Бумажный лебедь (ЛП)

Каждое утро Дамиан ходил собирать манго для меня, оставив строгое распоряжение ничего не готовить, пока его нет. Я стелила постель, ставила коробку Lucky Strike МаМаЛу под его подушку. Иногда я сидела с ней, просматривая содержимое, пытаясь уловить ее слабый запах, но все, что я чувствовала, это спертый запах табака.
Когда Дамиан возвращался, мы сидели на террасе и завтракали. Мы сидели на одном стуле, я у него на коленях, не обращая внимания на три других, таких же удобных стула. Я играла с его волосами.
Он позволял мне, хотя мы оба знали, что он ненавидел это. Он сыпал песок в мой пупок. Я позволяла ему, хотя ненавидела это. Но именно это было особенным — позволять друг другу те маленькие вольности, которые допускаются только в истинных отношениях.
Мы устраивали пикники на пляже. Дамиан жарил арахис на песке и спрыскивал его соленой водой.
Мы ели его горячим вместе с красными бананами и мороженым — длинные съедобные стручки, с сочной белой мякотью, сверху посыпанные арахисом.
На вкус они были как влажная сахарная вата, но если оставить их на некоторое время на воздухе, они приобретали отличный ванильный привкус.
Мы плавали под водой над верхушками рифов, очарованные балетом подводного мира, косяки ярких рыб метались вокруг живых кораллов и анемонов. Гибкие горгониевые веера и гигантские губки, поблескивали от солнечных лучей, пробивающихся на дно океана. Голубые рыбки-хирурги и рыба-ангел и обыкновенные пятнистые орляки скользили мимо нас.
Там, где дно океана было покрыто водорослями, мы плавали рядом с морскими черепахами, их плавники казались нам крыльями.
Потом мы лежали на пляже, позволив солнцу согревать нашу кожу. Дамиан решил защитить меня от вредных ультрафиолетовых лучей. Своим телом. Я подумала было, что секс на пляже — отличная идея. Пока ветер не запустил песчаную бурю в наши лица и попутно в наши тела. Секс на пляже, на мой взгляд, был очень уж песчаным.
— Такая принцесса, — засмеялся Дамиан, когда я прервала наш поцелуй, чтобы выплюнуть песчинку. Мы сполоснулись в воде и поплыли к лодке.
— Здесь, — сказала я, приведя его к кровати, где провела много ночей, ненавидя его.
— Нет. Не здесь, — Дамиан не хотел вспоминать о том времени.
— Да. Прямо здесь. Потому что тебе необходимо забыть это. Я простила тебя, но ты так и не простил себя.
— Скай …
Я заткнула его поцелуем, поскольку все, что ему необходимо знать — это как двигались мои губы и язык, переплетаясь с его в медленном и чувствительном движении, которое он смаковал. Я чувствовала, как он смягчался, медленно, поскольку не имело значения, где мы будем — тут, на лодке, где он похитил меня, или на пляже, или на луне, потому как не существовало места настолько темного или настолько большого, или настолько безнадежного, которое невозможно наполнить любовью.
Дамиан боготворил меня на той кровати. За каждый порез и синяк, нанесенный им, он дарил целительные поцелуи, за каждую жестокость мне полагалась цепочка ласк. Он был, как ни странно, относительно сдержан, несмотря на то, что его потребность пульсировала, твердая и явственно ощутимая между нами. Чем больше Дамиан отдавал, тем больше его страсть накалялась, до тех пор, пока мы не потерялись в море ощущений — трепет его рук на моих бедрах, прикосновение наших тазовых костей, трущихся друг об друга, скольжение ладоней по коже.
Я уткнулась лицом ему в шею, а он все шептал ласковые признания мне в волосы, как он чувствовал, когда он чувствовал, что он чувствовал. Я обняла его ногами, пальцами прочерчивала линии сухожилий на его спине, желая удержать его ближе и еще ближе. Рукой проследила путь вниз между нашими животами, и направила его в себя.
— Возьми меня. Возьми меня сейчас же, — прошептала я.
Я взлетела на крыльях его одержимости, извиваясь по мере того, как наши тела слились в прежнем ритме, что соединил нас. Мы были прижаты друг к другу, плоть к плоти, так близко, что я могла чувствовать, как стучит сердце Дамиана в его груди. Он вращал тазом по часовой стрелке затем против часовой стрелки, потом быстрее, потом делал неглубокие толчки. Я притянула его к себе, зажав в кулаке его волосы, и поцеловала его жадно, с дикой потребностью.
