Ведьмы за границей

Маграт поглядела ему в широкое красноватое лицо.
– Вы уж последите, чтобы с ними ничего дурного не приключилось, ладно? – сказал Джейсон.
– Не стоит беспокоиться, – сказала она, надеясь, что так и есть. – Я постараюсь.
Джейсон кивнул.
– А то там сказано, в альманахе, что многие из этих зверей на грани вымирания, – добавил он.
Солнце уже поднялось высоко, когда три ведьмы по спирали взлетели в небо. Им пришлось ненадолго задержаться, потому что норовистая метла Матушки Ветровоск запускалась только после долгой беготни с прыжками. До метлы как будто не доходило, чего от нее хотят, пока ее резко не подбросят в воздух с разбегу. Все знакомые гномы-инженеры разводили руками, не понимая, в чем тут дело. Они уже десятки раз заменяли в метле и палку, и прутья.
Когда она наконец взлетела, ее сопровождал хор радостных криков.
Крошечное королевство Ланкр занимало всего лишь широкий уступ на склоне Овцепикских гор. Позади них острые как нож пики и извилистые темные лощины тянулись вверх к могучему гребню центрального хребта.
Впереди же земля уходила резко вниз к равнинам Сто, в сизую дымку лесов, к обширным просторам океана и находившемуся где-то посреди всего этого бурому пятну под названием Анк-Морпорк.
Запел жаворонок – вернее, попытался запеть. Кончик шляпы Матушки Ветровоск вырос у него перед носом и совершенно сбил его с ритма.
– Выше я подниматься не намерена, – сказала она.
– Если мы взлетим повыше, то сможем увидеть, куда летим, – возразила Маграт.
– Ты же сказала, что просмотрела карты Дезидераты, – сказала Матушка.
– Ну, сверху все выглядит немного не так, – признала Маграт. – Слишком… объемное. Но мне кажется, нам надо… вот туда.
– Ты уверена?
Ведьмам никогда нельзя задавать такие вопросы. Особенно если спрашивает не кто-нибудь, а Матушка Ветровоск.
– Абсолютно, – сказала Маграт.
Нянюшка Ягг оглядела возвышающиеся над ними пики.
– В той стороне полно высоченных гор, – сказала она.
У них над головами уступ за уступом уходили ввысь бесконечные ледяные башни, припорошенные снегом. На вершинах Овцепиков никто не катался на лыжах, по крайней мере, дольше, чем пару метров вперед и километр с воплями вниз. Никто не скакал по ним в юбках и не пел йодль. То были недобрые горы. Именно в такие горы зима уходит на летние каникулы.
– Через них есть перевалы и всякое такое, – неуверенно сказала Маграт.
– Должны быть, – сказала Нянюшка.
Если знаешь, как это делается, можно использовать два зеркала: поставить их так, чтобы они отражали друг друга. Раз отражения могут украсть частицу тебя, то отражения отражений могут тебя усилить, снова пропитать тебя тобой, дать тебе могущество…
А твой образ протянется в бесконечность вдоль изгибов света, в отражениях отражений отражений, и каждое точно такое же.
На самом деле все не так просто.
В зеркалах кроется бесконечность.
А в бесконечности кроется куда больше, чем можно представить.
Для начала – все что угодно.
В том числе голод.
Ведь на миллионы миллиардов отражений приходится всего одна душа.
Зеркала дают многое, но и отнимают немало.
Горы проплывали мимо, открывая все новые горы. Сгущались тучи, тяжелые и серые.
– Я уверена, мы на правильном пути, – сказала Маграт. Мимо проплывали обледенелые скалы. Ведьмы летели сквозь туман по извилистым узким каньонам, неотличимым друг от друга.
– Ага, – сказала Матушка.
– Ну, вы не разрешаете мне взлететь повыше, – сказала Маграт.
– С минуты на минуту разразится жуткий буран, – сказала Нянюшка Ягг.
Начинало смеркаться. Свет утекал из горных лощин, как горчица.
– Я думала… тут будут деревни и все такое, – сказала Маграт, – и мы там купим занятные местные вещицы и найдем приют в грубых хибарах.
– Тут даже тролли не водятся, – сказала Матушка.
Три метлы спустились в пустынную лощину, в трещинку на склоне горы.
– И тут чертовски холодно, – сказала Нянюшка Ягг и улыбнулась. – А кстати, за что хибары зовут грубыми?
