Тая

Внезапно ее охватило бешенство, в груди что-то лопнуло, и страх превратился в ярость. Вероника вскочила и, еще не видя противника, кинулась к катамарану. Его стаскивали к воде, а к трубам уже были привязаны вещи.
– Осторожно! – крикнула Ольга.
Но еще до того, как Кэп успел обернуться, Вероника врезалась в оранжевый жилет. Инерции хватило на то, чтобы положить тело Кэпа на катамаран.
– Ах ты, сволочь! – кричала Вероника и посылала беспорядочные удары.
– Отзынь, – брезгливо сказал Кэп.
Он не пострадал и, развернувшись к противнику лицом, сдерживал нападение.
– Док, подержи ее.
Крепкие руки обхватили талию.
– Ах ты, патологоанатом хренов, – Вероника размахивала конечностями.
Наконец, ее отпустили. Доктор забрался на кат и пригласил Веронику.
– Да пошли вы, – сказала Вероника и капризно дернула плечиком.
– Садись, Москвичка.
– Нет, – кокетливо ответила Вероника.
– А пусть остается, – сказал Кэп. – Док, отчаливаем.
Доктор оттолкнулся веслом, и катамаран, словно пушинка, полетел над водой. Это произошло так стремительно, что Вероника ничего не успела понять.
– Москвичка! – крикнул Доктор. – Я не хотел.
Вероника некоторое время глупо моргала, смотря в сторону исчезнувшего судна. Наконец, до нее стал доходить смысл произошедшего.
Она теперь одна. Совершенно одна на берегу горной реки и до ближайшего населенного пункта далековато. Мало того, у нее совершенно нет продуктов, теплых вещей, снаряжения, а то, что на ней надето через два часа перестанет греть и превратится в холодную резиновую кожу.
– О, боже! Так ведь я же замерзну.
Вероника побежала по камням. Она чувствовала, как неприятно стучат пятки сквозь тонкую неопреновую подошву.
– Догоню, догоню, – шептала она.
Очень скоро Вероника поняла, что каска и спасжилет ей очень мешают. Она остановилась и сделала еще одно неприятное открытие.
Почему-то раньше она не могла вспомнить, что скорость катамарана раз в восемь, превосходит скорость бегущего человека, а если Доктор и Кэп справятся с управлением, то следующую стоянку сделают километрах в тридцати. Вероника, конечно, до нее дойдет, но дойдет утром, замерзшая, разбитая и голодная.
– Сволочи! – закричала она. – Вы все подсчитали. Все продумали, но я вам покажу, покажу!
Вероника погрозила в туман, и почти сразу же из него выскочил Кэп. Кэп был взволнован, угрюм и зол. Когда до него оставалось несколько шагов, Вероника встала в защитную стойку. Она что-то подобное видела в кино и, спародировав то ли Брюса Ли, то ли Джеки Чана, ожидала нападения. Но Кэп обратил на нее внимание меньше, чем на лежавший под ногами камень, он почти скрылся из вида, когда Вероника услышала запоздалую угрозу:
– Если это твоя работа, на ремни порежу.
Девушка несколько секунд стояла с открытым ртом. Она напряженно думала, что же на сей раз ей пытаются подсунуть, но так ничего не решив, засеменила дальше. Было вполне логично идти дальше, и очень скоро она была вознаграждена.
Величаво и почти грациозно на берегу лежал катамаран. Во мгле он показался невероятным чудовищем, но Вероника скоро узнала плавные формы поплавков, увидела сидевших на баллоне Олю и Доктора.
– Здорово, рафтеры, – с показной веселостью сказала Вероника. – Удрать хотели?
– Москвичка, – глухо спросила Оля, – ты голову не брала?
– Какую голову?
– Пашину.
– Нет, – стараясь быть беззаботной, ответила Вероника. – У меня пока своя есть.
– Это только пока, – еще более утробно продолжила Оля. – Пока Кэп не вернулся.
– А зачем нам его ждать? Хи-хи. Давайте пошутим.
– Ты бы лучше дырочку намылила, – посоветовала Оля.
– Какую? – не поняла Вероника.
– Ту самую, в которую тебя сейчас педалить будут.
– А мы уплывем, – глупо крутясь, сказала Вероника. – Правда, Доктор?
– Нет, – возразил Доктор, Оля не захочет.
