Леди Дерзость

— Листья дуба! Рисунок в конце дневника! Святые апостолы!
Дедушка Томас оказался вновь удивительно прозорлив!
Ориел, пошарив рукой, нашла пеньюар, набросила его на плечи и соскочила с кровати. Мэри так и продолжала спать, не услышав, как Ориел покинула спальню.
Бесшумно пройдя по темной галерее, Ориел на мгновение остановилась в лучах лунного света, льющегося из высоких окон, и прислушалась. Тишину нарушал только вой ветра. На цыпочках Ориел прошла библиотеку, коридор и наконец достигла дверей комнаты Блэйда. Когда Ориел осторожно отворила дверь, та тихонько скрипнула.
В этой комнате было так же темно, как и в библиотеке. Оконные ставни были наглухо закрыты, и кровать, стоящую в центре комнаты, окружал со всех сторон балдахин. Ориел стало зябко, она закуталась в пеньюар и подошла к кровати, потом приподняла край покрывала. И тут же кто-то схватил ее за руку и резко дернул. Ориел вскрикнула, пытаясь освободиться, и повалилась на кровать. Этот кто-то навалился на нее, и холодное острие кинжала уперлось ей в грудь чуть выше сердца.
— Ориел?
— О-о! — Она вгляделась в черную фигуру, которая говорила таким знакомым волшебным голосом.
За плечами Блэйда выросла черная тень..
— Хозяин?
— Ничего, Рене, все в порядке.
Тень исчезла.
— Мне больно, — сказала Ориел.
Блэйд убрал кинжал.
— Бог мой! Я же мог тебя убить! Мой кинжал был у твоего сердца. Твоя безрассудность могла погубить тебя. Что ты здесь делаешь?
Ориел дотронулась до его плеча — оно было обнажено. Ее рука скользнула по его телу — оно тоже было нагим. Дыхание его дрогнуло.
— Прекрати!
Он отодвинулся и натянул на себя одеяло.
— Что ты делаешь здесь? Когда мы расстались, ты вела себя, как сумасшедшая.
— Я не оцарапала тебе нос?
— Оцарапала.
— Вот и хорошо. Будешь вежливее в выражениях.
— Ориел, ты, похоже, становишься сварливой, как твои тетки.
— Нет. Это ты становишься тираном, и очень грубым. Теперь слушай меня. Я кое-что обнаружила в записках дедушки Томаса.
— И из-за этого ты прокралась в мою кровать?
— Да.
— А-а!..
В его голосе послышалось разочарование, но она это оставила без внимания, целиком захваченная своим потрясающим открытием.
— Оказывается, дедушка Томас оставил нам еще одну головоломку!
И она рассказала о рисунке с дубовым листом и о словах в конце дневника.
— Ты ведь помнишь этот рисунок?
— Да, но писатели часто завершают свои творения подобными изображениями.
— Только не дедушка Томас. И кроме того, эти дубовые листья я видела раньше.
— Их полно в библиотеке.
— Но там они не в прямоугольнике, как в дневнике.
— И…
— И я знаю, где можно найти множество таких листьев. В старом охотничьем домике!
В ответ послышался стон.
— Эта охота за головоломками когда-нибудь кончится?!
— Я думаю, эта — самая последняя, — сказала Ориел. — Больше нет библиотек и домиков с изображением листьев дуба.
— Дай Бог, чтобы ты оказалась права. — Блэйд сжал ее руку. — Хорошо, сокровище мое, завтра мы посетим этот домик. Ты поедешь будто бы на свою утреннюю прогулку, а я незаметно выскользну следом. Эта последняя загадка может быть действительно интересной. Здесь кроется, наверное, что-то важное, если сэр Томас включил это в свой дневник.
— Не знаю, но, Блэйд, в этом что-то есть!..
Он притянул ее, сжал так, что она не могла вздохнуть.
— Дорогая, я за тебя боюсь. Бог мой, я не могу даже подумать о том, что будет, если с тобой что-нибудь случится!
Прижавшись к нему, Ориел положила голову ему на плечо.
— Вот почему ты изображал тирана — страх сделал тебя таким.
— Я поступал разумно.
— Разумный человек должен все объяснять, а не диктовать другим свою волю, как Юлий Цезарь.
Поеживаясь от холода, Ориел забралась к нему под одеяло.
— Что ты делаешь?
— Мне холодно. Если мы и дальше будем продолжать нашу дискуссию, мне надо что-нибудь на себя набросить.
Она прижалась к нему.
