Позавчера и послезавтра

- Победителей вообще судить не положено, - сказал Виктор Макарович. - Я счастлив, что ты - знаменитый и заслуженно заслуженный! 
- Но это и вами заслужено! - ответил Наливин. - Ведь это вы у меня обнаружили... - Он погладил себя по горлу. - Если б не вы!.. Вы первый услышали мою увертюру. Мою прелюдию... А сейчас уже опускается занавес. 
- Ты сошел с ума! - весело воскликнул Виктор Макарович. - Карузо тоже был полным! А Джилли? 
- Врачи советуют перейти на концерты. А может быть, на педагогическую работу. 
- И у тебя тоже... врачи? 
- Что день грядущий мне готовит? - пропел Наливин. 
Дирдом зааплодировал. 
- Ну, голос твой абсолютно здоров! - обрадовался Виктор Макарович. 
- Увы... Извечный конфликт между формой и содержанием. Хотя у вас никакого конфликта не происходит: вы - в образцовой форме. - Он с добродушной завистью оглядел худенького Виктора Макаровича. - Общение с ними не дает вам стареть! - Наливин ткнул пальцем в мою сторону. - А мне бы сейчас петь басом! Или, в крайнем случае, баритоном... - Оглядев себя, он вновь зажурчал: - Вас, учитель, сегодня не хватало да сцене! - Дирдом стал усиленно копаться в бумагах. - Кстати, где наша бестрепетная Маргарита Васильевна? - Наливин оглядел кабинет. 
- Она не виновата, - твердо сказал я. Виктор Макарович опять удержал меня за руку. 
- Я всегда восхищался, учитель, что вы столько лет... среди этого бушующего океана! - Наливин указал на меня. - Я бы и дня не выдержал. 
- Как же ты собираешься переходить на педагогическую работу? 
- Буду учить вокалу. Только вокалу... А ваше призвание - весь их мир! - Наливин опять ткнул в меня пухлым пальцем. 
Дирдом совсем зарылся в бумаги. "Есть люди, которые воспринимают чужой успех, как большое личное горе!" - как-то сказала мама. Не знаю, был ли Дирдом таким человеком, но авторитет и успехи Виктора Макаровича его раздражали. Я давно уж заметил. 
- И вдруг сегодня вы покинули пост, - продолжал Наливин. - Почему? 
- Ноги, Женечка... Все тот же неправильный обмен, который производит время, - здоровья на нездоровье. И мне тоже придется поискать новое место в жизни. 
- Оно только здесь, в этом Доме! - уверенно заявил Наливин. - Среди них! - В который уж раз он ткнул в меня пальцем. - Без вас Дом культуры утратит первое слово в своем имени: он перестанет быть домом. По крайней мере, для них! 
Тут я захлопал. 
- Маргарита Васильевна по образованию дирижер. И педагог по призванию, - четко проговорил Виктор Макарович. - Я в какой-то степени преграждал ей путь... Теперь она быстро найдет с ними общий язык! - Он тоже указал на меня. 
Я напоминал самому себе экспонат, который принесли на урок или на лекцию. 
- У нее есть этот талант, - уверенно закончил Виктор Макарович. 
- А у меня нет! - признался Наливин. - Но она не будет играть с ними в чехарду, показывать фокусы... Помните, как я через вас перепрыгивал? 
6 
Часа через полтора мы с Виктором Макаровичем, как всегда не торопясь, возвращались домой. 
Мои родители не сочли возможным разлучить нас в такой вечер и ушли после концерта с Димулей и Мандолиной. 
- Мы хотели, чтобы все осталось, как прежде, - объяснял я по дороге Виктору Макаровичу. - Чтобы вы остались главным дирижером - сидящим или стоящим... Мы только этого и хотели! 
- Во-первых, есть средства, которые могут убить благородную цель... - медленно произнес Виктор Макарович. - Это ты запомни на всю свою жизнь. Чтобы когда-нибудь тебе не сказали, что "благими намерениями дорога в ад вымощена". А во-вторых... - он так понизил голос, что я еле расслышал: - Во-вторых, я любил Маргариту Васильевну. 
- Ее?! - Я остановился от неожиданности. - Наверно, давным-давно? Когда вы еще молодым были? 
- Неважно, когда это было. Важно, что было. 
- И прошло? 
- Прошло - не значит кануло, Мишенька. Это, во-первых. А во-вторых... Что-то я сегодня все раскладываю по полочкам? Видимо, потому, что ты задаешь слишком много вопросов. 
- Почему же вы на ней не женились? 
