Мой выбор (СИ)

— Не знаю, зачем ты меня накурил... – Макс почесал переносицу и глупо хихикнул. – Но это действует.
Эрик сделал затяжку, не отводя взгляда.
— А что, обязательно нужна цель? И я тебя не накуривал, ты мог отказаться. Значит, сам хотел.
Сигарета снова перекочевала к Максу, и он затянулся уже без лишних слов и мыслей.
— Но вообще... – голос Эрика звучал чётко и безжалостно, разрезая дурманящую пелену. – Я реально думаю, что тебе это надо. Когда в жизни полная жесть, нас обычно спасают любимые люди. Обычно. Но не в вашем случае.
Макс попытался сконцентрировать внимание, насколько мог. Снова психология, прикольно. Даже как-то расслабляет...
— Проблема в том, что сейчас для твоего мужа ты совсем не утешение. Наоборот, лишнее напоминание о случившемся. Как и он тебе щас никак не помощник. А расслабиться ты должен, иначе крыша съедет.
Расслабиться. Да-да, очень ценное наблюдение. Но даже несмотря на свой внутренний сарказм, Макс знал, что слова Шнайдера попадают точно в цель. Уже месяц он ни разу спокойно не спал, не позволял себе отвлечься от насущных проблем. Не занимался сексом, даже не дрочил. От последней мысли Макс поморщился и усмехнулся вслух.
— Ну тогда я должен быть тебе признателен за это, – он махнул рукой, в которой держал травку. – Спасибо, что штаны с меня во имя расслабления снять не пытаешься.
Фу, блин. Начался пьяный нижепоясный юмор, приехали. Сейчас Шнайдер как пошлёт куда подальше и прав будет. У него наверняка девушка есть и вообще... Как он там говорил? Основной процент гомофобов среди людей в форме скрывается? А, может, и правильно было бы сейчас по морде получить? Макс уже был готов к любой подобной реакции и снёс бы ее со смехом. Вот только реакции не было. Шнайдер просто смотрел на него, внимательно и без улыбки. Неужели настолько сильно его задели слова про штаны?
Придумать извинение Макс тупо не успел. Словно в анабиозе он смотрел, как Эрик встаёт, обходит вокруг стола и останавливается прямо над ним. В следующую секунду в спинку кресла по бокам от головы Макса упёрлись руки, обтянутые клетчатой тканью ковбойской рубашки, а губы безжалостно накрыли грубым поцелуем.
В голове что-то застучало, нейроны как пьяные понеслись по мозгу, перенося одну и ту же мысль.
Шнайдер его целует.
Шнайдер. Его. Целует.
Это должно было вызвать сразу целый спектр чувств и эмоций, но марихуана будто вражеский диверсант оккупировала командный центр и парализовала и тело, и сознание. Кроме одной-единственной системы, немедленно отозвавшейся теснотой в паху. И Эрик это заметил. Его ладонь тут же накрыла через ткань восставший член Макса.
— Без обязательств, Макс. Просто терапия для тела. Тебе это явно нужно. А я тебя давно хочу.
Ладонь Эрика шевельнулась, пальцы дернули на себя пуговицу и молнию на джинсах. Макс еще не успел никак среагировать на поцелуй, а Шнайдер уже опустился на колени, его губы настойчиво обхватили член и двинулись вниз к его основанию.
От первого движения головы Эрика Макс сделал такой резкий вдох, что лёгкие обожгло холодным воздухом. Не хотелось стонать, но сдержаться оказалось нереально, тело, столько времени не знавшее ласки, реагировало как оголенный провод на воду. Хорошо. Просто ахренеть, как хорошо. И дико хотелось кончить в этот развратный рот, зажав в кулак светлые волосы на затылке.
Светлые волосы. Светлые. У Жени светлые волосы. Не такие, как у Шнайдера, прямые до шеи. У Жени длинные волны по плечи. Как же здорово зарываться в них пальцами, прижимать к себе его голову, чтобы поцеловать. Когда дразнящий язык скользит вниз по шее и губы, такие родные, любимые, вкусные, опускаются по телу, чтобы довести Макса до оглушительного оргазма.
Женя. Любимый Женя.
По голове будто тяжёлым мешком треснули. Тело продолжало агонизировать, желая разрядки в рот Эрика, а мозг и сердце вопили как осатанелые.
Нет! Нет!! Остановись!!!
— Стой... Стой, подожди... – собственный голос показался Максу скрипом сухих веток в костре, но он знал, что вот сейчас, сейчас он прочистит горло и найдет слова. И Эрик, оторвавшись от своего занятия, поднял на него глаза с немым вопросом. И Макс даже успел открыть рот... Как вдруг...
 
