Его ледяное высочество (СИ)

— Нисколько.»
Она дочитала почти до конца, до того момента, когда Уинстон встретил Джулию холодным мартовским днём, когда все закончилось. Два трупа. И это было так гадко, так несправедливо и глупо — после всего, что они пережили, вот так от всего отказаться. Два раза в одну реку не войти, все меняется. Но раз уж им выпал шанс…
Ее отвлек от мыслей звук у двери. Ручка несколько раз повернулась, но дверь не открылась. Потом ручка вспыхнула, как будто ее пронзили заклинанием, дверь резко распахнулась, и в комнату вошел Малфой.
Драко был растрепан. Он увидел ее и на его щеках проступили красные пятна. Он застыл и некоторое время смотрел ошарашенно.
— Твою мать, Грейнджер! — закричал он, входя. — Ты весь день пряталась тут?
Гермиона все еще находилась в другом мире и не сразу нашлась что ответить.
— Ты меня запер!
— Я тебя не запирал! — он посмотрел на дверь. — Грейнджер, ты не появилась на кухне!
Он смотрел зло.
— Думал, что я сбежала через камин?
Его глаза потемнели, в них плескался гнев.
— Да, дура! Думал, ты полезла в камин и сразу же попалась отцу или Беллатрисе!
— И что? Лучше бы я им попалась, чем…
— Чем что?
— Ничего, — выговорила она, встретившись с его разъяренным взглядом.
Он пытался справиться с эмоциями — она видела. Его лицо становилось холодным, но глаза вдруг вспыхивали, и спокойное выражение разбивалось вдребезги.
—Тебе никто не мешает вернуться в подвал, Грейнджер, и встречаться с Беллатрисой и не только с ней, — ответил он наконец тихо и жестко.
Гермиона вдруг обнаружила, что так и сидит в его мантии. Она начала снимать ее, но подол обвился вокруг ног, и она запуталась в ткани. Торопливо выдохнула. Расправила и, наконец, стянула мантию. Повернулась, чтобы встать, и задела книгу. Та с глухим стуком упала на пол. Гермиона вскочила с кровати, наклонилась, но на полпути уткнулась в плечо Драко. Ощутив его прикосновение, она почувствовала удар внутри — за грудиной. Ей стало нечем дышать.
Малфой отошел и положил книгу на стол.
— Возвращайся на кухню, Грейнджер, — сказал он, стоя к ней вполоборота.
— Драко…
Он бросил на нее испепеляющий взгляд.
— Драко… — она не могла уйти. Не могла уйти, когда снова видела его. Не могла. — Я же тут. Я никуда не ушла.
Он сжал губы в знакомой со школы гримасе. Он злился, но ей было все равно.
Она бы хотела соврать себе, что делает это только ради его палочки, ради побега, ради Гарри, ради чего угодно, но не могла. Она подошла к Малфою и положила ладонь ему на спину. Потому что ей это было необходимо.
Она чувствовала его тепло через рубашку. Ей так сильно хотелось приблизиться и коснуться его всем телом, что полшага между ними ощущались, как пропасть.
Малфой барабанил палочкой по книге.
Гермиона бросила последний взгляд в окно. Дождь уже закончился. Вышло густое вечернее солнце и заливало комнату янтарным светом. Она отняла руку, сразу ощутив холод, и повернулась, чтобы уйти. Но когда она отстранилась, рука Драко легла на талию, и он резко притянул ее к себе.
Вторая его рука скользнула по пояснице и ниже. Он оглядел ее взглядом холодных голубовато-серых глаз.
— Ведьма, ты опять провоцируешь, — проговорил он.
Гермиона должна была уйти, но она стояла, замерев, не дыша, только бы это прикосновение не заканчивалось.
Просто украденный у жизни момент. Украсть минуты близости и спрятать их в памяти, чтобы доставать иногда в будущем, ужасаться своей смелости, дивиться собственной глупости, оплакивать то, что не вернется, радоваться тому, что было.
Почему бы не взять у юности последнее, что она может дать, — первую любовь?
Отложить его поцелуи в памяти, как отложила вкус печенья на губах, тепло зеленой мантии и догорающее солнце на стене.
Она потом пожалеет об этом. Она не простит ни себя, ни его. Потом… Но пока его лицо так близко, пока она может чувствовать его дыхание у своего рта.
— Господи, Драко, — выдохнула она. — Господи…
Она прошлась по его щеке носом, растворяясь в аромате. Затем прикоснулась губами к его губам, почти теряя сознание. Это не должно было происходить, не могло происходить, не с ними, не сейчас.
 
