Мегрэ и порядочные люди

— Говорили вполголоса, и я не слышал о чем.
— Когда они были в последний раз?
— Дня три-четыре назад.
Мегрэ едва мог поверить такой удаче:
— Вы уверены, что имеете в виду именно этого человека?
Он снова показал фотографию. Официант посмотрел на нее внимательнее, чем в первый раз:
— Я же сказал вам! Да, он! В руках у него всегда были газеты, не меньше трех или четырех, и, когда он ушел, мне пришлось догонять его, чтобы отдать газеты, он забыл их на стуле.
— Вы бы смогли узнать человека, который был с ним?
— Возможно. Высокий, темноволосый… В светлом, хорошо сшитом костюме из легкой ткани.
— Было похоже, что они спорят?
— Нет. Оба были серьезны, но не спорили…
— Что они пили?
— Месье Жослен попросил минеральную воду, а второй — виски. Должно быть, он в этом деле не новичок, потому что велел принести определенный сорт виски… Но у нас его не было, тогда он назвал другой.
— Сколько времени они были здесь?
— Минут двадцать… Может быть, чуть больше…
— Вы видели их вдвоем только в этот раз?
— Я абсолютно уверен, что, когда месье Жослен приходил к нам раньше, несколько месяцев назад, с ним был именно этот мужчина. Впрочем, я потом его встретил…
— Когда?
— В тот же день… Днем. Или на следующий? Нет же! Именно в тот день!
— Значит, на этой неделе?
— Точно… Во вторник или в среду…
— Он вернулся один?
— Он оставался один довольно долго, просматривал вечернюю газету… Заказал мне тот же сорт виски, что и утром… Потом пришла дама…
— Вы ее знаете?
— Нет.
— Молодая?
— Средних лет. Ни старая, ни молодая. Интересная дама.
— Как вам показалось, они хорошо знакомы?
— Бесспорно… Похоже, она спешила… Села рядом с ним, а когда я подошел взять заказ, она показала знаком, что ничего не нужно.
— Долго они сидели?
— Минут десять… Ушли порознь… Сперва дама…
Мужчина перед уходом выпил еще рюмку…
— Вы уверены, что именно он был утром с месье Жосленом?
— Абсолютно уверен… Заказал тот же сорт виски.
— Он похож на человека, который много пьет?
— Он пьет, но остается в форме. Совсем не опьянел, если вы это имеете в виду. Правда, у него мешки под глазами, понимаете?
— Вы видели этого мужчину вместе с женщиной только один раз?
— Один, насколько мне помнится. В другое время и смотреть некогда… Но у нас есть и другие официанты.
Мегрэ заплатил по счету и вышел на улицу, точно не зная, что будет делать дальше. Можно было сразу же пойти на улицу Нотр-Дам-де-Шан, но ему вовсе не хотелось оказаться там сейчас, когда привезут тело и, вероятно, будут устанавливать гроб…
Он предпочел пройтись еще, заглядывал в некоторые магазины и показывал фотографию, правда, без былой настойчивости.
Так он познакомился с зеленщиком Жосленов, сапожником, который чинил им обувь, с кондитером, у которого они покупали сладкое.
Дойдя до бульвара Сен-Мишель, он решил снова спуститься к главному входу в Люксембургский сад, повторяя таким образом ежедневную прогулку Жослена, только в обратном направлении.
Около ограды стоял киоск, где Жослен покупал газеты.
Фотография. Те же самые вопросы. Он ждал, что с минуты на минуту появится молодой Лапуэнт, который прочесывал сад.
— Да, это он… Я откладывала ему газеты и еженедельники, он просил…
— Он всегда бывал один?
Старая продавщица задумалась:
— Раз или два, мне кажется… Во всяком случае, один раз, когда кто-то возле него стоял, я спросила:
«А что для вас?» И мужчина ответил: «Я с месье…»
Он был высокий, темный, как ей кажется. Когда это было?
Весной, потому что цвели каштаны.
— А больше вы его не видели?
— Не помню…
Мегрэ нашел Лапуэнта в бистро, где размещался тотализатор.
— Вам тоже сказали? — удивился тот.
— Что сказали?
— Что он часто сюда заходил.