– А мы и ее оставим.
– Я один не выгребу.
– Что? – возмутилась Оля. – А если бы выгреб?
– Помолчи, а?
– Так что случилось, мальчики-девочки?
Веронике никто не отвечал. Доктор и Оля молча смотрели в туман, и ей это показалось не правильным.
«Странно, – думала девушка, – если меня хотели испугать, то длительная прогулка – это самое подходящее. Разговоры об исчезнувшей Пашиной голове только подтверждают ее версию представления, но именно ее муссируют артисты. Неужели они так высоко возомнили о себе?»
Кэп показался минут через двадцать, он демонстративно развел руки, что должно было означать – нет.
– Нет, – сказала Оля.
– Я же говорил.
– А давайте жребий кинем, кто следующий? – спросила Вероника.
– В каком смысле?
– Да, что ты дуру слушаешь? – огрызнулась Оля.
– Я в смысле, кому голову резать, а вы что подумали?
С Вероникой больше никто не разговаривал. Ее полностью игнорировали, и последняя уверилась, что авторитет дуры она заработала честно.
– Есть два варианта, – сказал Кэп. – Либо это сделал зверь, я имею ввиду тот, что ходит у нас под носом и не оставляет следов, либо кто-то из нас. Если это зверь, то, скорее всего, он унес голову и закопал, чтобы в дальнейшем съесть. Если это кто-то из нас, я не исключаю Лари и Студента, то ее выбросили в реку, и она дрейфует, догоняя тело.
– А вы выбросили тело? – спросила Вероника.
– И в том и в другом случае, – продолжал Кэп, – голову не найти. Поэтому я спокоен, я совершенно спокоен и не стану никого убивать…. Пока…. Но когда мы придем на стоянку, я выясню, кто это сделал, и мои методы покажутся вам радикальными.
– Ты нас подозреваешь? – спросила Оля.
– Я всех подозреваю, – сказал Кэп, – а теперь по машинам! Москвичка на нос! Не сачковать! Если смоет, выбирайся сама.
Вероника перескочила на Пашино место и, надевая ремни, подумала, что еще недавно на этом месте сидел человек, тело которого сейчас плывет впереди, а голова вообще неизвестно где.
«Тьфу, черт. Так я окончательно уверюсь в этих бреднях», – Вероника сделала мягкий, безумный взгляд и сказала вслух:
– А я знаю, где голова.
Оля посмотрела, как если бы услышала: «А у меня вши».
– Ну и где? – Кэп старательно отталкивался от берега.
– В пробитом поплавке.
– И как она туда попала?
– Как, как? Тот, кто баллон заклеивал, ее туда и засунул.
– А с чего ты решила, что его кто-то заклеивал?
– Он же был спущен.
– Москвичка, баллон никто не заклеивал, его просто скотчем залепили. Но мысль твоя очень занимательна.
Вероника тут же прикусила язычок. Она не собиралась показаться умницей-разумницей, но вышло именно так.
* * *
Вероника больше не испытывала чувства эйфории и восторга. Ее душил животный страх и огромное желание, чтобы все поскорее закончилось.
Сползая с катамарана, она почти не чувствовала холода. Глухая усталость и боль в спине были единственными реальными ощущениями, а еще в голове билась мысль, что она сегодня не оказалась в воде и чудом не свернула шею.
– Москвичка…. Веселей, веселей, – хмуро подбадривал Кэп. – Ты же нас не хочешь голодными оставить?
– Хочу, – сказала Вероника.
– Вот язва? И откуда ты только взялась на нашу голову?
– Хочешь, чтобы я готовила?
– Нет. Я не хочу. Это ты хочешь и уже разбираешь хозмешок и чистишь картошку.
– Я вас отравлю, – как можно убедительней сказала Вероника.
– Давай, давай, – согласился Кэп, – только не солью.
Пока Вероника вздыхала и думала, правильно ли она построила диалог. Кэп и Оля старательно перетряхивали вещи. Если они действительно искали голову, то выглядело это смешно. Постепенно стоянка стала напоминать секендхенд или инсталляцию на тему коммунизма. Раздосадованный Кэп пинал кучи тряпья и топтался на снаряжении. Оля ходила следом, а Доктор улучил момент и присел к Веронике, изображая помощника.
– Москвичка, – он понизил голос до шепота, – слышь, Москвичка. Я все понял.