Блэйд почти шарахнулся от нее.
— Уходи.
— Почему?
— Я же говорил тебе. Нам этого не следует делать, пока мы не женаты. К тому же ты можешь забеременеть.
— Но дедушка Томас говорил, что это естественно. И кроме того, а как же твои подруги? Во Франции и в других странах? Тогда ты тоже беспокоился о них?!
— Судьба заплатила мне за мое безрассудство.
— О чем ты говоришь?
Ориел потянулась, ища его руку, но ткнулась в бедро. Он перехватил ее руку.
— Боже мой, те женщины знали, на что шли, — большинство из них были замужем. Бог, к счастью, хранил меня, но у меня никогда не было связи с девушкой.
Ориел мало интересовали женщины из прошлого Блэйда. Душа ее отзывалась на его ласку, а низкий голос магнетически действовал на тело. Она прижалась еще теснее, зная, что он не может дальше отодвинуться, потому что уже лежит на краю кровати.
— Дорогая, остановись. Иди в свою комнату.
— Почему?
— Я же сказал тебе.
Она положила руки на его обнаженные плечи.
— Почему же это случилось тогда, в первый раз?
— Потому что я сошел с ума и не пришел в себя до сих пор. Ради Иисуса, не касайся меня, прошу тебя. Я думаю, что предпочел бы дыбу этим мучениям. Ориел, я стараюсь охранить твою честь и не получаю никакой помощи от тебя самой.
Она сняла свои руки и прильнула к его груди.
— Мне не нужна моя честь. Мне нужен ты.
Она сбросила пеньюар и швырнула им в Блэйда.
— Что ты делаешь? Надень сейчас же!
— Если хочешь, чтобы я вернулась к себе в комнату, отнеси меня туда.
— Я не прикоснусь к тебе!
Ориел скользнула ближе, и их тела соприкоснулись.
— Это ошибка, — процедил Блэйд сквозь стиснутые зубы. — Не делай этого.
— Ты уверен?
Ориел обнаружила, что ей принадлежат инициатива и даже некоторая власть, и это ощущение ей понравилось. Положение охотника имеет много преимуществ. Неожиданно обняв Блэйда, она коснулась губами его шеи. Он отдернулся, схватил ее за плечи и сильно встряхнул.
— Черт подери, как ты не понимаешь, что я забочусь о тебе?
Может, она надоела ему своей настойчивостью? Ориел закусила губу и прошептала:
— Я тебе внушаю отвращение?
— Что?
— Я знаю, что не так привлекательна, как твои бывшие подруги, которые… как все твои подруги. Может быть, я одна из тех проклятых ненасытных женщин, которых так часто обличает церковь?
— Нет, ты не такая.
— Но, должно быть, все же именно такая, потому что, когда я дотрагиваюсь до тебя… и даже когда не касаюсь тебя, а только думаю о тебе, я вся начинаю пылать. А теперь, когда я лежу на твоей груди, мое сердце бьется, будто я поднялась на высокую гору. Что-то со мной не так, если я столь нецеломудренна.
Она услышала жалобный стон; внезапно он повернул ее, и она услышала его шепот:
— С тобой все в порядке. Ты чувственна, и это прекрасно. — Его губы покрывали поцелуями ее щеки. — Ты сводишь меня с ума своей страстностью. — Губы продолжали скользить вниз, по шее, к груди. — Ориел, прикажи мне остановиться. Умоляю, прикажи!
Но, околдованная звучанием его голоса, не в силах произнести ни звука, она прижалась к нему еще ближе. Его губы замедлили движение. Ее наградой был тот жар, которого она так страстно жаждала; Его руки нежно гладили ее бедра, раздвинули ноги и заскользили вверх, лаская все ее тело. Ориел отзывалась на каждое движение этих рук, обхватив ладонями бедра Блэйда. Она чувствовала, как его лицо становится все жарче. Вдруг Блэйд огпрянул, резко вдохнул и притянул ее к себе за руки. Ласки его стали новыми, унося в какой-то неведомый ранее мир безумия. Ориел, чуть не задохнувшись от страсти, впилась ногтями ему в спину и слегка куснула шею.
— О черт! — воскликнул Блэйд, отстраняясь от нее.
Дыхание его прервалось, но тут он снова обнял ее, и она ответила ему, плотнее прильнув к его телу. И тогда они вместе достигли вершины наслаждения. Она вскрикнула, затрепетав всем телом. Затем оба, уже без сил, лежали на смятых простынях с переплетенными руками и ногами.