Мир по Тому Хэнксу
Хэнкс так и не начал одеваться ярче или стильнее. Он по-прежнему предпочитал джинсы и футболку, пусть даже его футболки стоили теперь сто долларов. Еще в его гардеробе висела одежда таких производителей, как Prada, Ralph Lauren и Lululemon, выпускающего одежду для йоги. «Я спросил: “Мужчине можно это носить?” Они ответили: “Да”. Так что я ношу Lululemon» [153].
Хэнкс признавал: нельзя сказать, что он «невосприимчив к благам жизни» [154]. Он ездил в отпуск с Брюсом Спрингстином и Бараком Обамой, хорошо проводил время на яхте Дэвида Геффена и говорил, что на частные самолеты подсаживаются как на крэк. (Коммерческими рейсами он не летает с конца 1980-х.) Как он пошутил, когда один из его отпусков привлек особое внимание: «Значит, вот какие эти социальные сети: нам с Опрой нельзя отправиться на миллиардерской лодке на Таити вместе с бывшим президентом Соединенных Штатов так, чтобы это осталось, прости господи, секретом?» [155]
Но в целом, говорил Хэнкс, то, что он очень богат, а не просто обеспечен, повлияло на его жизнь меньше, чем можно предполагать. Как он спрашивал: «Насколько лучше я могу питаться?» [156]
Он старательно избегал долгов: «Если у тебя долги, ты не можешь говорить “нет”» [157]. Том заботился о своих «деньгах для посыла нафиг» [158] в том смысле, что он мог позволить себе сказать «ну нафиг» на любое предложение, которое ему не нужно, и он надежно хранил свои деньги в банке. Покупая дом, он платил наличными. Его семья надеялась никогда больше не слышать о крахе западного общества.
«Я ведь борюсь с тем количеством денег, которые зарабатываю. В конце концов, что мне сказать? Взять меньше денег, чтобы Руперт Мёрдок получил больше?» [159] Чтобы показать хороший пример детям, он сознательно избегал экстравагантности: не стал покупать собственное судно и жил в «относительно скромном» доме. Хотя Том признавал, что тот роскошен по сравнению с домом среднего американца, все решал контекст. «Относительно скромный для того, кто зарабатывает на жизнь так, как я, а это заставляет предпринимать определенные меры безопасности» [160]. Это еще один аспект его славы: Хэнкс путешествовал с незаметной, но надежной охраной.
Хэнкс знал, что у двоих его старших детей жизненный опыт совершенно иной, чем у двоих младших: «Они помнят нормальную жизнь. Когда мы жили в обычных домах, и у меня то была работа, то не было. И не было той шумихи, которой сейчас все сопровождается» [161]. Лучшее, что он мог сделать, – дать детям понять, что он работает не только ради денег: «И Рита, и я доносим до детей мысль, что мы по-настоящему любим то, чем занимаемся. Мы работаем ради сумасшедшего кайфа» [162].
Он чувствовал, что в целом был лучшим отцом для своих младших детей, чем для двух старших, – во многом потому, что старался не работать все время и брал проекты поближе к дому. Хэнкс хотел присутствовать в жизни своих детей, обеспечивая им эмоциональную стабильность, вместо того чтобы тратить все свое время и душевные силы на карьеру. «Папа мой – чудак, это да, с ним бывает неловко, – сказал его сын Труман, – но я понимаю, что все родители чудят, так что все нормально» [163].
Том Хэнкс научился принимать вещи такими, как они есть: в одних фильмах он переигрывает, в других недоигрывает, а некоторые – просто канули в небытие. (Проверенное правило: по какой-то причине зрителя в последнее время привлекают фильмы, где Хэнкс сыграл реально существовавших людей. Из одиннадцати лент, снятых с 2011 по 2017 год – сразу после выхода мультфильма «История игрушек: Большой побег» (Toy Story 3), – те пять, где он «захэнксил» реальных людей, стали наиболее кассовыми.) Он нарушил несколько собственных правил выбора кинопроекта: появлялся в камео и делал сиквелы. С Хэнксом хотели работать лучшие режиссеры, он сотрудничал с Клинтом Иствудом в «Чуде на Гудзоне» (Sully), Майком Николсом в «Войне Чарли Уилсона» (Charlie Wilson’s War), Роном Ховардом (трилогия «Код да Винчи») и Стивеном Спилбергом, снявшись в «Шпионском мосту» (Bridge of Spies) и «Секретном досье» (The Post). Лучшим его фильмом в эту эпоху стал, пожалуй, «Капитан Филлипс» (Captain Phillips), созданный вместе с Полом Гринграссом. Там Хэнкс сыграл капитана грузового судна, захваченного сомалийскими пиратами.