- Это сделали до меня. 
- А она... вас?.. 
- Она любила со мной работать. И, если говорить словами Дирдома, не думала о своем собственном творческом лице. Теперь наконец... Это в какой-то степени было моим долгом. 
- Может быть, вы уходите из-за этого?! 
- Из-за "неправильного обмена"... Но нет худа без добра, как говорят. Пойми: она была в моей жизни целой эпохой. Ты скажешь: прошлой эпохой. Но прошлое и забытое - разные вещи. Вообще помнить всегда лучше, чем забывать, Мишенька. Плохое иногда еще можно вычеркнуть. Но хорошее... - Он помолчал, потер ногу. - Тот, кто не помнит вчерашнего, тот и сегодняшнее забудет... А на самом деле, позавчера и послезавтра в жизни неразделимы! 
Виктор Макарович заметно устал. Но, мне показалось, не оттого, что у него были больные ноги, а от своих мыслей. 
Мы с ним присели. 
- Если из книги, Мишенька, выбрасывать прочитанные страницы и главы, вся книга рассыпется. Впрочем, вернемся к Дому культуры... - сказал он. А сам вернулся к Маргарите Васильевне. - Сколько черновой работы она брала на себя! 
А лавры в основном доставались хору и мне. Говорят, что в один из самых страшных кругов ада... того самого, дорога к которому вымощена твоими рухнувшими намерениями, попадают "предатели благодетелей". То есть люди, не помнящие добра... Не будем принадлежать к их числу, Мишенька! 
- Не будем!.. Я вот вас никогда не забуду! 
- Спасибо тебе... Память может продлить человеческую жизнь. Ты понимаешь? Даже угасающую или давно угасшую... 
Мы помолчали. Потом я сказал: 
- А моя мама помнит все даты в жизни наших родственников и знакомых. И всех поздравляет. Я даже смеюсь над ней. 
- А что тут смешного? 
- Всё и всех помнить?.. Это надо иметь такой склад! - Я постучал пальцем по голове. 
- Память - не склад и не хранилище, - возразил Виктор Макарович. - Это - святилище... Прости за громкое слово. 
Мы еще помолчали. 
- Хорошо, что Дирдом ничего об этом не знает, - сказал я. - А то бы он не назначил Маргариту Васильевну дирижером... с таким удовольствием. 
- Может быть. 
- А детей у вас никогда не было? - спросил я. 
- Я всю жизнь был таким многодетным отцом в нашем Доме культуры, чта построить свой собственный дом... не успел как-то... А Маргарита Васильевна заплакала, когда узнала, что я должен уйти. 
- Заплакала? Она?! Не представляю себе. 
- Тем дороже для меня это событие! 
Мы поднялись со скамейки и пошли дальше. 
- Но вот кто мне поможет отыскать... как говорится, новое место в жизни? - ни к кому не обращаясь, сказал Виктор Макарович. 
...Как раз одна из замечательных особенностей моей мамы состоит в умении отыскивать то, чего другие найти уже не надеются: достать какое-нибудь редчайшее лекарство, или принести друзьям книгу, изданную лет сорок назад, или разыскать боярские костюмы для самодеятельного спектакля, хотя спектакли про бояр в городе вообще никогда не шли. Она может починить пробки вечером, когда уже все приготовились сидеть в темноте, потому что у монтера рабочий день кончился. 
- Я нашла выход из положения! - через несколько дней сообщила мама. 
Мы с папой притихли. 
- Я вспомнила, что в Доме культуры "Горизонт" был детский ансамбль. В него входили и хор, и хореографическая труппа, и струнный оркестр. А в ансамбле кроме дирижеров, балетмейстеров и прочих был еще и художественный руководитель. Он все объединял. Вы помните? 
Мы с папой не помнили этого, потому что мама увлекалась в ту пору драматическим кружком и никакие другие самодеятельные коллективы нас тогда не интересовали. Альбом "Мама в ролях" относился как раз к тому времени. 
- Так вот... мы с Лукьяновым придумали, как учредить эту должность в нашем Доме культуры! Дирдом уже знает... Потому что должен подготовить кое-какие бумаги. Я и имя ансамблю придумала: "Взвейтесь кострами!.." Лукьянов одобрил. Конечно, не в имени дело. Надо пробить штатную единицу! Я объяснила Лукьянову, что это нужно "для дела". Он быстро изучил вопрос и сказал, что "практически это возможно". Художественный руководитель ансамбля "Взвейтесь кострами!..". Звучит, а? Ну-ка, Миша, выйди и объяви!