Лапуэнт успел расспросить хозяина. Тот не знал фамилии Жослена, но был абсолютно уверен:
— Он приходил сюда два-три раза в неделю и каждый раз ставил на пять тысяч франков. Нет! Он не похож на завсегдатая скачек. У него никогда не было с собой бюллетеня скачек, он не следил за изменениями курса. Таких, как он, теперь много. Они даже не знают, из какой конюшни какая лошадь и что значит слово «гандикап»…
Они выбирают цифры наугад, как те, кто участвует в национальной лотерее, просят билет с номером, оканчивающимся на какую-то определенную цифру.
— Ему случалось выигрывать?
— Раз или два…
Мегрэ и Лапуэнт вместе прошли по Люксембургскому саду. Там на металлических стульях сидели студенты, погрузившись в свои конспекты, несколько парочек обнимались, рассеянно глядя на детишек, игравших неподалеку под присмотром матерей или нянек.
— Вы полагаете, Жослен имел секреты от жены?
— Мне так кажется. Скоро узнаем.
— Вы спросите у нее? Мне пойти с вами?
— Да, лучше, если ты будешь при этом.
Фургон похоронного бюро уже стоял перед домом.
Они поднялись на лифте, позвонили, и мадам Маню снова приоткрыла дверь, не сняв цепочку.
— Ах это вы…
Она провела их в гостиную, где все оставалось по-прежнему. Дверь в столовую была открыта, и там у окна сидела за вязаньем пожилая женщина. Наверняка сиделка или медсестра, которую привел доктор Фабр.
— Мадам Фабр только что ушла к себе домой. Позвать мадам Жослен? — И служанка добавила вполголоса: — Месье здесь.
Она указала на бывшую комнату Вероники, потом пошла к хозяйке.
Мадам Жослен была не у гроба, а в своей комнате и вышла оттуда, одетая в темное, как и накануне, с бусами и серьгами из серого жемчуга.
И опять казалось, что она не плакала. Взгляд был по-прежнему неподвижным, глаза блестели.
— Вы, кажется, хотели со мной поговорить?
Она с любопытством взглянула на Лапуэнта.
— Один из моих инспекторов… — начал Мегрэ. — Простите, что снова вас беспокою.
Она не предложила им сесть, словно полагала, что визит будет недолгим. Она не задала ни одного вопроса, а ждала, глядя прямо в глаза комиссару.
— Мой вопрос, должно быть, покажется вам странным, но я хотел бы у вас спросить: ваш муж играл?
Она не вздрогнула. Мегрэ даже показалось, что она почувствовала некоторое облегчение и, едва шевеля губами, произнесла:
— Играл в шахматы, чаще всего с зятем, иногда, реже, с доктором Ларю.
— Он не играл на бирже?
— Никогда. Он терпеть не мог этого. Несколько лет назад ему предложили стать акционером одной анонимной фирмы, чтобы расширить дело, но он с негодованием отказался.
— Он покупал билеты национальной лотереи?
— Я никогда не видела у него таких билетов…
— На скачках он тоже не играл?
— Мне кажется, мы ездили в Лоншан или в Отей раз десять за всю жизнь, не больше, и то только чтобы посмотреть… Однажды, не так давно, он повез меня в Шантийи взглянуть, как разыгрывается приз Дианы, но он даже не подходил к кассам.
— А может быть, он играл на тотализаторе?
— А что это такое?
— В Париже и в провинции существуют такие бюро, чаще всего они размещаются в кафе или барах… Там заключают пари…
— Мой муж не ходил в кафе.
В ее голосе послышался оттенок презрения.
— Полагаю, вы тоже туда не ходили?
Он раздумывал, стоит ли вести дальше этот допрос, пробуждать ее подозрения. Тишина становилась давящей, это почувствовали все трое. Сиделка или медсестра из деликатности встала и закрыла дверь столовой.
За другой дверью находился покойник. Черные драпировки, наверное, горящие свечи, кусочек самшита, погруженный в «святую» воду…
Стоявшая перед ним женщина была вдовой, и он не должен был об этом забывать. Она пошла в театр с дочерью, а в это время убили ее мужа.
— Позвольте узнать, не случалось ли вам на этой неделе, во вторник или в среду, заходить в кафе… В вашем квартале…
— Мы с дочерью зашли в кафе после театра… Ее мучила жажда. Но мы задержались там недолго.