Князь

тело женщины и со вторым парнем отнёс его к школе. Костя же с девушкой на руках побежал вслед за Василием. Когда Тёма подошёл к маленькой бане, из её трубы вырывался столб дыма вперемежку с искрами. Парень хмыкнул:
– Не перестарались бы ребята, так и село спалить недолго.
Зайдя во двор, он увидел хмурого Костю и улыбающегося Васяту, сидевших рядышком на скамейке. Тёма застыл в недоумении:
– А девушка где?
Костя невесело улыбнулся:
– В бане.
– А вы?
– А мы – на улице.
Васяту прорвало, и он засмеялся:
– Так, когда ваш товарищ раздеть её хотел, Матрёна его ведром огрела и за шиворот на улицу выставила.
Костя недобро посмотрел на своего соседа:
– А тебе за дрова берёзовые поперек хребта коромыслом досталось.
И переглянувшись, они засмеялись на пару.
Тёма, улыбнувшись, подошел к двери и тихо постучался. Щеколда скрипнула, и в приоткрытую дверь показалась дородная женщина:
– Чего надо?
– Чего-то точно, мать. Как вспомню, так всё вам и расскажу без утайки.
Отодвинув её в сторону, он прошел в предбанник и начал раздеваться. У Матрёны даже челюсть отвисла:
– Ты куда это собрался, голый?
– Не голый, а в рубахе. А в сапогах ноги преют и мыться неудобно.
– Где?
– В бане. Или я ошибся и зашёл в другое заведение?
– Не… баня это. Послушай, что-то ты меня совсем запутал. Там же Лизка мёртвая, ироды труп в баню притащили. Чего с ней-то делать?
Матрёну Тёма уже не слушал, войдя в жарко натопленную баню. Запалив фитиль захваченной с собой керосиновой лампы, он вставил в неё стекло и добавил яркости. Девушка лежала на нижней полке в ночной рубахе, которая, повлажнев, прилипла к телу. Сзади скрипнула дверь, и вошедшая Матрёна застыла возле двери, мелко крестясь. Тёма посмотрел в её сторону:
– Мать, ну что ты там руками машешь, подходи, помогать будешь.
– Я… я боюсь.
– Бояться нужно живых, а девушка без нашей помощи умереть может.
– Так… она… живая, что ли?
– Потом вопросы задавать будете, сейчас помогайте мне.
– Да что делать-то надо?!
– Бери её за ноги, – скомандовал Тема, а сам обхватил девушку за плечи. –Та-а-а-к, а теперь аккуратно кладём на верхнюю полку. А сейчас пару веников положи ей под поясницу, а ноги на этот ушат.
– Это зачем девке ноги-то задирать?
– Ещё один вопрос, Матрёна, и вылетишь на улицу. Делай, что прошу, и молчи. Теперь начинай кровь с ног ладонями вниз сгонять.
Пока женщина этим занималась, Тёма сходил в предбанник и принёс ковш колодезной воды. Окунув в неё кончики пальцев, дождался, пока они онемеют, и прикоснулся ими девушке за ушами. По телу Лизы пробежала чуть уловимая волна, и Тёма с удовлетворением отметил, что нервная система в порядке. Парень вспомнил, каких трудов стоило Шолбану возвращать к жизни замёрзших охотников с нечувствительными от холода нервными окончаниями. Лицо Лизы начало розоветь, сказывался приток крови с ног. Вообще, учитель говорил, что две трети всей крови находятся в них, потому раны бедренной артерии, как правило, смертельны.Воины давно знали, что, стоит полоснуть по ней мечом, и через минуту враг кровью изойдёт.
– Ну а теперь, Матрёна, самое главное. Будем сердце и дыхание восстанавливать. Двумя руками нажимай ей под грудью: резкий толчок и пару секунд перерыва, а я буду дух вгонять. Проследив за работой женщины, он склонился над Лизой и, зажав ей нос, вдохнул в лёгкие воздуха. Подождав, пока Матрёна несколько раз нажмёт на грудь – повторил. Время слилось в мгновение и растянулось, как резина. Тёма уже потерял ему счёт и занимался всем на автомате, когда почувствовал, как сократились мышцы тела девушки, и грудь её высоко поднялась, вбирая в себя воздух. Матрёна по-девичьи пискнула и за считаные секунды оказалась за дверью. Бухнувшись на коленки, она мелко закрестилась:
– Свят, свят, свят. Господи, да как же это такое возможно?
Тёма улыбнулся, глядя на женщину:
– Матрёна, двери закрой, баню остудишь. Лиза сейчас очнётся, потому я пошёл, а ты её оботри да в сухое одень. Спешить надо, скоро немцы здесь будут. Выйдя в предбанник, Тёма, скинув мокрую рубаху, обтёрся полотенцем. Пошуровав в мешке, достал сухое исподнее и, быстро одевшись, вышел на улицу. Опустившись на лавку, рядом с Костей, достал из мешка флягу с трофейным шнапсом и протянул ему. Тот молча приложился к ней и поморщился, возвращая обратно:
– Ну, что там?
– Нормально всё.
– В смысле – «нормально?
– Матрёна сейчас оденет её.
– Так она жива?
– Конечно, жива. Я с учителем и не таких «зябликов» в тайге к жизни возвращал.
– С… каким учителем? А, ну понятно… Так я пошёл?
Костя вскочил с намерением войти в баню. Тёма удержал его за руку:
– Пусть хоть оденет девку, а то ещё раз ведром схлопочешь. У Матрёны не забалуешь, огонь-баба.
Костя потоптался у входа, послушал, прильнув к двери, что происходит в предбаннике, и вернулся на скамейку. Минут через пять выглянула Матрёна. Увидев мужчин, заулыбалась:
– Ой, а я думаю, как я её до дома дотащу. Ну, женихи, кто красу нашу на руках понесёт?
Костя вскочил и зашёл в баню. Через минуту он вышел, бережно неся укутанную в байковое одеяло Лизу. Тёма подошёл и, отвернув край одеяла, посмотрел на девушку. На него смотрели два изумруда в оправе из шикарных ресниц:
– Здравствуйте. А вы кто?
– Ангел. Пролетал я тут мимо и не удержался, завернул на красоту такую посмотреть.
Лиза улыбнулась и смежила ресницы. Прикрыв одеяло, Тёма посмотрел на Костю:
– Ей сейчас много питья нужно, желательно с мёдом. Покушать бульона можно, ну и что сама захочет. Самое главное – поспать, пусть организм восстановится. Ты будь рядом, как стрельбу услышите, к гати уходите. Матрёна поможет тебе и дорогу покажет. А я к дядьке Ивану пойду, не нравится мне глава местный.
Проводив Костю до хаты, Тёма повернулся к Матрёне:
– Помоги ему, мать.
– А кто он?
– Ему можно верить, он чист душой.
– Вот оно что… Иди спокойно, присмотрю я за ними и к гати выведу тропой короткой.
Она долго смотрела в спину уходившего парня и по щекам её текли слёзы.
Глава 8
Глава 8
Костя сидел возле окна и смотрел на спящую девушку. Смешно, по-детски подложив ладошку под щеку, она зарылась в подушки, откуда доносилось её ровное дыхание. Даже небольшая бледность не портила красивое лицо Лизы. Как могла подняться рука у изуверов на такую красоту?
Когда вслед за парнями он ворвался в ледник, от увиденного там к