Небо на земле (СИ)
— Э-э, какой квартал?
— Тридцать четвёртый, за «Спорттоварами».
А, ну тогда всё понятно: там у прадедов квартира.
— Ладно, сходим — посмотрим на вашу монстру, — уверенно-небрежно дал согласие Пашка.
«Так вот как оно происходит!»
Пришедшая вслед за дождями и холодом ласковая золотая осень совершенно преобразила город, облачив его в царские одежды цветов увядающей листвы. Пашка щурился на яркие солнечные блики в кронах деревьев, а душа пела от счастья: бок о бок с ним шла самая чудесная девушка на свете.
— Так ты не рядом живёшь?
— Не, я из тридцать шестого. В тридцать четвёртом у меня прадед с прабабкой.
— Вот ведь, а я тебя в провожатые загребла…
— Не бери в голову. Подумаешь, заодно к ним зайду, проведаю.
Ротвейлера во дворе не оказалось.
— Сбежал, что ли, куда-то? — нахмурилась Варвара. — Стожаров, ты не подумай чего — я правду рассказала.
— Пф, как будто я не верю. Сбежал — и хорошо. Может, совсем пропадёт.
— Да уж, было бы здорово, — вздохнула одноклассница. — Но всё равно спасибо тебе, что проводил.
— Обращайся, — великодушно разрешил Пашка.
Варенька кивнула и исчезла в подъезде, одарив на прощание своего провожатого мягкой улыбкой. В ответ тот тоже разулыбался на зависть любому Чеширскому коту. Сердце звенело радостью, хотелось обнять весь мир, и чтобы в нём все-все были также счастливы. Мурлыкая под нос на ходу импровизируемую мелодию, Пашка почти вышел со двора на проспект, когда позади раздалось повелительное «Павел!», буквально пригвоздившее его к месту. Медленно, с усилием преодолевая сопротивление ставшего вязким, как мазут, воздуха, Пашка обернулся, и красочный день тут же выцвел до монохрома.
Герман был зол, но злость его была подобна жестокому холоду межпланетного пространства.
— Гуляешь? — рядом с этим тоном вечная мерзлота показалась бы горячим пляжным песочком.
— Гуляю, — съёжившийся Пашка смотрел исключительно на вторую сверху пуговицу белоснежной Германовой рубашки. Даже прямой приказ не смог бы сейчас заставить его посмотреть собеседнику в лицо.
— Что ж ты старших обманываешь, м? Нехорошо.
— Я не обманываю.
— В самом деле? То есть мне показалось, и ты провожал вовсе не свою девушку?
— Я провожал одноклассницу. В первый раз. Она сама попросила.
— Ах, вот как! И чем же была обоснована просьба?
— Собакой, — вздохнул Пашка. То, что он собирался рассказать, ему самому казалось неправдоподобным. — У них во дворе гуляет ротвейлер без хозяина, поэтому она побоялась одна идти.
— Не вешай мне лапшу на уши. Какой ещё ротвейлер? — естественно, Герман не поверил объяснению.
Пашка перевёл унылый взгляд ему за спину и на всякий случай моргнул: — Вон тот.
Несущаяся к ним гигантскими прыжками, крупная молчаливая псина действительно выглядела жутко.
— Вон тот? — нахмурившийся Герман обернулся, и Пашка впервые в жизни увидел, как собака тормозит одновременно всеми четырьмя лапами, едва ли не кувырком разворачиваясь на сто восемьдесят градусов.
— Айзек! — а ротвейлер-то оказался с хозяином. Может, встречать его ходил? — Что вы сделали моей?.. — спешащий к мирно разговаривавшим прохожим коротко стриженный амбал «два на два» затормозил почти так же резко, как перед этим его питомец.
— Вы владелец собаки? — льдисто проронил Герман.
— Д-да, — громила усыхал прямо на глазах.
— Следите за своим животным, пока не случилось чего-нибудь, — крохотная пауза была полна скрытых смыслов, — непоправимого.
— Х-хорошо, — если бы у людей был хвост, то собаковод поджал бы его с самым униженным видом. — Я п-пойду?
— Идите, — позволил Герман.
— Сурово вы их! — восторженно выдохнул Пашка, глядя вслед едва ли не бегом удаляющемуся типу. Ротвейлера тот благоразумно держал за ошейник.