Матушка Ветровоск слезла с метлы и оглядела скалы вокруг. Подняла камень и понюхала. Подошла к груде щебня, которая казалась Маграт такой же, как остальные груды щебня, и потыкала ее.
 
– Хм-м, – сказала она.
Несколько снежинок упало ей на шляпу.
– Ладно-ладно, – сказала она.
– Что это вы делаете, Матушка? – спросила Маграт.
– Размышляю.
Матушка подошла к склону долины и прошлась вдоль него, разглядывая скалы. Нянюшка Ягг последовала за ней.
– Прямо здесь? – сказала Нянюшка.
– Полагаю, да.
– Малость высоковато для них, нет?
– Эти чертенята всюду пролезут. Один как-то докопался прямо до моей кухни, – сказала Матушка. – Сказал, мол, следовал за жилой.
– Им только жилу дай, – согласилась Нянюшка.
– Не будете ли любезны объяснить, – сказала Маграт, – чем вы занимаетесь? Что такого интересного в грудах камней?
Снегопад усилился.
– Это не камни, это шлак, – сказала Матушка. Она дошла до плоской стены обледенелого камня, которая, с точки зрения Маграт, не отличалась от широкого ассортимента других скал, на которых можно сдохнуть, и остановилась, будто прислушиваясь.
Затем она отступила на шаг, резко стукнула по скале метлой и промолвила такие речи:
– Открывайте, мелкие засранцы!
Нянюшка Ягг пнула скалу. Звук получился гулкий.
– Тут снаружи люди помирают от холодрыги! – добавила она.
Какое-то время ничего не происходило. Затем фрагмент скалы сдвинулся на пару дюймов. Маграт увидела блеск недоверчивых глаз.
– Кто там?
– Гномы? – спросила Маграт.
Матушка Ветровоск наклонилась так, чтобы ее нос оказался на уровне этих глаз.
– Меня зовут, – сказала она, – Матушка Ветровоск.
Она снова выпрямилась, ее лицо просто лучилось самодовольством.
– И что с того? – произнес голос откуда-то из-под глаз. Лицо Матушки, казалось, стало каменным.
Нянюшка Ягг ткнула спутницу локтем.
– Мы уже миль на пятьдесят от дома отлетели, – сказала она. – В этих краях про тебя могли и не слыхать.
Матушка снова наклонилась. С ее шляпы посыпался скопившийся там снег.
– Тебя я не виню, – сказала она. – Но я знаю, что у вас тут есть король, так что, может, сходишь и доложишь ему, что явилась Матушка Ветровоск?
– Он очень занят, – ответил голос. – У нас тут проблемы.
– Тем более. Думаю, ему не нужны лишние, – сказала Матушка.
Ее невидимый собеседник, похоже, сам подумал об этом.
– Там же на двери написано, – проворчал он. – Незримыми рунами. Между прочим, дорогущее дело – правильно начертать незримые руны.
– Очень мне надо читать всякие двери, – сказала Матушка.
Собеседник колебался.
– Ветровоск, говорите?
– Да. Через «В». Как в слове «ведьма».
Дверь захлопнулась. Теперь в скале нельзя было различить ни трещинки.
Снег уже валил вовсю. Матушка Ветровоск поежилась, пытаясь согреться.
– Вот тебе и заграничный народ, – сказала она обледенелому миру в целом.
– Не думаю, что гномов можно считать заграничными, – сказала Нянюшка Ягг.
– А почему бы и нет, – сказала Матушка. – Если гном живет далеко, значит, он заграничный. В этом и смысл заграницы.
– Да? Забавно, никогда об этом не думала, – сказала Нянюшка.
Они глядели на дверь, и их дыхание сгущалось тремя облачками в темнеющем воздухе. Маграт пригляделась к каменной двери.
– Не вижу тут никаких незримых рун, – сказала она.
– Ясное дело, – сказала Нянюшка. – Они же незримые.
– Именно, – сказала Матушка Ветровоск. – Не говори глупостей.
Дверь снова распахнулась.
– Я поговорил с королем, – произнес голос.
– И что же он сказал? – с предвкушением спросила Матушка.
– Сказал: «О нет! Этого еще не хватало на мою голову!»
Матушка улыбнулась:
– Я так и знала, что он про меня наслышан, – сказала она.
Как у цыган есть тысячи баронов, так у гномов – тысячи гномьих королей. Этот титул означает что-то вроде «главный инженер». Королев у гномов нет. Гномы вообще очень стесняются выдавать свой пол и считают эту тему не очень важной по сравнению с такими вещами, как металлургия и гидравлика.