Слишком поздно (ЛП)

— Консервированные помидоры? Ты, определенно, издеваешься.
— А ты хочешь, чтобы я начал готовить соус? — вопросительно подняв брови, спросил Майкл. — Не думаю.
Я снова положила голову на стол. Кажется, боль стала уходить.
— Так значит у тебя есть сестры? — поинтересовалась я, чтобы не заснуть.
— Три. Я самый младший в семье, — ответил он, еще раз мешая содержимое сковороды. Оно пахло почти как пицца. Мне пришлось поднять голову, чтобы не залить стол слюной. — Алисия, Алианна, Ария, Майкл. Я единственный, у которого имя начинается не с «А». Одна из многих вещей, которые делают меня особенным.
Я закатила глаза.
— А дома есть кто-нибудь из них?
Меня интересовало, не появятся ли лишние рты на лазанью. Потому что я была уверена, что могу сама съесть целую сковороду.
— Нет. Алианна и Ария в колледже, в Беркли. Алисия живет на Манхэттене и занимается рекламой. Или модой. Что-то типа этого.
— Как ты можешь не знать, чем занимается твоя сестра?
Я всегда знала, что делает брат. Всегда. Я знала, когда он спит; какой у него урок; как долго продлится тренировка по плаванию; в какой кинотеатр он ходил, во время своего единственного свидания. Неохотно, но я заставила его сходить куда-нибудь с Лив, чтобы она прекратила ныть о том, какой Райан очаровашка, и что он никогда даже не обратит внимание на такую, как она.
Майкл пожал плечами, попробовал соус, а потом убавил температуру и закрыл сковороду крышкой.
— Ей тридцать два. К тому времени, как я научился ходить на горшок, она уже переехала. Сестра училась в колледже в Нью-Йорке и приезжала домой только на Рождество и летом на несколько недель. Честно сказать, я воспринимаю ее больше как тётю, чем сестру.
Мои глаза наполнились слезами.
— Это так печально.
Я не плакала, когда полицейские выводили меня из школы. Я не плакала и поддерживала мать, когда она рыдала над неподвижным телом моего брата. Я не плакала, когда оставила свой дом. Но у меня такое чувство, что я сделаю это сейчас. Может, головная боль повредила мой мозг. А может, это вообще опухоль.
Я решила поменять тему разговора и спросить о плавании.
— А как давно ты...
Майкл дернулся и вытащил из кармана телефон, а потом придавил его ухом к плечу, одновременно наливая воду в большую кастрюлю и добавляя соль.
— Привет, пап.
Я навострила уши. Зубы начали болеть так, как будто я наелась сахара.
— Угу, угу. Хорошо. Нет, не сейчас. Подожди секунду.
Он схватил ручку и лист бумаги со столешницы и что-то нацарапал.
— Я дам ей знать. Спасибо. Пока.
Майкл отключился, а потом с серьезным выражением лица, развернулся ко мне.
— Эти номера принадлежат автомобилю Джозефа Гудмена, адрес Гейтс Авеню 477, номер телефона 707-555-1299. Тебе знакомо что-нибудь из этого?
— Нет, — ответила я в смятении.
Это может быть помощник Спенса. Если он преследует меня, то, скорее всего, делает это не под своим именем. Он умен. Он же доктор. Или мог украсть машину. Джозеф Гудмен может быть каким-нибудь выжившим из ума полуслепым старичком, даже и не подозревающим о пропавшей машине, которую он уже давно не водил.
Был только один способ всё выяснить.
— Спасибо за то, что поговорил с отцом, — искренне сказала я.
— Рад был стараться, — ответил Майкл. — Хочешь, я позвоню Гудмену и пригрожу ему?
Я кивнула в сторону плиты.
— У тебя вода кипит.
Он забросил в кастрюлю листы пасты и повернулся ко мне.
— Так хочешь?
— Нет, — ответила я, тронутая его предложением.
Может, он когда-то и появился у кого-то с битой, но в этом деле она не поможет. Бейсбольная бита может вдребезги разбить и так рискованное существование Люси Блэк.
— Слушай, это может быть просто случайность. Может, это была даже не он и я просто беспричинно наложила в штаны.
Майкл сжал губы и покачал головы.
— Мне так не показалось, Люси.
— Мы можем поговорить о чем-нибудь другом? — мои слова прозвучали сдавленно, как будто я выталкивала их из себя. — Я просто хочу провести несколько часов не дума я о нём.