Он дернулся, схватил мою задницу обеими руками и вонзился глубоко в меня. Мои мысли разлетелись на осколки, я задыхалась в сладкой агонии от пламени наслаждения, взорвавшегося во мне. Дамиан зажал мое тело и испустил томительный стон, когда поддался своему освобождению.
Я прильнула к нему, моя голова превосходно вписалась в выемку между его шеей и плечом.
— Думаешь, после этого у нас больше не возникнет проблем с этой комнатой?
— Скай?
— Что?
— Я не могу думать прямо сейчас.
На пляже был бассейн с морской водой, высеченный на выступе скалы. Два канала, заполняемые набегающими волнами, приносили в него воду с рыбой. Дамиан соорудил каменную стену, позволяющую рыбе входить в приливы, и те попадали в ловушку, когда вода отступала. Рыба не была такой же большой как та, что он приносил с рыбалки, и слишком костлявая, но ни одного из нас это не заботило, поскольку позволяло нам проводить вместе больше времени.
— Итак, расскажи мне о парне, с которым ты встречалась в Сан-Диего, — он массировал мне ноги, смешав песок и кокосовое масло — его самодельная спа-процедура для меня.
— Ник?
— Тот, с которым ты ушла после ужина той ночью.
— Ты следил за мной?
— Следил.
— Негодник, — произнесла я. — Ник хороший парень. Я встречалась с ним четыре месяца, но мы никогда не переходили на следующий уровень. Мы никогда не были «парнем и девушкой».
Я должна была бы чувствовать себя более виноватой, что не вспоминала Ника, но как бы мне не было его жаль, все меркло в сравнении с тем, что происходило прямо сейчас.
— А что мы такое? — спросил Дамиан, закрыв сосуд с кокосовым маслом и помогая мне встать.
Мы вошли в воду, и я позволила волнам смыть песок, оставляя на коже ощущение шелковистости.
— Неплохо — сказала я. — Ты мог бы далеко пойти с этим твоим островным пилинг-лечением.
— Ты не ответила на мой вопрос.
Я расположила мои только что обласканные ноги поверх его ступней и произнесла, глядя ему в глаза.
— Мы — вопрос, на который еще нет ответов, убежище, которое еще не обнаружили, борьба, которую еще не выиграли.
Я сцепила руки вокруг его талии, и мы отправились гулять по пляжу с Дамианом, поддерживающим меня, стоящую на его ногах. Мы остановились, наблюдая за тремя игуанами, загорающими на скале.
— Блонди, Брюс Ли и Грязный Гарри, — произнес Дамиан. — Брюс Ли — самый младший. Блонди — недостающая часть его хвоста, и Грязный Гарри — тот, кто присматривает за ними.
— Ты назвал игуану в мою честь?
— Не в твою, güerita. Другая Блонди — Клинт Иствуд, «Хороший, плохой, злой».
— Ах. Все твои герои выстроились в линию на солнце.
— Пока не придут плохие парни.
Я спрыгнула с его ног на песок, и мы пошли в обратную сторону.
— Ты думаешь, мой отец плохой парень, — сказала я. — Позволь мне поговорить с ним, Дамиан. Мы можем решить это. Он не знает, что ты Эстебан. Он не найдет связь. Он прекратит поиски. Он поймет. То, что он сделал, ужасно, но я знаю, он бы никогда не причинил злонамеренно боль тебе или МаМаЛу. На все есть причина. Твои слова.
— После всего, что он сделал, ты все еще защищаешь его от меня? — он скептически посмотрел на меня.
— После всего, что сделал ты, я все еще защищала бы тебя от него. Дай ему шанс. Он порядочный человек, Дамиан.
— Мы никогда не сойдемся во взглядах на этот счет. У тебя имеются родственные чувства. И у меня есть, — Дамиан посмотрел на волны, что скользили вокруг наших ног. — Ты знаешь, что мы такое, Скай?
Я наблюдала за скопившейся пеной вокруг наших ног, пока волны отступали, чувство теплоты вытекало из меня, ведь Дамиан убрал свою руку.
— Мы как песок, который еще не смыли, — сказал он.