Сон в красном тереме. Т. 3. Гл. LXXXI — СХХ.

— Понял.
— Дай толкование второму разделу, — велел Дайжу, полистав книгу и найдя нужное место.
— «Я не встречал людей, влекомых к добродетели так же, как к пороку», — прочел Баоюй.
Ему показалось, что Дайжу нарочно подбирает разделы, чтобы поддеть его. Баоюй смущенно улыбнулся и произнес:
— В этой фразе нет ничего, что требовало бы толкования.
— Глупости! — оборвал его Дайжу. — А если тебе эту тему предложат на экзаменах, ты тоже так ответишь?
Баоюю нечего было возразить, и он снова принялся за толкование:
— Смысл этой фразы таков: люди ценят добродетель, а стремятся к пороку, не ведая, что добродетель свойственна человеческой природе. Свойствен человеку и порок, к нему тоже влечет. Добродетель — дар Неба, а Небо от нас далеко, порок же — в самом человеке. Трудно ценить далекое больше, чем близкое. Об этом с горечью говорил Кун-цзы, но все же надеялся, что люди вернутся на истинный путь. Тяжко было ему видеть прослывших добродетельными, а на деле тяготевших к пороку. Будь влечение к добродетели так же сильно, как влечение к пороку, лучшего можно бы и не желать.
— Пожалуй, верно, — согласился Цзя Дайжу. — А теперь скажи: если тебе понятны мысли мудреца, почему сам ты подвержен порокам?! Мне никто ничего не рассказывал. Я не живу в вашем доме. Я все понял с первого взгляда. Ты не думаешь о праведном пути. А ведь именно в твоем возрасте формируются качества, без которых нельзя «быть достойным почтения». Прославишься ты или же окажешься «не достойным почтения», зависит от одного тебя. Даю тебе месяц на повторение пройденного, после чего ты будешь писать сочинения на заданную тему. Не вздумай отлынивать, спуску не дам. Еще древние говорили: «Не будешь лениться — преуспеешь. Будешь лениться — не преуспеешь». Хорошенько запомни все, что я тебе сказал.
С этого дня Баоюй стал усердно учиться, аккуратно выполнял все задания, но рассказывать об этом мы не будем.
Теперь Баоюй целые дни проводил в школе, и его служанкам нечего было делать, Сижэнь даже занялась вышиванием. «Хорошо, что Баоюй стал учиться, — подумала однажды Сижэнь, вышивая сумочку. — И хлопот меньше, и неприятностей. Начни он раньше посещать школу, не случилось бы несчастья с Цинвэнь. Есть поговорка: „Когда гибнет заяц, лисица плачет“. Сижэнь вспомнила о Цинвэнь и тяжело вздохнула. Сама она — наложница Баоюя. А что, если попадется ему злая жена? Не постигнет ли Сижэнь участь Ю Эрцзе или Сянлин?! Хорошо, если Баоюя женят на Дайюй, хотя и у нее много странностей.
Сижэнь разволновалась, лицо горело, работа валилась из рук. В конце концов она отложила вышивание и побежала к Дайюй. Дайюй, которая в это время читала, поднялась навстречу Сижэнь, пригласила ее сесть.
— Как чувствуете себя, барышня? — осведомилась Сижэнь. — Выздоровели?
— Что ты! Просто мне стало немного лучше! А ты что поделываешь?
— Да так, ничего. Второй господин целыми днями в школе, дел нет, вот я и решила вас навестить.
Цзыцзюань подала чай.
— Садись, сестрица, — обратилась к ней Сижэнь. — Я слышала от Цювэнь, будто ты что-то про нас болтала.
— И ты ей поверила? — засмеялась Цзыцзюань. — Ничего плохого я не говорила, сказала только, что второй господин ходит в школу, барышня Баочай нас покинула. Сянлин тоже забыла, и теперь у нас скучно.
— Бедняжка Сянлин! — печально произнесла Сижэнь. — Не позавидуешь ей! Такая злая госпожа ей попалась. Покруче той!.. — Сижэнь подняла два пальца, намекая на Фэнцзе. — Никаких приличий не понимает.
— Фэнцзе тоже хороша! — промолвила Дайюй. — Помнишь, как умерла Ю Эрцзе?
— Еще бы не помнить! — вскричала Сижэнь. — Все мы — люди. Только положение у нас разное. Но разве можно проявлять такую жестокость?! Вот она и снискала себе дурную славу!
Дайюй никогда не слышала, чтобы Сижэнь кого-нибудь осуждала, и очень разволновалась.
— Что тут скажешь, — произнесла она. — В семейных делах всегда так бывает. «Не одолеет восточный ветер западный, западный одолеет восточный».
— Наложницы всегда держатся робко, — возразила Сижэнь. — Разве посмела бы Сянлин кого-нибудь обидеть?