Я не стала уточнять что «он» — это Спенс или мой брат.
— Хорошо?
Майкл посмотрел на кипящую воду, потом на меня, потом на сковороду с булькающими помидорами и снова на меня. А затем он сделал то, чего я абсолютно не ожидала: Майкл шагнул ко мне, опустился на колени как рыцарь, ожидающий посвящения, и обнял так, что его лицо уперлось мне в плечо. Не в грудь, я это заметила. Тем не менее, я не удивилась. Он хороший человек. И заслуживает кого-то лучше, чем я.
Я наклонила голову, зарылась носом в его волосы и фыркнув, вздрогнула, когда завитки защекотали мой нос. От него пахло хлором с примесью чеснока и лука.
Ни я, ни он не сказали ни слова — если мы будем молчать, то не сможем загубить такой момент. Эта роль досталась его отцу, который громко хлопнул входной дверью и объявил о своем присутствии, парой очень выразительных откашливаний. Мы с Майклом отскочили друг от друга. Я, чуть было, не перевернулась на стуле, а Майкл едва избежал удара столешницы по голове. От шока у меня прошла головная боль.
— Добрый вечер, — хрипло сказал его отец.
На нём была полицейская униформа с фуражкой, крепко сидящей на голове и многочисленными сверкающими значками на груди.
— Ты Люси? Та, которую преследуют?
— Это я, — мне пришлось улыбнуться. — Но все в порядке. Я буду в порядке.
Он посмотрел на меня так, как будто может видеть сквозь кожу всё, начиная от внутренностей и заканчивая пульсом и кровью, начинающей приливать к моему лицу. Я почувствовала себя даже хуже, чем просто обнаженной.
— Дай мне знать, если кто-то станет беспокоить тебя, — сказал он. — Я позабочусь о нём.
Думаю, его понятия о заботе очень отличается от моего.
— Спасибо, сэр.
Он бросил на Майкла оценивающий взгляд.
— Ну что ж, — произнес он. Майкл уставился в свой соус так, как будто в нем были спрятаны пиратские сокровища. — Что у нас тут?
* * *
Когда отец Майкла уселся за стол, а вскоре к нам присоединилась и его мать, полная, розовощекая женщина с темными волосами, сквозь которые была видна седина, я сразу же начала придумывать оправдания, чтобы уйти: я плохо себя чувствую. Я только что вспомнила, что у меня аллергия на помидоры. Мою собаку сбил автобус и мне нужно мчаться к ветеринарную клинику, в которой уже находятся родители.
Тем не менее, я продолжала откладывать свою речь и вскоре, даже не заметив, как, уже активно наяривала лазанью. Я решила поесть и понаблюдать за их отношениями, как будто я в зоопарке или провожу медицинское исследование. Я заметила, как мать крепко, но не до боли сжала руку Майкла, когда из его рта случайно вылетело непристойное слово. Проследила за тем, как отец посмеялся над шуткой своей жены, отчего кусочки помидоров разлетелись по чистой столешнице. Обратила внимание на то, как заблестели глаза сына, когда он посмотрел на исследовательницу, и как эта самая исследовательница неожиданно очень сильно заинтересовалась своей пастой. То, как его семья общалась, дотрагивалась, смотрела друг на друга, то как они шутили — все было наполнено любовью. Я решила, что любовь — это очень захватывающе.
После лазаньи, мы полакомились мороженым, а после этого раздалось удивленное восклицание мамы:
— Посмотрите, как поздно. Тебе пора домой, Люси. Уверена, твои родители очень беспокоятся.
Я подумала, но не сказала: «Конечно, если вы под беспокойством имеете в виду то, что они даже не в курсе, что меня нет дома».
— Да, — вместо этого произнесла я.
— Ты сможешь доехать до дому? — поинтересовалась мама.
— Я не вожу машину.
— Почему?
Я встала.
— Просто не вожу. Я могу позвонить отцу.
— Не звони, — сказал Майкл, бросив раздраженный взгляд на мать, и я мгновенно успокоилась. Значит, в этом доме не все время витает любовь. — Я довезу тебя.
— Спасибо.
Его родители поцеловали меня — правда, самым настоящим образом поцеловали — на прощанье и дали мне с собой пластиковый контейнер с лазаньей. Он уютно устроился на моей ноге, тяжелый и теплый. Я знала, что как только до берусь до дома, то сразу же наброшусь на нее. Хотя в моей кухне, она уже не будет такой вкусной.