Салон недобрых услуг

– Мама ее куда-то спрятала.
– Под подушку, наверное.
– Ну, конечно! Под подушку! Как ты свои кроссовки! Она у нее в любимой шкатулке.
У мамы есть такая заветная шкатулочка. Вообще-то, это коробка от конфет. Железная такая, с Дедом Морозом и Снегурочкой на крышке. Эти конфеты маме подарили на работе. Конфеты она отдала нам, а коробку, как Алешка на нее ни облизывался, оставила себе. И стала в нее складывать свои драгоценности. Счета за квартиру, папины письма, некомплектные пуговицы, рассыпанные бусы и другие прищепки.
Газета оказалась в шкатулке. Очень аккуратно сложенная. Мы еще раз перечитали эту статью, а Лешка взял красный фломастер и аккуратно подчеркнул в ней несколько фраз.
– Зачем? – коротко спросил я, ткнув пальцем в газету.
– Это, Дим, как бы пароль будет.
Я, конечно, не понял, что за пароль, но спрашивать не стал: Алешке виднее.
И мы легли спать до утра. Которое завтра вряд ли будет мудренее вечера. Зато опаснее – это точно...
 
Глава XIII
Контрольный диктант
Мы спали довольно долго. Потом еще поболтали, лежа в постелях. Потом позвонила рассерженная мама. Но она сердилась не на нас. Она сердилась на шашлыки, которые не состоялись. Мы с Лешкой слушали ее одновременно: я – из прихожей, Лешка – из папиного кабинета, по параллельному аппарату.
– Этот Аркаша, – жаловалась мама, – это ходячее несчастье. Даже три. Или больше. Сначала, открывая бутылку с водой, облился с головы до ног. Пошел переодеваться. Потом стал вываливать кетчуп на тарелку. Не рассчитал. Весь обделался. Пошел переодеваться. Потом угораздило его – сел прямо в миску, где мариновались шашлыки.
– Переоделся? – спросил Алешка с интересом.
– Переоделся! В мокрые штаны. Сейчас мы провожаем его в больницу.
– Простудился?
– Нет, ухитрился в мокрых штанах сесть на шампур. Ах да, его еще сначала Мариша... то есть Маргоша тяпнула. Везем его в больницу, чтобы ему сделали укол, на всякий случай.
– Куда укол?
– В то место, которым он на шампур сел! Наверное...
– Как мне его жалко, – Алешка чуть не всхлипнул.
– Правильно Мариша говорит: это не дача, а какая-то Горгона. Мы там воды целую бочку натаскали и три грядки вскопали. И ни одного шашлыка не съели.
– Аркаша их все раздавил, да?
– Тебе смешно, Алексей...
– Мне грустно, мам.
– В общем, мы скоро будем дома. Надеюсь, у вас-то все в порядке?
– В порядке. На шампуры не садились, водой не обливались, кетчупом друг в друга не бросались.
– Как я рада! Пока.
Мы положили трубки.
– Дим, – сказал Алешка, – как все-таки нашим родителям трудно живется. А тут еще мы с тобой.
– Ну и что?
– Давай им сюрприз сделаем. Вроде шашлыков.
– На шампуры сядем?
– Ну, если тебе очень хочется... У тебя деньги есть? Давай в магазине купим шашлык и на сковороде его поджарим. Они как приедут, а мы как их удивим! Давай?
Я согласился. Родителям трудно живется. А тут еще мы с Алешкой.
Мы быстренько оделись. Сбегали в магазин. Купили шашлык и бутылку кетчупа.
– А как его жарить? – спросил Алешка. – Ты знаешь?
– На плите.
– Какой ты умный. А я думал – на пылесосе. Вот и жарь, если ты такой умный.
Я достал самую большую сковороду, разложил на ней кусочки мяса и засунул в духовку. Алешка повертел в руках бутылку кетчупа. Вздохнул.
– Дим, а мне дядю Кашу жалко.
– Да, он очень невезучий.
– А знаешь, Дим, какая у него самая главная невезуха?
– Шампур в попе, знаю.
– Мариша в доме.
Я как бы немного обалдел. Типа того. Алешка любит эффекты.
– Эх, Дим, какой ты невнимательный. Ты что, до сих пор не догадался, кто тогда на Аркашу наехал? Я об этом давно узнал. Хочешь, что-то тебе покажу?
