Тая

– Какие люди? Кого в армии нельзя заменить?
– Противника, – сказала Вероника. – Если нет противника, то и не с кем воевать, а раз не с кем воевать, то и армия не нужна, а раз армия не нужна, то и лизать не нужно.
– Москвичка, еще раз про армию плохо скажешь, я тебя в порошок сотру.
Наконец Вероника поняла, что догоняет Доктора, он остановился и, кажется, снял рюкзак. Стоит, смотрит вперед, и Вероника видит очертания выброшенного на берег катамарана. Правый баллон спущен, но не на столько, чтобы потерять большую плавучесть. Трубы почти целы. Увязка, тент – все на месте.
Вероника замечает, что к трубам что-то привязано, она подходит ближе, щурится в туман и голосом сдавшего экзамен школьника произносит:
– Это игра, я так и знала.
* * *
То, что увидела Вероника казалось забавным, если не сказать смешным. Тело Паши в полном сплавном обмундировании было привязано к раме каяка. Все это было очень символично. Паша сильно напоминал распятого Христа. А наклонное положение катамарана, спасжилет и свесившаяся в каске голова, только подчеркивали пародийность.
– Приехали, – сказал Доктор.
– О, Паша, – только и сказал Кэп.
Оля промолчала, а Вероника залилась звонким смехом, который подхватило эхо и понесло по ущелью.
– Заткните ее, – приказал Кэп.
Вероника с удовольствием сделала бы это сама, но печальные лица были настолько натянуты, а скорбные выражения так смешны, что девушка повалилась на землю и стала кататься, хватаясь за живот.
Острая боль в спине вмиг отбила веселье. В следующую секунду Вероника уже гулко выла, отбиваясь от тяжелых «Саламандр»  [13] Оли.
– Смешно тебе? – спрашивала она, нанося очередной удар. – Смешно? Вот тебе. На.
В один момент Вероника не успела сгруппироваться, и тяжелый ботинок попал в голову. Вокруг зазвенело, и правую бровь обожгло чем-то горячим.
– Хватит! – прервал Кэп. – Свяжите ее.
– Зачем!? – закричала Вероника, но Оля и Доктор уже подскочили к ней и, заломив за спину руки, перехватили скотчем.
– Ну? – спросил Доктор. – Будешь паинькой?
Почему-то Веронике стало все равно. Она звонко плюнула в лицо Доктора и зажмурилась, ожидая, когда ее сокрушит очередной удар. Доктор занес руку для оплеухи, но бить не стал и медленно опустил кулак.
– Слизняк, – сказала Оля.
– Шлюха.
Он пригладил растрепавшиеся Вероникины волосы и, взяв двумя пальцами за щеку, сказал:
– Контролируй себя, деточка. Если у тебя с башкой не все в порядке, подумай об этом.
Он сунул кулак под нос Веронике, и от его тяжести стало гораздо понятней.
Кэп все еще стоял, разглядывая тело и, казалось, боялся подойти.
– Кто это сделал? – наконец спросил он.
Вероника поняла, что засмеялась только после того, как ее повалил очередной удар.
Капитан с удивлением посмотрел на Веронику, на Доктора, Олю и уже меланхолично приказал:
– Вставьте ей кляп.
– Нет, только не кляп! – кричала Вероника. – Я же задохнусь! Помогите! Простите!
Когда ее крики задохнулись под чьим-то полотенцем, Доктор посоветовал:
– Не плачь, тогда сможешь дышать носом.
Зря он это сказал, потому что Вероника тут же вспомнила, что у нее заложен нос, и следующие два часа прошли в постоянной муке и борьбе за выживание.
А тем временем сумасшедшая троица устроила совет. Кэп не мог решить, стоит ли отвязывать Пашу. Похоронить его здесь или везти с собой? Так как привязан он был хорошо, то везти можно было так, но вот что говорить, когда местный участковый спросит, зачем туристы сплавляют покойника? Вопрос вопросов? Не в бровь, а в глаз. И решено было не доводить дело до общественности, а бросить тело в реку или просто оставить на берегу. Тут у Кэпа возникла отчаянная идея. Он решил, что раз Пашу звали «говорящей головой», то, возможно, она заговорит после смерти, и предложил ее отпилить цепной туристической пилой. Оля не сильно возражала, и после того как Кэп, пообещал заботиться о вдовах, она совершенно успокоилась. Самая большая странность заключалась в том, что никого кроме Доктора не волновал вопрос, а кто привязал Пашу и пустил вниз по реке? Что, очевидно, привело к переохлаждению последнего, так как Паша был мертв, а сильных увечий на нем не наблюдалось.
