. Надо же мне твою работу принять в деле, двигатель испробовать.
Феликс смотрел на Забродова все еще зло, но губы уже растягивались в улыбку:
— Черт с тобой, компания мне не помешает. Только потом не жалуйся, что зря день пропал. И не забывай, Илларион, ты со мной едешь, поэтому первым покачу я — ты будешь ведомым.
Машины одна за другой выехали со двора. Илларион, оставивший добермана дома, за пса не волновался, тот умел неплохо находить себе занятие сам.
На рынке, несмотря на раннее время, уже царило оживление.
— Свой «лэндровер» оставишь у платной стоянки, — распорядился Феликс. Заодно, если удастся продать «чероки», завезешь меня домой. Хоть какая-то от тебя польза.
Продавцы выстраивали машины рядами. Они усердствовали не меньше продавцов яблок, которые непрестанно протирают фрукты, чтобы те блестели. Сияли капоты, стекла. Казалось, что некоторыми машинами совсем и не пользовались.
Сосед Феликса, достав баночку с ваксой, усердно тер ею протекторы старого «мерседеса», и те понемногу приобретали товарный вид. Чувствовалось, что все продавцы — люди не случайные и оказались на рынке не впервые, так сказать, живут здесь. Ставились раскладные столики, появлялись термосы с кофе, чаем.
Феликс же особо машину не украшал, она и так поражала своей новизной. Он извлек из папки красиво отпечатанный на принтере лист, где указывались год выпуска, возможная цена. Илларион же тем временем развлекался тем, что вспоминал марки редких машин и затем отыскивал их взглядом среди выставленных на продажу. Пока ему не удавалось загадать такую марку, которой бы здесь не оказалось. Отсутствовали лишь машины этого года. В этом отношении «чероки», пригнанный Феликсом, являлся исключением.
— У тебя цена такая, что сразу отбивает охоту покупать автомобиль, облокотясь о капот, сказал Илларион.
— Ни черта ты в психологии торговли не понимаешь, — окрысился Феликс. Видишь, снизу приписано: «Возможен обмен с доплатой»?
— Обмен на что?
— На что угодно. Можно другую машину — постарше, плюс деньги. Мне даже квартиру в дальнем Подмосковье предлагали. Но если я насчет машины сразу могу сказать, годна она или нет, то в квартирных делах не разбираюсь, и решил не рисковать.
— А купить только за деньги желающих нет?
— До кризиса этот «чероки» на «три-пятнадцать» ушел бы, а теперь посложнее. Совсем богатые новые машины покупают в салонах, в магазинах, чтобы было потом кому претензии предъявлять. А средний слой, те, кто может спокойно двадцать штук выложить, в России вывелся.
— На что же ты рассчитываешь? — поинтересовался Забродов.
— Одна надежда на черные деньги. Стоит машина как новая, классом пониже, тут много не сэкономишь. Тот, кто собрал двадцать, может и чуть больше выложить. Но беда в том, что покупку нового автомобиля декларировать надо. Трудно объяснить, где большие деньги взял, не заплатив ни рубля налогов, а подержанную машину можно документально на небольшую сумму оформить.
— Криминал какой-то, — усмехнулся Илларион.
— На базаре так всегда. На любом: и там, где огурцами торгуют, и где машинами. Разве с квартирами другая ситуация?
— По-моему, еще хуже, — согласился Забродов.
Уже появлялись первые покупатели.
О них Феликс шепотом сказал Иллариону:
— Это «олени» ходят.
— Какие «олени»?
— Ну не скажешь же о человеке, что он козел? — усмехнулся Феликс. — Это покупатели, которые в машинах ни хрена не смыслят, смотрят только на краску, на обивку, на спидометр. Сверху все машины накрашены-напидарашены, а внутри может сплошное гнилье стоять! Тут некоторые автомобили за месяц по три раза продаются. Придет человек и видит машину своей мечты. Двигатель заводится, работает бесшумно, только потом почему-то выясняется, что ездить этот автомобиль отказывается. И вновь притаскивают ее на базар. И сидит человек, продает свою мечту очередному «оленю».
У джипа «чероки» «олени» задерживались, но никто даже не рисковал открыть дверцу, заглянуть в салон. Понимали, не выглядят они на людей, способных выложить двадцать штук, значит, незачем перед продавцом позориться.
Когда рядом не оказалось покупателей, Феликс обратился к соседу:
— Ты, Вася, недоработал. Не может машина девяносто третьего года так блестеть.
Илларион глянул на автомобиль. «Хонда» сияла красками, титановые диски матово блестели на солнце.
— Почему? — удивился Илларион. — По-моему, это максимум, чего можно было достичь.
— Ты почему краску не состарил? Сразу видно, что машина перекрашенная. — И уже Забродову Феликс принялся объяснять. — Краску на старой машине, если ее по новой покрасил, нужно «состарить».
— Как на иконах и на подделках «малых голландцев»? — усмехнулся Забродов.
— Именно. На все существует своя технология. Если видишь краску, чуть тронутую временем, не такую блестящую, не такую яркую, сомнений не будет. На базаре стоящих машин раз два и обчелся, все остальные битые.
— И эта? — усомнился Илларион, глядя на «хонду».
— Хочешь, покажу?
— Феликс, ты мне антирекламу не устраивай, — возмутился Вася.
— Он твой автомобиль покупать не собирается, а «оленю» я ни черта не скажу. Пусть думают, будто твоя машина у прежнего хозяина шесть лет в гараже на колодках стояла, и он каждое утро ее тряпочкой протирал. Видишь, зазор какой? — указал пальцем Феликс на щель между крышкой капота и крылом. — Машина хорошая, слов нет, но в Германии ее помяли. В Германии хороший жестянщик три тысячи марок возьмет за то, чтобы кузов вытянуть. А в Литве или в Беларуси это обойдется долларов в триста. Вот и таскают битые машины, красят и тут продают. А потом удивляются, почему это на иномарках так быстро резина съедается?