Обольщённый (ЛП)

— Судя по всему, придется уговаривать бальный комитет тебя впустить.
— Я не напрашивался на этот бал, — отметил Дэвид.
— Да, — ровным тоном признал Мёрдо, — не напрашивался.
— Разве приглашение от самого короля ничего не значит? — Дэвид насмешливо приподнял бровь.
Он пытался скрыть охватившую его тревогу — он может упустить шанс поговорить с Элизабет лишь потому, что упрямо отказался соблюдать требования к одежде, навязанные бальным комитетом.
— Полагаю, если понадобится, личное приглашение короля поможет тебе войти. — Мёрдо улыбнулся, в этот раз медленнее окидывая Дэвида взором. — Должен сказать, в черно-белом наряде ты выглядишь очень хорошо. Сам Красавчик Браммелл [9] одобрил бы. — Мёрдо шагнул ближе и щелкнул длинным пальцем по криво завязанному узлу. — Но вряд ли он был бы высокого мнения о твоем платке.
Дэвид не сумел сдержать улыбку, вызванную близостью к Мёрдо.
— Да, — признал он, — я тоже так считаю.
— По иронии судьбы ты будешь самым англизированным шотландцем в зале.
— Я буду самым современным шотландцем, — поправил Дэвид. — Служащим современной эпохи.
— Так вот почему ты не хочешь носить тартан? — спросил Мёрдо, озорно сверкая глазами. — Он не подходит твоему адвокатскому образу?
— Причина вообще не в этом, — парировал Дэвид. — Я не хочу носить тартан, потому что мой народ его не носит. Я родился в низине. В шотландской низине.
Мёрдо закатил глаза.
— Дэвид Лористон, — вздохнул он, словно имя все объясняло.
Дэвид свирепо свел брови.
— Это серьезная причина.
— Как скажешь.
— Для меня ношение килта — это... — Он задумался, силясь определиться, что же именно его тревожило. — Это оскорбление.
Мёрдо бросил на него насмешливый взгляд, с которым Дэвид был очень хорошо знаком.
— Оскорбление кого? Тебя?
Возможно, его рассердили пренебрежительные нотки в голосе. Или то, что Мёрдо нарядился в декоративные регалии, созданные сэром Вальтером Скоттом, правда, выглядел очаровательно. Как бы то ни было, Дэвид осерчал. Он оглядел Мёрдо от белоснежного кружевного жабо до атласных танцевальных туфель, а затем встретил взгляд его темных глаз.
— Да. Оскорбление меня. И людей, для которых тартан что-то да значит. К людям вроде тебя это не относится, скорее, к обычным горцам, у которых его отобрали и слишком долго запрещали носить [10].
Улыбка у Мёрдо померкла, что лишь подстегнуло Дэвида.
— Да брось, Мёрдо, — продолжил он. — Ты должен об этом знать. Ты же горец, разве нет? Сын самого помещика. Твой отец выселял арендаторов с родных земель, чтоб освободить место для овец [11]? Сжигал дома? Почти все вожди так поступали. Те, кто...
— Хватит...
— ... громче всех кричит о том, что древние обычаи горцев были скверными. Если сравнивать, нам в низинах повезло. Промышленность очистила наши земли и отправила людей за границу. Полагаю, это слабое утешение, но еще хуже, когда людей вытесняют с земель для того, чтоб освободить место для скота...
— Дэвид, перестань! Пожалуйста.
Дэвид примолк, разглядывая бледного расстроенного Мёрдо. С минуту они просто таращили друг на друга глаза. Дэвиду хотелось спросить, почему Мёрдо выглядел таким удрученным, но ему так и не удалось произнести ни слова.
— У моего отца самое большое поголовье овец в горах. Лет десять назад с земель вытеснили почти всех, кто жил в Килбее, когда я был ребенком. — После паузы он добавил: — Две деревни сожгли дотла.
Договорив, он успокоился, однако дергавшийся на щеке мускул выдавал напряжение.
Дэвид не знал, что сказать. Он вперился в Мёрдо взором, стараясь понять, что же он чувствовал по поводу случившегося на отцовских землях. Но Мёрдо взял себя в руки, и смотреть стало не на что, кроме разве что холодного бесстрастного выражения лица, что частенько имело место.
Мёрдо зашагал к двери.
— Идем. Я приказал подать ужин. Нам еще не скоро выходить. 
 
