Виселица на песке

Я приподнял ее голову, поднес к губам стакан. Она жадно выпила, на последнем глотке поперхнулась. Серьезно, как школьница, поблагодарила меня.
— Хорошо. Большое спасибо!
Я отвернулся, чтобы поставить стакан, когда снова посмотрел на нее, она спала.
Я вымотался, но не пал духом. Казалось, мы боролись вместе и победили. Упав на кровать, я мгновенно заснул.
Джони Акимото принес завтрак — только что пойманную и изжаренную на углях форель, густо намазанный маслом хлеб и чай, сдобренный сгущенным молоком. Когда он увидел, что девушка проснулась, на ее усталом лице — встревоженная, удивленная улыбка, он радостно рассмеялся. Я представил их друг другу.
— Пэт Митчел, это мой хороший приятель — Джони Акимото. Джони, это Пэт.
— Наверное, я должна вас поблагодарить. Я… я почти ничего не помню.
— Ну и испугали вы нас, мисс Пэт, — сказал Джони. — Я думал, вам конец. Заглянул и увидел, что вы спите. Тогда я решил, что, может быть, вам понравится на завтрак свежая рыба.
Он поставил миску у кровати и с тревогой наблюдал, как она привстала на одном локте и стала отщипывать кусочки.
— Нравится, мисс Пэт? Это была здоровенная форель, около двух килограммов.
Ее глаза блеснули, она улыбнулась и тихо ответила:
— Очень вкусно. Спасибо, Джони!
Мы позавтракали и немного поболтали. Рыба действительно оказалась очень вкусной. Через серое полотно палатки просвечивало солнце. Я увидел, как на лице Пэт появился румянец. Она сделала несколько глотков горячего чая, подняла голову и посмотрела на меня. Ее волновал один вопрос:
— Это была каменная рыба?
— Совершенно верно. Разве вы забыли?
— Почти ничего не помню. Я гуляла по рифу…
— Очень глупо гулять босиком.
Она моментально вспыхнула.
— За кого вы меня принимаете? Я была в сандалиях. В один попал камешек. Я сняла его, поскользнулась, упала в лужу. И, наверное, наступила на каменную рыбу.
Ее гнев вызвал у нас улыбку. Она покраснела и стала рассказывать дальше.
— Не помню, как добралась домой. Ужасная боль. Как будто парализовало все тело. Несколько раз я падала и боялась, что меня застигнет прибой. После этого… пустота. Сколько я была без сознания?
— Не знаем. Мы приехали только вчера вечером.
Неожиданно ей пришла в голову мысль. Она осторожно вытянулась, посмотрела на больную ногу.
— Это вы меня перевязали?
— Джони вскрыл нарыв. Придется вам некоторое время полежать.
— Нет… — И опять осторожная подготовка к вопросу. — На мне совсем другая одежда.
Я отвернулся, стал искать сигареты, вместо меня с еле заметной улыбкой ответил Джони Акимото.
— Вам было очень плохо, мисс Пэт. Ренбоссу пришлось сменить ее и вымыть вас.
Она покраснела как мак, гордо вздернула подбородок.
— Вы очень добры. Большое спасибо за заботу!
— Еще чайку, мисс Пэт? — с вежливостью джентльмена спросил Джони.
— Спасибо, Джони. У меня пересохло во рту.
Акимото взял кружку, отошел к костру. Она повернулась ко мне.
— Вы сказали, что это ваш остров.
— Совершенно верно.
— Извините, не знала. Я не хотела злоупотреблять вашим гостеприимством.
— Ничего страшного, — я нескладно запнулся. — Когда вы поправитесь, Джони отвезет вас на берег.
— Нет необходимости, у меня есть лодка. Не хочу доставлять вам неудобства.
Наступила неловкая пауза. Из-за своей вежливости я мог попасть в положение, которого тщательно избегал. Девушка была больна. Она разговаривала с таким смущением и достоинством, что я растерялся. Тем не менее факт оставался фактом — я хотел, чтобы она поскорее уехала.
В это время вернулся Джони и сделал предложение, которое дало мне передышку.
— Вы были больны, мисс Пэт. Вы и сейчас больны, хотя лихорадка прошла. Вы должны как можно больше отдыхать. Если хотите, мы перенесем вас на пляж. Сделаем навес от солнца, и вы сможете наблюдать за нашей работой.