Пока они разговаривали, во дворе появилась женщина и спросила:
— Здесь живет барышня Линь Дайюй? Кто есть в доме?
Сюэянь выбежала во двор и увидела одну из служанок тетушки Сюэ.
— Вам что-нибудь нужно? — спросила Сюэянь.
— Наша барышня прислала барышне Линь Дайюй подарок, — ответила женщина.
— Подожди! — сказала Сюэянь и побежала к Дайюй.
Дайюй велела привести женщину.
Женщина справилась о здоровье Дайюй и вперила в нее пристальный взгляд. Дайюй стало не по себе, она спросила:
— Какой же подарок прислала мне Баочай?
— Барышня посылает вам банку засахаренных фруктов, — с улыбкой ответила женщина и, заметив Сижэнь, спросила: — Это, кажется, барышня Хуа Сижэнь, из комнат второго господина Баоюя?
— Откуда вы меня знаете, тетушка? — изумилась Сижэнь.
— Я-то вас знаю, — ответила женщина. — Вы бывали у нас, и не раз. А вот вы меня не знаете. Я не сопровождаю господ при выездах, а присматриваю за комнатами.
Она передала Сюэянь банку с фруктами, снова взглянула на Дайюй и обратилась к Сижэнь:
— Неудивительно, что наша госпожа считает барышню Линь Дайюй самой подходящей парой второму господину Баоюю. Она настоящая фея!
— Тетушка, ты устала, — перебила ее Сижэнь, смекнув, что та говорит не то, что следует. — Присядь, выпей чайку!
— Что и говорить! — захихикала женщина. — Хлопот по горло. Скоро свадьба барышни Баоцинь. Еще надо отнести подарок второму господину Баоюю — две банки личжи.
Сказав это, женщина стала прощаться.
Дайюй рассердилась на женщину за бесцеремонность, но промолчала — ведь ее прислала Баочай. Лишь когда женщина собралась уходить, Дайюй проговорила:
— Поблагодари барышню за подарок!
А женщина, направляясь к двери, не переставала бормотать:
— Только второй господин Баоюй достоин такой красавицы!
Дайюй притворилась, будто не слышит, потом сказала:
— Почему человек, как только состарится, начинает болтать всякие глупости? Право, досадно и в то же время смешно.
Сюэянь подала банку с фруктами.
— Убери, — махнула рукой Дайюй. — Я сейчас не хочу!
Пока они беседовали с Сижэнь, настал вечер. Сижэнь ушла, а Дайюй сняла украшения и отправилась в боковую комнату, где стояла банка с фруктами. Поглядев на нее, Дайюй вспомнила болтовню женщины. И словно игла вонзилась ей в сердце. Все уже спали, дом словно замер, и от этого было еще тоскливей.
Мысли одна печальней другой лезли в голову. Здоровье у нее слабое, она уже взрослая, но ни тетя, ни бабушка пока ни словом не обмолвились о замужестве, хотя сердце Баоюя принадлежит ей, сомнения тут нет. Как жаль, что родители в свое время не помолвили ее с Баоюем! Но ведь могло быть и хуже — просватали бы за другого, и неизвестно, каким бы он оказался — хорошим или плохим.
Нет, пусть лучше все будет так, как сейчас. По крайней мере, есть хоть какая-то надежда.
Терзаемая сомнениями, Дайюй вздохнула и, как была, не раздеваясь, прилегла на постель…
— Барышня, к вам пожаловал господин Цзя Юйцунь! — вдруг услышала она голос девочки-служанки.
«С какой стати он явился? — удивилась Дайюй. — Ну, училась я у него, и что? Не мальчишка же я, чтобы так запросто ко мне заявляться. И хотя он друг моего дяди, мне незачем к нему выходить».
— Поблагодари господина Цзя Юйцуня за внимание и скажи, что я нездорова и выйти никак не могу, — приказала Дайюй служанке.
— Он пожаловал с доброй вестью. За вами приехали из Нанкина, — произнесла служанка.
Вдруг появились Фэнцзе, госпожи Син и Ван и с ними Баоюй.
— Мы пришли тебя обрадовать, — сказали они, — и проводить в путь.
— Я вас не понимаю, — промолвила Дайюй.
— Не строй из себя дурочку, — покачала головой Фэнцзе. — Ты прекрасно знаешь, что твой отец назначен на должность начальника провиантского управления провинции Хубэй, что он женат вторым браком и живет с новой супругой в полном согласии. В нынешнем его положении он не может допустить, чтобы дочь его находилась у чужих, это наносит ущерб его достоинству. Вот он и поручил господину Цзя Юйцуню просватать тебя за вдовца, родственника твоей мачехи, и сразу после возвращения в родительский дом тебе предстоит переехать к мужу. Так решила мачеха и попросила, чтобы в пути тебя сопровождал господин Цзя Лянь.