Он дебютировал на Бродвее в «Счастливчике» (Lucky Guy) Норы Эфрон (поставленном в 2013 году, через год после ее смерти), продюсировал фильмы, занимался благотворительностью, сидел в совете управляющих Американской киноакадемии. Это стало возможно, поскольку дети уже жили самостоятельно. Его дочь Элизабет и младший сын Труман не привлекали к себе внимания общественности. Труман оставил родительский дом раньше чем принято – в старших классах он попросился в школу-интернат, потому, возможно, что ему было одиноко оставаться последним ребенком в семье. Труман восторженно описывал свой опыт в Thacher School: «Это как жить с тридцатью своими лучшими друзьями, да еще и школа прямо рядом» [164]. Хэнкс и Уилсон навещали его раз в две недели. Колин стал успешным актером, сыграв заметные роли в таких телесериалах, как «Город пришельцев» (Roswell), «Фарго» (Fargo) и «Жизнь в деталях» (Life in Pieces).
Честер пробовал себя в качестве рэпера под псевдонимом Чет Хейз. Несмотря на то что Хэнкс не принадлежал к поклонникам этого музыкального жанра, он сказал: «Хочется, чтобы дети следовали зову сердца» [165] – и сделал сыну сомнительный комплимент: «Я послушал, что он делает. Прогресс есть».
Честер начал карьеру с нескольких грубых антихэнксовских заявлений перед журналистами. Например: «Надо врезать некоторым звездам» [166]. Когда его музыкальная карьера забуксовала, он попытался привлечь к себе внимание в социальных сетях: парень продавал и употреблял кокаин. «Я ходячий скандал» [167], – писал Честер в Twitter. Однако в 2015 году он стал отцом и прошел курс лечения в наркодиспансере.
Дедушка Том Хэнкс тут же выразил Честеру публичную поддержку: «Всегда отрадно, когда видишь в своей семье смелость и честность. Будучи отцом, любишь своих детей безусловно. Поддерживаешь каждый их шаг на жизненном пути» [168].
Осенью 2016 года Хэнксу исполнилось шестьдесят. В этом возрасте естественно задуматься о своем наследии – в работе и в семье – и о своей нравственности. В тот год Хэнксу диагностировали диабет 2 типа; пошли слухи, что у него нарушение метаболизма из-за того, что он набирал и сбрасывал вес для многочисленных киноролей, но актер настаивал, что это – неизбежное следствие употребления нездоровой пищи в течение многих десятилетий. «Я был полным идиотом, – сказал он. – Думал, что смогу этого избежать, выбрасывая булки от чизбургеров» [169].
Через два года у Уилсон нашли рак молочной железы; он перенесла двойную мастектомию и реконструкцию груди, сопровождавшиеся предписанными врачами изменениями в образе жизни (не больше пяти бокалов вина в неделю) плюс тревогами и страхами. Для борьбы со стрессом она использовала медитацию и юмор. «Не то чтобы я собиралась в Сан-Тропе разгуливать топлес, как бывало в восьмидесятые, – писала она в Harper’s Bazaar. – Боже, надеюсь, фотографии сохранились» [170].
«Готовишься к бою, занимаешь круговую оборону вместе со всеми и ждешь [171], – рассказывал Хэнкс о том, как они с Уилсон поддерживают друг друга. – Я продержался пол-игры и хочу играть столько же и даже больше» [172].
В письме к автору этой книги Хэнкс рассказал о своем плотном графике. «У меня есть своя книга, которой надо заниматься, кино, которое надо готовить, кино, которое надо продвигать, семья, о которой надо заботиться, ну и, сами понимаете, тренировки запускать нельзя» [173].
Для Тома Хэнкса хороший день – это день, прожитый с пользой: такова жизнь, которая делает мир лучше.
С Хэнксом прощаться рано. Когда большинство голливудских звезд первой величины пришли поздравить его в Kodak Theater в 2002 году, он им сказал: «Я молюсь, чтобы эволюция, профессиональная и личная, не завершилась в этом арендованном холле. Если в свои сорок вы можете чувствовать себя хорошим человеком, то в пятьдесят сможете чувствовать себя человеком еще лучше, в шестьдесят – суперменом – и, возможно, Спайдерменом, когда вам будет за семьдесят» [174].