Глубокая зона

– Сработал закон непредвиденных последствий, я правильно понимаю?
– Что вы имеете в виду?
– Теперь это место знаменитое. Как и «Дория». Каждому хочется нырнуть, увидеть скелеты.
Он был прав.
Выполнив рабочие процедуры перед погружением, они вошли в воду, задержались на глубине десяти футов для проверки утечек и отработки навыков безопасности. Халли спустила газ из собственного компенсатора плавучести и погрузилась на тридцать футов в приятную после жары прохладу. Вход в пещеру представлял собой темную дыру в бледной подводной стене. Войдя внутрь, она осветила фонарем проходящую по полу белую направляющую. Брюстер сложил кольцом большой и указательный палец: «вижу».
Халли привязала веревку основной катушки к постоянной направляющей, указала курс движения, дождалась, пока он подтвердил, повторив ее жест, и стала спускаться к «Кладбищу».
Первая четверть пути была похожа на кишечник огромного червя, десять футов в диаметре, изгибающийся и перекручивающийся, с бороздчатыми известняковыми стенками, сверкающими зелеными, белыми и черными бликами от их фонарей. На дне – желтовато-коричневый осадок, тонкий, как мука?. Задень, и в воде на час повиснет муть. Единственный звук – шипение и бульканье от регуляторов.
Халли обожала погружения. В первый раз она попала в пещеру в шесть лет с туристической группой. Ничего особенного – пещера Люрей в Вирджинии. Но в тот день что-то внутри нее щелкнуло, и она полюбила пещеры. Иногда Халли представляла себя троглодитом – существом, идеально приспособленным к жизни в подземелье, которое умрет, если его вытащить на свет. Конечно, она бы не умерла, потому что любила свет, однако вековая умиротворенность пещер ее завораживала. На поверхности все было совсем по-другому: боевой характер не давал спокойно усидеть на месте.
У них обоих было по два фонаря на желтых шлемах и по большому основному фонарю, закрепленному медицинским жгутом на тыльной стороне правой кисти. Через каждые двадцать футов Халли бросала взгляд назад, на Брюстера. Он двигался хорошо, но тяжело дышал, непрерывно выдувая поток пузырьков.
Через четыреста ярдов на глубине сорока пяти футов они достигли препятствия. Потолок опустился, стены сузились, оставив проход не больше дверцы холодильника. Это место называли «челюстями смерти» – сообщать об этом Брюстеру Халли не стала. Она проскользнула внутрь и остановилась. Его голова и плечи прошли в отверстие, а широкая грудь с баллонным блоком – нет. Вместо того чтобы успокоиться, выдохнуть и уменьшить объем легких, Брюстер принялся изо всех сил дергать ногами и отчаянно цепляться руками за скалу – непростительная ошибка. Пока он окончательно не замутил воду, она схватила его за запястья, резко рванула, посмотрела прямо в глаза и подняла вверх указательный палец: «Стоп!»
Он послушался.
Халли вновь подала сигнал, медленно опустив обе руки: «Успокойся».
Он кивнул, сдал немного назад, попытался снова, и у него получилось.
Через десять минут они добрались до «Кладбища». Основная галерея пещеры тянулась по левую сторону, а канал, ведущий к залу, круто уходил на пятнадцать футов вниз справа. Халли вошла первая. Формой камера походила на колокол: внизу ее диаметр составлял тридцать футов, а вверху – не больше железной бочки.
Брюстер, войдя, сразу направился к скелетам, чьи кости мерцали белым в свете фонарей. Они лежали на спинах в том месте, куда их утянул вес аквалангов. Плоть разложилась, затылочные ремни ослабились, и маски спали. Пустые глазницы зияли чернотой.
С полминуты Брюстер поснимал на расстоянии десяти футов, опустился ниже и завис в футе от скелетов. Черепа в ярком свете сверкали серебром. Он вдруг дернулся, завертелся и уронил камеру. Сквозь маску смотрели расширенные от ужаса глаза.
Халли уже доводилось видеть такое. Скелеты будто говорили: «Мы здесь погибли. И ты можешь тоже». Он стал представлять себе их смерть: паника, сбившееся дыхание, муть вокруг все гуще, бешеный поиск выхода в нулевой видимости. Молотьба руками и ногами, клубок из тел, судорожные вдохи, паника растет, воздуха в аквалангах все меньше, последние неистовые попытки вдохнуть, мысли гаснут, а затем… пустота.
