Тая

– Что ты понял?
– Я понял, что произошло.
– Ты про голову?
– Нет, я вообще, про всех нас.
– И что?
– Понимаешь, Москвичка. Мы все рехнулись. Все, и я в том числе. Но сами этого не замечаем.
– Это только гриппом все вместе болеют.
– Да, знаю я. Но у нас случай особый. Ты меня не спрашивай, почему я это знаю, но вот у тебя конкретная белая горячка. У меня фобия, а у Кэпа – манька. Мания величия то бишь.
– Ты Олю пропустил.
– Она тоже рехнулась, но у каждого свое слабое место. У Оли либидо гнутое, или, проще говоря, слаба девка на передок. И Паша не исключение, но сейчас речь не об этом.
– А у тебя есть конкретное предложение?
– Есть, и оно тебе понравится.
– Убежим, что ли?
– Тихо, не ори.
Вероника прикусила губу, заглядывая в заплывший глаз Доктора. «Интересно, – рассуждала она, – это часть игры или действительно на Доктора пережали?»
– Мы с тобой спим в отдельной палатке, ночью встанем и тихонечко топ-топ. На сопку поднимемся, может, там и тумана нет. По моим расчетам до населенного пункта километров сорок не больше.
– Я хочу сплавляться, – как можно глупее сказала Вероника.
– Дура ты, ваше благородие. Ой, извини. Москвичка, ты сейчас себя не слушай, слушай меня, но знай, что у меня тоже не все в порядке с головой.
– Кого же мне слушать?
– Только факты. А факты нам следующее говорят: по берегам Инзера одни памятники, и памятники эти – водникам, а не летчикам-истребителям. Каждый год кто-то тонет, и тонут люди не от воды, а от неосторожности. Поэтому есть определенные правила, и здравомыслящий человек должен их соблюдать. А если не будет соблюдать, станет одной могилкой больше. Логично я рассуждаю?
– Логично, – согласилась Вероника.
– Кэп сегодня все правила попрал. Вышел без страховки, без штурмана, в туман, на большой воде.
– Но мы же не перевернулись?
– Повезло…. Повезло в этот раз, а завтра может не повезти, и выловят в низовье четыре неопознанных тела. Однако я этого ничего не знаю, потому что у меня фобия, а фобия – плохой советчик. Однако логика, которая у меня все же осталась, говорит, что человек нарушающий правила, есть самый первый самоубийца, а если он еще и капитан, так он еще и убийца к тому же.
– Доктор, ну а если туман рассеется?
– Продолжаю рассуждать, – сказал Доктор. – Во многих походах я был, во многие экспедиции хаживал, но не помню я почему-то, чтобы отрезали мы кому-нибудь голову. Ну, не было такого. Ни разу. Опять же подумал я о своей мнительности, может, кажется мне только, что это не хорошо. Да нет, говорит логика, в Уголовном Кодексе есть соответствующая статья.
– Бедный Доктор, – сказала Вероника.
– Бедная Вероника, – сказал Доктор. – Стал я рассуждать по поводу тебя. Ты, конечно, себя не видишь и думаешь, что в твоем поведении все логично и нормально, но не в этом суть. Я про наши с тобой договорные отношения. Ведь если вспомнить их, то мы тебя должны были опекать, оберегать, греть и развлекать. Так ведь?
– Так, – согласилась Вероника.
– И уж никак не топить, не обзывать и головами не пугать. Так?
– Так.
– Тогда почему Кэп тебя веслом промеж глаз?
– Не знаю.
– Достала ты его. Это и понятно, но все равно не логично, потому что веслом можно переносицу сломать, а тебя, как я понимаю, живой и здоровой вернуть обещали.
– Обещали.
– И уж совсем непонятно, зачем тебя Кэп сплавляет, нарушая правила.
– Зачем?
– Чтобы утопить. Логично?
– Логично, Доктор Ватсон, только к чему эти ваши умозаключения?
– Москвичка, не будь дурой. Такое нарушение логики возможно только при длительном психозе. А люди не все одинаковы, и есть среди психов опасные больные и просто буйные, а есть и такие, как я – тише воды, ниже травы.
– А твоя-то проблема в чем?
– Я пытаюсь поступать логично. Если я логичный псих, то мне с группой буйно – помешенных не по пути. И пока они меня не убили или не подтолкнули к совершению преступления, я хочу от них избавиться. То есть уйти.