– Может, это Лари? – осторожно предположил Доктор.
– Что? – Недовольно спросила Оля. – Чтобы Лари справился с Пашей? Да не в жизнь.
– Нет, – возразил Кэп. – Лари вчера был плохой, ему бы спирт унести.
– Тогда кто? Черный каякер?
– Сомневаюсь, – сказала Оля, – если только не он сам.
– Как это сам? – не понял Доктор.
– Так, привязал и отчалил.
– Да разве можно?
– Можно. Ты Пашу моего не знал, а он парень был верткий. В любую щель мог залезть. К тому же все его эти кармы, йоги и всякая там биоэлектроника.
– Биоэнергетика, – предположил Доктор.
– Да одна хрень. И жил не по-человечески и умер как мудак.
– Как-то ты нехорошо о муже, хоть и бывшем, но все-таки.
– А чего его жалеть? От него и от живого толку не было, а теперь еще и вот, – Оля показала на катамаран.
– Так кто же его убил? – не унимался Доктор.
– Я же тебе говорю, сам.
– Не-ет, – растянул Доктор. – Я давно подозреваю, что за нами наблюдают. Чувствую. Здесь мы не одни, кто-то еще есть, – он показал в туман. – И Лари не ушел, а забрали его.
– Кто? Медведи?
– Нет, – Доктор понизил голос до шепота, – разумные твари. И глаза у них разумные.
– Инопланетяне? – спросила Оля.
– Еще разумнее.
– Хватит, Доктор, ерунду городить. Давай работать. – Кэп высыпал на камни содержимое Пашиного мешка, и трое мародеров весело отбирали друг у друга походные побрякушки.
– Эх ты, – радовался Кэп, – фонарик Пецеловский  [14]. Вот клево!
– А это что? – Доктор поднял из кучи черный чехол.
– Это вдове, – пообещал Кэп, – вещь дорогая, пусть будет на память.
– На, Оля, цифровик мужнин, авось сгодится. Смотри-ка, а он работает. Даже батарейки не замочил. Ну, Паша.
– Дай посмотреть, – попросил Доктор.
– А ты пользоваться умеешь?
– Неужто, – Доктор включил маленький монитор и стал медленно перелистывать фотографии. – Надо же, цивилизация.
Он долго наслаждался просмотром, пока Кэп не отобрал аппарат и не передал Оле.
– Кэп, а я вот что подумал.
– Что?
– Зачем Лари стер свои фотографии.
– Где?
– С Пашиного, пардон… С Олиного цифровика.
– А кто тебе сказал?
– Да я сам видел. Видел, как Паша его снимал, а теперь этих снимков нет.
– Паша и стер.
– Паша не мог.
– С чего ты решил?
– Я знаю, он такие снимки любит, то есть любил.
– Что за ересь ты несешь? Давай лучше работать.
Кэп достал из железной банки цепную пилу и долго примерялся к Пашиной шее.
– Ну-ка, Доктор, идем поможешь.
– Давай его отвяжем.
– Не надо, он хорошо лежит. Только трубы не поцарапай. Раз, два, не дави, не дави.
Когда мерзкая процедура была закончена, Кэп сунул откатившуюся голову в пластиковый пакет и поставил рядом с Вероникой.
– Смотри, чтобы не укусила.
Вероника готова была поклясться, что перед ней идеальный слепок Пашиной головы. Она искала изъян, но не могла найти. Когда из Пашиного носа выползла прозрачная капля, она думала, что вот-вот упадет в обморок. Но еще несколько секунд смотрела на одеревеневшее лицо, пока веки не дрогнули, и губы очень тихо прошептали:
– Беги….
* * *
Вероника подумала, что это уже было. Вот так утром она уже просыпалась и слышала тихое дыхание у себя в волосах.
Девушка пошарила в спальнике, но никого не нашла. Тяжесть какая? Что это на ней? Ах, рука Доктора и он собственной персоной.
– Где Кэп? – тихо спросила Вероника.
– Опя-ять, – простонал Доктор.
Вероника закрыла глаза и долго лежала, стараясь не шевелиться, не волноваться и быть разумной. Через полчаса она вдоволь нарассуждалась и пришла к выводу, что сошла с ума. Ни одна из построенных ею логических цепочек не выдержала критики, однако девушка была твердо убеждена, говорящих голов не бывает, а это значит либо Кэп потратил несколько тысяч долларов на анимацию, либо ей все привиделось.