Мы сделали себе по чашке чая, проверили в плите шашлыки и пошли в комнату. Алешка порылся у себя в столе и достал клочок бумаги, вырванный «с мясом» из школьной тетради.
– Почитай, – сказал он. – Тебе полезно.
– А что это?
– Диктант. Экспертиза такая.
Я прочел: «Казел! Палажи каминь на место...» Что-то знакомое.
– Врубился? «Палажи пад каминь...»
Не слабо. Очень похоже на ту записку, которую получил не так давно неудачник Аркаша.
– Дим, – сказал Алешка. – И ошибки одинаковые, и почерк тоже. Знаешь, чей? Рябчика!
– Брательника Мариши?
– Угадал! Не с первого раза, правда. Это я ему диктовал, Дим. Специально. Чтобы сравнить обе записки.
– Когда ж ты успел?
– Помнишь мой фингал под глазом?
– Ну...
– Это когда Семен Михалыч десант направил в лицей. «Людей посмотреть, себя показать». Лучших отличников отобрал.
– А ты-то как в отличники попал?
– Как козел, Дим.
Еще одна фишка!
– Какой еще козел?
– Из обрывка... то есть, из отрывка.
О господи! Козел из отрывка!
– Щас расскажу. Ты только шашлыки проверь, не пора? А то очень есть хочется. – Он уже забыл про добрый сюрприз.
Да, Алешка, оказывается, многое успел сделать. Вот что он мне рассказал...
Семен Михалыч, наш директор, должен был отобрать наших лучших учеников для встречи с лучшими учениками лицея. «Это будет наш интеллектуальный десант! – гордо говорил директор. – Мы должны показать, что и в обычной школе бывают способные ученики и талантливые учащиеся!»
Наш Алешка ни в тех, ни в других не числился. И этот «десант» ему на фиг не был нужен. Но когда он узнал, что это именно тот лицей, в котором учится брательник Мариши, он поднял такой «хай», что Семен Михалыч сдался. Но не сразу.
В состав «десанта» он отобрал математиков, поэтов, одну пианистку и наш школьный квартет под названием «Проказница мартышка».
– А ты кто такой? – сказал Алешке директор.
– Я – козел! – гордо ответил Алешка.
Семен Михалыч от такого признания даже немного смешался.
– Ну уж, Оболенский... Так уж сразу... Ты вполне приличный мальчик. И родители у тебя достойные.
Тогда Алешка напомнил ему новогодний утренник в первом классе. Они там ставили обрывок... то есть отрывок из «Чука и Гека», где они на станции воевали с козлом. Чука и Гека играли близнецы, ничуть друг на друга не похожие – толстый и тонкий, их маму играла учительница Любаша (так ее прозвали за миниатюрные размеры), а роль козла досталась Алешке. Он для этой роли нарисовал маску – козлиную рожу. И когда в этой маске он появился на сцене, успех был оглушительный. Чук и Гек, их мама, как и положено по роли, удрали за кулисы. Малышей из первого ряда тоже как ветром сдуло, а весь остальной зал повалился под стулья от хохота.
– А что, – осторожно спросил Семен Михалыч, – эта маска еще цела?
– Я еще лучше нарисую.
– Может, не надо?
– Может, не надо. Я могу стишок прочитать.
– Вот только не это! – Семен Михалыч даже вскочил со стула.
Тоже была история! На каком-то школьном празднике, где присутствовала какая-то комиссия из отдела образования, Алешка громко прочел стишок. Там были такие слова: «Дождь покапал и прошел». Алешка по ошибке выдал: «Дождь покакал и пошел». Только вот по ошибке ли?
– Вот что, Оболенский, от тебя не отвяжешься. – Алешка кивнул. – Я тебя включу в группу поддержки.
– А чего поддерживать? – на всякий случай уточнил Алешка. – Штаны?
– Наших выдающихся и талантливых. Аплодисментами.
– Это я могу. Могу и свистеть. Как восторженные зрители.
– Вот это тоже не надо. Просто похлопаешь – и все.
– Два раза?
– Сколько надо. Иди в класс.
В общем, попал Алешка в состав «десанта», а вместе с ним и в лицей. Там он без труда отыскал в зале Рябчика. Вошел к нему в доверие. Похлопал и посвистел. А потом доверительно попросил Рябчика:
– Я ща смоюсь, а если моя учителка спросит, скажи, что только что в туалет вышел и ща придет. Понял? А если мент спросит, ваще скажи, что я на сцене. Догнал?