Соколовская, считай ты мне понравилась (СИ)

В тумане моря голубом!..
Что ищет он в стране далекой?
Что кинул он в краю родном?...
Играют волны — ветер свищет,
И мачта гнется и скрыпит...
Увы! Он счастия не ищет
И не от счастия бежит!
Под ним струя светлей лазури,
Над ним луч солнца золотой...
А он, мятежный, просит бури,
Как будто в бурях есть покой!
Итак, Евгения, что вы можете сказать о данном произведении? Или познания не дают возможность? — ехидно посмотрев на меня. Вот же, ну не на ту напал брюнет, Лермонтов и я – любовь навеки! Так что получай.
Я встала, гордо смотря на этого недоучителя, почему-то именно это прозвище пришло на ум.
– Данное произведение является стихотворением, написанным М.Ю.Лермонтовым в 1832 году. Датой его создания считают второе сентября, это стихотворение было получено Марией Лопухиной в этот день, оттуда и дата создания. Первый стих — «Белеет парус одинокий» — совпадает со стихом девятнадцатой строфы, пятнадцатой главы, первой поэмы А.А.Бестужева-Марлинского «Андрей, князь Переяславский», — начала рассказывать я, будто учила наизусть. — Вначале это стихотворение было преподнесено анонимно, только позже выяснилось имя автора. А в 1841 году произведение появилась в печати журнала «Отечественные записки». В этом стихотворении прослеживаются множественные инверсии. Сами инверсии являлись одними из главных характерных черт М.Ю.Лермонтова, как поэта и драматурга. Также, первая строка этого произведения является названием повести Валентина Катаева, написанной в 1936 году. Размером стихотворения является четырёхстопный ямб. Ямб — это стихотворная двусложная стопа, с ударением на втором слоге. Также это одно из тех произведений, которое знает почти каждый школьник. Вот так, вас интересует что-то ещё? Или вы ещё не уверены в том, что в моей голове есть серое вещество? — спросила я, чувствуя гордость, а в этот момент учитель так на меня смотрел, что я задумалась о том, что слава Богу, сжечь взглядом нереально, а то было бы тут моё тленное тело.
— Ну, что же, удовлетворительно, но выучив об одном стихотворении такую информацию, не думай, что я убедился в уровне твоих знаний, возможно... — начал он, но я его резко перебила.
— Возможно, я случайно прочла ваши мысли, верно? И прочитала всё в интернете, заранее вчера вечером зная ,что вы спросите именно это, — сказала я с сарказмом, ибо нефиг меня трогать. Я девочка хорошая, но как когти выпущу держитесь все, а сейчас я хорошая. Ну, так, если кто не понял.
Весь класс просто таращился на меня своими глазами, вот же первый день, а уже куча проблем, да я просто везучая по жизни.
Я думала, что поставив мне оценку этот Глеб Викторович отстанет от меня, а если и не поставит, посчитав своё самолюбие оскорблённым, то хотя бы просто оставит в покое на остальные 20 минут. Они...
— И откуда мы такие ироничные и умные, Евгения, не подскажете? — спросил учитель, с нотками сарказма в голосе, разглядывая меня в упор. Вот же, прицепился на мою голову. Ну, где же, спрашивается, справедливость. Ответ — её нет, и никогда не было.
— Я перевелась из гимназии, находящейся в Санкт-Петербурге. Вас что-то ещё интересует? — спросила я с усмешкой.
— Нет, думаю достаточно. Так как ты показала, как любишь литературу и Михаила Лермонтова, прочитай любое его стихотворение или отрывок из произведения, а мы послушаем, и затем, может быть, поставлю достойную тебе оценку, или же убери свой гонор. Ну так что? — спросил он, насмешливо смотря на меня.
Вот люди, я, конечно, не самой голливудской внешности, но довольно симпатичная. И люди, наблюдая за моими манерами и повадками: ругаюсь ли я матом, посылаю ли я людей, и то, как я одеваюсь, собирают себе примерную картинку, под названием этот объект. Они почему-то начинают делать вид, что я самовлюблённая и гламурная дура. Уж сколько раз твердили миру, что не суди о человеке по обложке, но нет блин не слушают, вот и приходиться каждому доказывать свой уровень знании, погнали.