Драко сам вошел ей в рот, проталкивая язык глубоко. Гермиона целовала его, отвечала на его движения, облизывала его губы и отчаянно целовала снова, пытаясь впитать так много, как сможет. Гермиона лизнула язык Драко, затем губы, когда он отстранялся. Вот так он целует, когда хочет? Так он целует, когда сходит с ума?
В лучах вечернего солнца его кожа казалась теплее, чем обычно, платиновые волосы приобрели тот золотистый оттенок, какой они имели в детстве.
Его зрачки были расширены, когда он наклонился к ней.
— Грейнджер, — прошептал он, усмехаясь, — ты ела мое печенье.
Она улыбнулась. Он положил палочку на стол.
Гермиона ощутила руку Малфоя у себя на талии, и затем почувствовала, как ее спина упирается в стену. Она задохнулась от осознания того, что сейчас произойдет. Подняла голову, чтобы поймать его поцелуй. Ощущение его кожи у себя на языке.
Его поцелуй был мягким, тягучим и долгим. Гермиона беспорядочно скользила по его спине руками. Она была одурманена близостью.
Драко расстегнул пуговицы платья и опустился губами на ее грудь. Он оставил ее соски влажными, напряженными и горячими и переместился к шее, руками стягивая платье. Затем провел ладонями по ягодицам, отчего ее бросило в жар.
— Сними трусы, Грейнджер, — сказал он, отнимая руки.
— Сними сам.
Они смотрели друг на друга. И когда Гермиона сдалась и потянулась к белью, руки Малфоя легли на ее бедра. Она опустила ладони на его. Он подцепил резинку. Ее руки лежали на его, когда он стягивал с нее белье. Гермиона подняла ногу, затем вторую, откидывая трусики.
Господи, неужели это происходит?
Он прошелся ладонью по ее животу и опустил руку ниже.
— Драко, — прошептала Гермиона, ненадолго приходя в сознание, — заклинание…
Малфой посмотрел на нее, прикусил губу, потянулся второй рукой к палочке. Он наложил противозачаточное заклинание. Затем бросил палочку на стол.
Его рука мазнула по внутренней стороне бедра. Гермиона облизала внезапно пересохшие губы. Драко поцеловал ее и начал расстегивать ширинку.
— Сними, — прошептала она, пытаясь справиться с пуговицами на его рубашке. Он смотрел непонимающе охмелевшим взглядом. — Сними одежду. Я хочу тебя всего.
Пальцы дрожали, когда она снимала с него рубашку. Одновременно он расстегнул ремень, а затем ширинку. Гермиона провела руками по его бедрам, стаскивая с него брюки с бельем. Она хотела целовать его тело, но внутри разгорался огонь. Поэтому когда он поднял ее ногу и положил себе на бедро, она вздохнула облегченно.
— Боже, — простонала она, — наконец-то.
Малфой посмотрел на нее. Долгую секунду он смотрел на нее неожиданно ясным взглядом. Ее грудь была прижата к его и она чувствовала быстрый стук его сердца.
Неужели это происходит с ними?
В этой позе, прижатая ягодицами к стене, Гермиона не могла подстроиться под его ритм и отвечать, но ей было все равно. Она старалась держать глаза открытыми, чтобы видеть в дымке собственного полузабытья его лицо. Гермиона никогда не думала, что увидит лицо Малфоя таким, и она хотела постичь, запомнить, как он теряет голову и сжимает губы от наслаждения.
Потому что будущее обязательно станет настоящим, а настоящее прошлым. Оно исчезнет где-то там, как будто его никогда не было.
Гермиона ощущала сбившееся дыхание Драко у своих губ. Золотистая прядь его волос упала на лицо. Ее бедра неосознанно сжались. Бесконечность.
 
Как будто она уходила под воду. И не оставалось ни этой комнаты, ни заката — ничего. Даже Драко, как будто исчезал, растворяясь в ней, потому что все ее ощущения накалились так сильно, что она не чувствовала свое тело. И даже если она не испытает оргазм, как не испытывала его прежде, это не будет иметь значения. Никакого.