— Какого...?!
В театре в любом спектакле есть немая сцена, цель которой – смех зрителей. Или шок. Но чаще, конечно, смех. Вот и теперь было очень похоже, только смеяться не хотелось никому. Макс и Эрик просто смотрели, как только что открывшаяся дверь кабинета с ударом о стену оставляет на ней едва заметный след.
А в дверном проёме, будто скандинавский громовержец, стоит злющий-презлющий Самсон.
 Комментарий к Глава 13 Буду признательна за реакцию!
====== Глава 14 ======
День тридцатый
Наступила знаменитая пауза Джулии Ламберт. Сомерсет Моем в гробу бы перевернулся, если бы знал, в каком ключе звучит формулировка из его знаменитейшего произведения. Но это, конечно, его трудности. Да и Макс сам бы не додумался так назвать эти неполные две минуты, но так точно бы сказала Людмила Филиппова, натура театральная и в некотором смысле романтическая.
Сам же Макс, все еще под эффектом от травки, понял, что тупо завис и перед глазами просто начали сменяться картинки как в немом кино. Кино, в котором он сам принимает непосредственное участие. Вот рука на автомате потянулась к ширинке собственных штанов, пытаясь поскорее прикрыть опадающее возбуждение. Вот Эрик поднимается на ноги и что-то говорит, негромко, вопросительно. А вот и свет померк. Это был момент, когда Самсон шевельнулся в дверном проёме и шагнул вперёд, закрывая своей тенью свет от лампы. Макс почти не слышал звук голоса, но по губам Мештера было понятно – Эрику посоветовали свалить. Мягко говоря. Слава богам, Шнайдер разумно не стал спорить, подхватил с пола рюкзак и ушел. Да уж, с ним разбираться точно лучше не сейчас. Макс поднялся на ноги. Естественно, никакое объяснение тут не прозвучит убедительно, но проверить это Максу было не суждено. Он даже рта раскрыть не успел. Просто в тот момент, когда между ним и Самсоном осталось менее метра расстояния, в челюсть прилетел удар такой силы, что Макса отбросило назад к столу. Голова закружилась, и во рту немедленно проступил отчётливый вкус железа.
Макс вытер рот рукавом, и на светлой ткани толстовки расплылось большое алое пятно. Знатный удар, полный рот крови. Хорошо хоть зубы не выбил. Когда приступ боли спал и вернулась способность ясно видеть, первым, за что зацепился взгляд, было выражение лица Самсона. Если бы таким оно было у его знаменитого тезки, и лев, и тридцать филистимлян обосрались бы от страха еще до его атаки. Самсон был откровенно страшен в своём гневе, побелевшие губы и белки глаз, красные от полопавшихся сосудов, ясно давали понять, что одно неверное слово или движение – и он убьёт. Убьёт и не поморщится. Вот тебе и душа компании, добряк-здоровяк. Винить его было сложно, Макс это прекрасно осознавал. Оставалось лишь надеяться, что голос разума еще не совсем умолк в голове старшего Мештера.
— Я знаю, что ты думаешь. Конечно, я заслужил... – признание собственной вины казалось Максу самым логичным. Тем более, что было и правда стыдно, не отрицать же тот факт, что тело его, пожалуй, слишком легко предало. Да, он готов был остановить Шнайдера, но что это меняло? Ничего. Тем более для Самсона.
— Слушай, я... Мне жаль, что ты это видел...
Ничего более глупого и неправильного сказать он бы не мог. Самсон, так и стоявший с напряжённым после удара кулаком, очень медленно расслабил руку, так, что она повисла словно плеть, и сделал три шага к Максу. Он будто смертельно устал и именно в эту секунду тяжесть всего мира легла ему на плечи. Он приблизился почти вплотную и посмотрел прямо в глаза.
 
— Тебе жаль... Конечно, это все меняет. Раз тебе жаль.
На то, чтобы испугаться, хватило бы секунды, вот только у Макса и ее не оказалось. Резкий и точный удар пришёлся в солнечное сплетение, выбив к чертям весь воздух из лёгких. Макс не ожидал такого, хотя догадаться, конечно, было можно. Хватая ртом воздух, он согнулся пополам и начал оседать на пол. Но тут его резко схватили за волосы на затылке и дернули голову вверх. Самсон присел на корточки перед ним, не выпуская волосы из кулака.