— Михаил Юрьевич Лермонтов, отрывок из произведения «Мцыри».
Старик! Я слышал много раз,
Что ты меня от смерти спас —
Зачем?.. Угрюм и одинок,
Грозой оторванный листок,
Я вырос в сумрачных стенах
Душой дитя, судьбой монах.
Я никому не мог сказать
Священных слов „отец“ и „мать“.
Конечно, ты хотел, старик,
Чтоб я в обители отвык
От этих сладостных имен,—
Напрасно: звук их был рожден
Со мной. Я видел у других
Отчизну, дом, друзей, родных,
А у себя не находил
Не только милых душ — могил!
Тогда, пустых не тратя слез,
В душе я клятву произнес:
Хотя на миг когда-нибудь
Мою пылающую грудь
Прижать с тоской к груди другой,
Хоть незнакомой, но родной.
Увы! теперь мечтанья те
Погибли в полной красоте,
И я как жил, в земле чужой
Умру рабом и сиротой.
Меня могила не страшит:
Там, говорят, страданье спит
В холодной вечной тишине;
Но с жизнью жаль расстаться мне.
Я молод, молод... Знал ли ты
Разгульной юности мечты?
Или не знал, или забыл,
Как ненавидел и любил;
Как сердце билося живей
При виде солнца и полей
С высокой башни угловой,
Где воздух свеж и где порой
В глубокой скважине стены,
Дитя неведомой страны,
Прижавшись, голубь молодой
Сидит, испуганный грозой?
Пускай теперь прекрасный свет
Тебе постыл: ты слаб, ты сед,
И от желаний ты отвык.
Что за нужда? Ты жил, старик!
Тебе есть в мире что забыть,
Ты жил,— я также мог бы жить!”
Это был мой любимый отрывок, я читала самозабвенно, не замечая ничего вокруг, сжимала кулаки, то заставляла голос затихать, то наоборот почти кричала, срываясь на плач, этот отрывок для меня был чем-то личным с ним была связанна важная история, которая разрывала изнутри и я продолжала дальше, приближаясь к кульминации я вдохнула и... прошептала.
«Я также мог бы жить»
И тут для моей скромной персоны раздались аплодисменты, а у некоторых на глаза навернулись слёзы. Неужели из-за меня?
— Глеб, придётся ей поставить 5, ещё никто не читал так как она, -— раздался голос с задней парты.
— Вижу, садись, Соколовская, 5, — сказал учитель, всё ещё смотря в мои глаза, которые во время чтения смотрели на него.
Знаете, в моей прежней школе был портрет Михаила Лермонтова, и когда я читала стихотворение, то смотрела в глаза поэту на картине. Эта привычка, во время чтения либо смотреть кому-то в глаза, либо закрывать их совсем. Сегодня моей жертвой зрительного контакта стал Глеб Викторович, но он не отводил взгляд, возможно он понял для чего это. Впрочем мне всё равно, дождусь звонка и на историю с чистой совестью.
- Итак, тема нашего урока: “Творчество М. Лермонтова” – сказал Глеб Викторович и начал писать на доске.
- Кто что может рассказать об этой личности? Соколовская.
Нет, это уже перебор, чуть что сразу Соколовская, вот же.
- Если честно, можно приводить многие даты и изученные факты, но для меня эта личность прежде всего великий поэт, который занимает одно из важных мест в перечне русских писателей. Этот человек, как я уверена, имел широкую душу и сердце, но был одинок, несмотря на талант и смелость.
- Хм, интересно, а исходя из чего ты сделала такие выводы? – спросил учитель, глядя мне в глаза.
- Из его произведений, их строки сквозят болью и печалью, смелостью и решительностью, переплетаясь, вместе создавая русскую классику. А если учесть любимого Лермонтовского Гамлета, не находите отклик?
- Молодец, видимо, ты неплохо разбираешься в литературе, но этого недостаточно. Будем подтягивать твой запас знаний до нормы.
- Хорошо, Вам виднее.
 – Продолжим, Миронов? – сказал учитель.
- Я полностью солидарен с Евгенией, мне нечего добавить.
- Понятно, я так понял, все солидарны, а где у нас Громов?
- Он по гаражам таскается.
- Ясно. Оценки за урок, думаю ясны.