Она обрадовалась.
— Отлично! Я могла бы отдохнуть, сделать несколько записей и посмотреть на вас. А что вы делаете?
— Ренбосс хочет научиться плавать с аквалангом. Я его учитель.
Она громко, радостно рассмеялась.
— Это не работа, а забава.
— Джони очень строгий наставник, и забава превращается в тяжелую ношу. Посмотрите и убедитесь.
Ее ни на минуту не усыпили мои авантюрные сказки. Она бросила на меня долгий пристальный взгляд и тихо сказала:
— Это ваш остров, мистер Ландигзи? Вы можете делать все, что хотите. Обещаю не совать свой нос в чужие дела и уехать как только почувствую себя лучше.
Джони Акимото закашлялся, пробормотал что-то о косточке в горле и выбежал из палатки. Патриция Митчел улыбнулась и устроилась поудобнее.
— Ренни Ландигэн? Ходячая легенда. Никогда не думала, что встречу вас.
— Черт возьми, о чем это вы?
— Естественно, вы не знаете. Вас уволили, правда? Нашли пьяным под окнами у декана в девять часов утра.
Я задохнулся. С ее лица сползла улыбка, она положила холодную маленькую ладошку на мою руку.
— Нехорошо смеяться после того, что вы для меня сделали.
Я тоже из Сиднея, читаю естествознание в университете. Мир тесен.
— Тесен, даже чересчур, если твое прошлое преследует тебя на острове посреди огромного океана, — во мне закипел гнев и выплеснулся наружу потоком грубости. — Итак, вы меня знаете, но я не хочу вас знать. Вы мне мешаете! Ваше счастье, что вы больны и я ничего не могу поделать. Пока вы здесь, мы будем заботиться о вас, кормить, ухаживать, доставлять как можно больше удобств. Но как только вы начнете ходить, вы сразу уедете. Если вы не можете справиться с лодкой, Джони доставит вас на берег. До тех пор прошу вас не вспоминать прошлое: его нет, оно умерло. Не спрашивайте о друзьях, у меня их нет. Оставьте меня в покое! Забудьте о нашей встрече, когда вернетесь домой.
Я повернулся и вышел из палатки. Мне показалось, что она заплакала, но я не обернулся. Она была моим прошлым. И я не хотел его вспоминать. Я забыл его! Конечно, это была иллюзия сумасшедшего. Но я, как дурак, надеялся начать жизнь сначала.
Джони Акимото повез меня на лодке к небольшому озеру с внутренней стороны рифа. Он легко греб, вокруг струилась маслянистая жидкость. Я обернулся и посмотрел на маленький тент на пляже, под которым лежала Пэт Мичтел. Джони оборудовал для нее маленький навес, отнес ее на место, устроил поудобнее, сделал перевязку и оставил под рукой таблетки и пакет c водой.
Джони! Всегда он… Джони олицетворял силу, я — слабость, он — тихую мудрость, я — безрассудство, крушение, бегство. Пока мы плыли, он был погружен в свои мысли, я не видел в его глазах ни единой капли жалости.
Мы поставили лодку у старого коралла, похожего на голову негра, с обнаженным черепом на короткой толстой шее. Сняв тапочки, я надел ласты Нино Феррари. Они не были похожи на общепринятую модель — с открытой пяткой и резинкой, а целиком закрывали стопу, застегиваясь на щиколотке. Водолаз мог разгуливать по дну, не опасаясь рыб и иголок морских ежей.
Снаряжение началось с широкого матерчатого пояса со свинцовым грузом и длинным ножом из закаленной стали в кожаных ножнах.
Два баллона на раме из легкого сплава удобно легли на спину, как рюкзак на плечи альпиниста. Они пристегивались на груди брезентовыми лямками с пряжками. Две трубки из гофрированной резины с матерчатым покрытием соединяли баллоны с отшлифованным металлическим диском регулятора — сердца механических легких. Другая трубка заканчивалась резиновым патрубком с выступающими кончиками, чтобы сжимать их в зубах.
Я установил регулятор, Джони поправил подкладку на спине, застегнул ремни. Наступила очередь за маской. Окунув ее в воду, чтобы она не запотела под водой, приложил к лицу, проверил, насколько плотно прилегает резина, и подтянул ремешок.
Джони Акимото наблюдал за мной с осторожным любопытством.
— Готовы, Ренбосс?
— Да.