– Но ведь Кэп тебя догонит в два счета.
– Кэп меня не догонит, потому что Оля одна не выгребет, к тому же я надеюсь, у него когда-нибудь должна голова проясниться.
– А у тебя прояснилась?
– По всей вероятности да, раз я до этого догадался и, по всей вероятности нет, раз я не могу это воспринимать на лету.
– Как на лету?
– На лету или в режиме реального времени. Чтобы понять хорошо я поступаю или плохо, правильно или неправильно, мне нужно построить логическую цепочку, а раньше я об этом даже не задумывался.
– Да ну? – искренне удивилась Вероника.
– Мамой клянусь.
– Оставь пока маму в покое, и скажи, а почему ты решил, что вообще что-то не так? Почему ты начал пользоваться логикой, и, что тебя заставило быть рассудительным?
Доктор посмотрел исподлобья.
– Хватит картошки, давай ставить.
– Ты не хочешь отвечать?
– Так ты пойдешь?
– Я подумаю. Логично подумаю…. Доктор, а что может вызвать массовый психоз?
– Не знаю. Может гипноз или применение психотропных средств, наркотики, впрочем…. Не знаю.
– Доктор, я видела фильм о Вьетнаме, там испытывали лекарство от страха или что-то в этом роде. Так вот, там, в конце концов, солдаты друг друга поубивали.
– Зачем?
– Им же нужно было с кем-то воевать, а противника долго не было.
Доктор на секунду задумался.
– Это настоящая история или так, фантазия?
– Кто же его знает?
– Нет, не похоже. У них обострилась агрессия, какое-то одно чувство….
– О чем беседует сладкая парочка?
Кэп совершенно не казался расстроенным.
– Фильм рассказываю, – сказал Доктор.
– Про любовь?
– Нет, про войну.
– Хорошо, – улыбнулся Кэп. – Люблю, когда на ерунду времени не тратят.
Кэп, Вероника и Доктор с минуту играли в переглядки.
– Ну? – сказал Кэп.
– Что? – не понял Доктор.
– Что дальше?
– А…. Все. Конец.
– Тьфу, – Кэп плюнул в костер. – Давай с начала.
– Я лучше другой расскажу.
– Нет, Доктор, ты мне расскажи, что Москвичке пел. А Москвичка мне потом это перескажет, потому что сейчас она пойдет к Оле, и историю твою не услышит.
– Что это такое, Кэп?
Кэп равнодушно пожал плечами:
– Это называется перекрестный допрос, а, может, как-то еще, я не знаю.
– И чем он вызван?
– Здесь вопросы задаю я! – закричал Кэп. – Москвичка, пшла вон!
Вероника поднялась только для того, чтобы кинуться на Кэпа и выцарапать ему глаза, но, увидев, как сдулась фигура Доктора, подумала, что это совершенно глупо. Она подошла к Оле и, как можно глупее, спросила:
– Голову не нашли?
– Нет, – сказала Оля.
«Хм, – подумала Вероника, – а мы разговариваем? Не иначе начало четвертого акта».
Но Оля удивила еще больше: она собирала разбросанные вещи, преимущественно свои и, не глядя в сторону Вероники, добавила:
– Пашины вещи пропали.
– Пашины? – удивилась Вероника.
Оля ничего не ответила, и Вероника подумала, что порой ей даже не приходится играть, а дура прет из нее сама.
– Пашины вещи пропали? – спросила девушка в надежде, что вторично заданный вопрос покажется гораздо глупее.
– Палатка, спальник, фотоаппарат, фонарь, все, все, его вещи даже пенка.
Оля закрыла лицо руками и сделала вид, что плачет. Удержаться от соблазна Вероника не смогла. Она ярко представила сцену из фильма «Ирония судьбы или с легким паром», где главному герою сообщают, что он не в Москве, а в Ленинграде, и он очень глупо и очень пьяно спрашивает: Да-а? Конечно, Вероника не была актрисой и не смогла так красиво и убедительно сыграть, но когда она заглянула в плачущее лицо Оли и как можно развязней спросила:
– Да-а?
Оля не выдержала. Она схватила первое, что попалось под руку, и стала хлыстать Веронику, готовую вот-вот надорвать живот.
– Хватит! Хватит, девочки! – Кэп схватил Олю и, повернув к себе лицом, с силой тряхнул. Успокойся!