Она знала, что сидящая глубоко внутри тяга Брюстера к самосохранению погонит его прочь. Он рванул вперед, попытался оттолкнуть ее с пути. Халли схватила парня за ремень, развернула и с силой ударила стальной ручкой фонаря по голове, чуть ниже шлема. Существует не так много способов справиться с паникой, самый надежный и давно известный – боль. Она тряхнула его, подняла палец: «Стоп!» Через мгновение он пришел в себя. Халли бросила взгляд на его манометр: тысяча триста фунтов. В начале погружения было три тысячи. Ему давным-давно следовало просигналить о возвращении.
«Назад». Она покрутила большим пальцем. «Немедленно».
Брюстер кивнул.
Халли двинулась вперед лягушачьими гребками, хватаясь руками за опоры для большей скорости. Основную катушку она уронила в «Кладбище», времени на намотку веревки не оставалось. Брюстер дышал так тяжело, словно у него отказал регулятор. В «челюстях смерти» он вновь застрял, стал извиваться, скрести руками. Халли не решалась приблизиться: паникующие аквалангисты нередко утягивают за собой своих партнеров. Прошло две минуты, пока ему наконец удалось выбраться.
Затем неожиданно у него исчезли пузырьки. Брюстер схватил запасной регулятор. Пузырьков нет. Неужели он так быстро опустошил оба баллона? Похоже, так и случилось. Халли протянула ему свой основной регулятор с семифутовым шлангом. Глаза Брюстера лезли на лоб, будто кто-то накачивал воздухом череп.
Дыша через запасной регулятор, висевший на шее на резиновом шнуре, она вновь стала подниматься, стараясь не отдаляться от Брюстера, чтобы не отнять регулятор. За пятьдесят ярдов до входа в пещеру появилось чувство, что она втягивает воздух через вату. Сделав несколько долгих, глубоких вдохов, Халли задержала дыхание. Брюстер выплюнул регулятор и пытался ухватиться за нее. Затем вдохнул воду, дернулся, обмяк. Она зацепила его за ремень, подтянула к груди и поплыла вперед спиной.
Халли была ныряльщиком высшего класса и могла оставаться без движения на глубине сорока футов в течение пяти минут. Однако, таща на себе Брюстера, весящего более двухсот фунтов, и его баллоны из двойной стали – еще сотня фунтов, – она быстро теряла кислород. Выбора нет. Она продолжала плыть в направлении светлого пятна, маленького и слишком далекого. Халли знала – ей не справиться. Началась гипоксия, в груди жгло, периферийное зрение сужалось, мысли замедлились. Она чувствовала вялость и онемение. Очень скоро уровень углекислого газа в крови выключит рефлекс автономного дыхания, и она утонет.
С этим ничего не поделать.
Плыви.
Халли продолжала упорно работать ногами, хваталась свободной рукой за камни. Перед глазами сгустилась тьма, оставив лишь светлые точки, как две звезды на черном небе. Мысли и чувства отключились, а тело продолжало работать, тащить, тянуть. Потом потускнели, исчезли звезды – и все пропало.
Халли не помнила, как выбралась из пещеры. Придя в себя, она обнаружила, что плывет к площадке и тянет за собой Брюстера.
– Сюда, на помощь!
Сбежались отдыхающие, вытащили Брюстера на платформу.
После нескольких судорожных вдохов ее вырвало в воду.
– Положите его на левый бок! – приказала Халли.
В пять секунд она сбросила снаряжение, забралась на площадку. Лицо у Брюстера было серым, губы и ногти – синие. Она прочистила его дыхательные пути, перевернула на спину, пятнадцать раз нажала на грудную клетку, перешла к искусственному дыханию. Вплеснулась кислая жидкость. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Кто-то вызвал 911.
– Наверное, умер. – Женский голос из толпы, на грани истерики.
За город неотложка приедет не сразу. Халли почувствовала головокружение, руки горели. Она продолжала поочередно делать массаж сердца и искусственное дыхание. Прошло десять минут, а может, час – точно сказать она не могла. Неужели сирена? В этом она тоже не была уверена. Отвратительная жижа продолжала истекать из глотки и носа Брюстера, но Халли не обращала на это внимания. В толпе кричал ребенок.