*** 
«Ужин» состоял из ошеломляющего количества маленьких идеально приготовленных блюд: холодного ростбифа, террина, небольших порций салата, заправленных овощей. Мёрдо, как истинный лакей, подал Дэвиду тарелку и бокал вина. Во время трапезы он вел себя неизменно вежливо, позабыв про колкие насмешливые замечания. Дэвид предположил, что безупречные манеры — это признак недовольства.
Дэвид пытался поесть, но аппетит его покинул. Он понял, что гневные слова об изгнании горцев с семейных земель задели Мёрдо за живое, и сожалел о вспышке злобы, что побудила его говорить столь необдуманно. Ведь об обстоятельствах он не знал абсолютно ничего.
После долгого молчания Мёрдо вздохнул.
— Проклятье, — буркнул он, поставив бокал, и встретился с Дэвидом взглядом. — Не на это я надеялся, — лаконично пояснил Мёрдо.
Дэвид смотрел на него в упор, оглядывая сердитые глаза и несчастное лицо.
— А на что ты надеялся?
— Поговорить с тобой. — Густая краска на щеках подсказала, что признание далось ему нелегко. — Убедить тебя вернуться сюда после бала и провести со мной ночь.
Дэвид смолчал. Он пристально глядел на Мёрдо и думал: «Я тоже этого хочу».
Не самое приятное осознание. Наслаждаться утехами, предлагаемыми Мёрдо Балфором, от случая к случаю — это одно. А признаться, что именно этого он и хотел, планировать и делать все возможное, чтоб это случилось, — совершенно другое.
— Больше всего, — прохрипел Мёрдо, — я хочу тебя в своей постели.
Дэвид сглотнул. Мёрдо уловил его реакцию.
— Это неразумно.
— Ой ли? Что же здесь неразумного? Я получаю шанс испытать удовольствие и использую его. Напротив, это очень даже разумно.
Нарочитое легкомыслие пробудило гнев.
— Ты же знаешь, что это чревато последствиями. За наслаждение придется заплатить.
— Ты толкуешь о сожалениях, а я уже говорил, что у меня нет времени на сожаления. Я в них не верю.
— Возможно, я верю.
Мёрдо перегнулся через стол и схватил Дэвида за руку.
— Ты жалеешь о времени, что провел со мной, Дэвид? Если б мог, ты бы хоть что-то изменил? Позволь сказать, что я не хотел бы потерять ни секунды. — Он долго буравил Дэвида темным взглядом и добавил: — Зачем, по-твоему, я вообще вернулся в Эдинбург?
Дэвид, словно завороженный, смотрел на Мёрдо, который крепкой рукой удерживал его на месте.
— Ты приехал ради визита короля. Твой отец...
— Отец попросил меня поехать в Эдинбург и чуть не выпал из кресла, когда я согласился, — мрачно перебил Мёрдо. — Я знаю наверняка, что у него в запасе имелось несколько вариантов шантажа на случай, если б я, как обычно, отказался.
— Не понимаю.
— А я думаю, понимаешь. Но дабы избежать недоразумений, позволь выразиться яснее: мне недостаточно того, что было между нами два года назад. Того, что есть сейчас, мне тоже мало. Мне нужно больше.
Ну куда уж яснее? Яснее просто-напросто не бывает.
Дэвид вздохнул.
— Ты же понимаешь, что в какой-то момент все закончится.
Мёрдо отпустил руку Дэвида.
— Да, понимаю. Но... не сейчас. Пусть в этот раз все идет своим чередом.
«Идет своим чередом?» Мёрдо говорил о том, что между ними происходило, как о лихорадке, как об инфекции, которая какое-то время побушует, а потом неминуемо сойдет на нет. Он совершенно не разделял страхов Дэвида. Для Дэвида все походило на увечье, на добровольное удаление конечности, которую никогда не удастся вернуть.
— Скажи, ты вернешься сюда, Дэвид? Разделишь со мной ложе?
 
Несмотря ни на что, с ответом Дэвид медлить не стал. Он не мог отказаться от Мёрдо, словно от него зависела его жизнь.
— Да. Вернусь.
«К черту последствия». 
  
Глава 12
 
Ввиду того, что жил Мёрдо неподалеку от зала собраний, они решили прогуляться. Национальный костюм, в который облачился Мёрдо, привлекал внимание, многие свистели и бросали насмешливые замечания.