— «Сурово», — презрительно дернул уголком губ победитель. — Запомни, Павел: молча и со спины нападают только трусы, неважно люди они или собаки. А трусов нельзя бояться.
Пашка кивнул, подтверждая, что запомнил.
— Но теперь-то вы мне верите?
— Верю, — к Герману и в самом деле почти вернулся нормальный вид. — Извини.
— Да ладно, — чуть смутился Пашка, — проехали. Вы, вообще, тут откуда?
— Выдалась свободная минутка — решил попробовать тебя из школы встретить.
— А, — «А зачем?» Хотя лучше не спрашивать: кто его знает, какой ответ можно получить? — Она уже истекла, ваша минутка?
— Почти, — Герман бросил взгляд на часы. — Что ж, раз уж ты у нас сегодня всех провожаешь, то проводи и меня до машины.
— Без проблем.
К погожему осеннему деньку окончательно вернулись его яркие краски.
***
Близнецы отловили Пашку на самых подступах к школе.
— Ну что? — хором спросили они. — Как вчера прошло?
— Нормально прошло, — «Помирились». Стоп, они же про Варю, а не про Германа спрашивают. — Проводил.
— Сегодня пойдёшь?
— Провожать?
— Ага.
— Не знаю, — Пашка потёр межбровье. — Мы как-то не договаривались.
Васька-да-Генка синхронно возвели очи горе́.
— Стожаров, не тупи, — выразил Генка общее мнение близнецов. — Вот прямо сейчас, перед историей, подойди и поинтересуйся, не нужна ли снова твоя помощь.
— Только небрежно так, — добавил Васька. — Как будто ответ тебе не принципиален.
— Если вдруг откажется, то не тушуйся и приглашай погулять в воскресенье, — продолжил инструктаж его брат. — Погоду, вроде, хорошую обещают.
— В воскресенье я не могу, — протестующе мотнул головой Пашка.
— Нет такого слова «не могу», когда речь идёт о девушках, — отмёл недоаргумент Васька. — Короче, ты всё понял?
— Всё.
— Тогда вперёд и с песней.
После уроков у Вареньки оказалась назначена тренировка, и, кажется, её немало огорчал этот факт.
— Да ладно, всё нормально, — утешил одноклассницу Пашка. — Ты только попроси кого-нибудь из своих с тобой до подъезда дойти, а то мало ли.
Варя заверила его, что так и сделает. Момент идеально подходил для приглашения погулять в воскресенье после обеда (Герман по обыкновению назначил встречу на утро), однако Пашка так и не смог выдавить из себя нужные слова. То ли сказалась кислотой въевшаяся в характер робость по отношению к девчонкам, то ли ещё по какой причине — но он лишь скомкано подтвердил своё вчерашнее предложение «обращаться» и на этом ретировался.
— Ну дура-ак! — разочарованно протянули Васька-да-Генка.
— Сами такие, — огрызнулся неудавшийся Казанова и демонстративно уткнулся в учебник. Конечно, он сглупил: надо было плюнуть на инстинкт самосохранения — не убьёт же его Герман? — и позвать Варю на прогулку. В конце концов, разве не об этом он мечтал так долго?
Сожаления об упущенной возможности не улеглись ни на следующий день, ни в пресловутое воскресенье.
— Что такой кислый? — больше из вежливости поинтересовался Герман, когда они встретились на своём обычном месте у опалённого молнией дуба.
— Просто так, — буркнул Пашка, которого совершенно не радовало хрустальное погожее утро, обещающее совсем не октябрьский, солнечный и тёплый день.
В ответ собеседник ограничился всего лишь недоверчивым «Ну-ну», проявив нехарактерную для себя тактичность, и жаль, что погружённый в переживания Пашка почти не обратил на это внимания.
— Куда пойдём? — скучно поинтересовался он.
— Гулять.
***
В небольшом запущенном сквере на задворках квартала было воскресно-утренне безлюдно. После третьего круга по шуршащим опавшей листвой дорожкам ртуть в термометре Пашкиного настроения неумолимо поползла вверх. Нет, в самом деле, жизнь же не закончилась? У него ещё будет миллион возможностей позвать Варю на свидание (от этого слова слегка перехватывало дух), ведь самое главное уже сделано: они начали общаться.