Долгое прощание. Обратный ход
– Вот именно, – тихо и грозно прорычал он. Руки у него сжались в кулаки.
Надо было мне заткнуться. Но уж очень меня от него тошнило.
– Конечно, это грустно, – продолжал я. – Терять хорошего клиента, который аккуратно платит. Особенно, если с ним можно не слишком церемониться.
– Кто–то должен этим заниматься, – сказал он. – Кто–то должен заботиться об этих несчастных стариках, м–р Марлоу.
– Кто–то должен и выгребные ямы чистить. По сравнению с вашей, это чистая и честная работа. Пока, д–р Варли. Когда мне покажется, что я занимаюсь грязным делом, вспомню про вас. Это придаст мне сил.
– Сволочь паршивая, – процедил д–р Варли сквозь крупные белые зубы. – Шею бы тебе сломать. Я уважаемый человек и делаю благородное дело.
– Угу. – Я устало взглянул на него:
– Знаю. Только от него несет смертью.
Он так меня и не ударил. Повернувшись, я зашагал к выходу. У широких двойных дверей оглянулся, – Он не шевельнулся. Был занят – снова обмазывал себя толстым слоем меда.
Глава 19
Я приехал обратно в Голливуд вконец измочаленным. Обедать было слишком рано и слишком жарко. У себя в конторе я включил вентилятор. Он не добавил прохлады, просто гонял воздух взад–вперед. На бульваре за окном шумел бесконечный поток машин. Мысли у меня слиплись, словно мухи на клейкой бумаге.
Три попытки, три прокола. Только и делал, что все время беседовал с врачами.
Я позвонил Уэйдам. Голос, вроде бы с мексиканским акцентом, сообщил, что мистера Уэйда нет. Я назвал свою фамилию. Он как будто записал ее без ошибок. Сказал, что он у них служит.
Я позвонил в агентство Карне, Джорджу Питерсу. Может, у него были еще фамилии врачей. Его не было на месте. Я назвался вымышленным именем и оставил свой настоящий телефон. Время еле ползло, как больной таракан. Я чувствовал себя песчинкой в пустыне забвения. Ковбоем, у которого в обоих пистолетах кончились заряды. Три попытки, три прокола. Ненавижу число ?три?.
Приходишь к мистеру А. Без толку. Приходишь к мистеру Б. Без толку.
Приходишь к мистеру В. То же самое. Через неделю узнаешь, что надо было идти к мистеру Г. Но только ты не знал, что он есть на свете, а когда узнал, то клиент уже передумал и отменил расследование.
Докторов Вуканича и Варли можно было вычеркнуть. Варли работает слишком по–крупному, чтобы возиться с алкашами, Вуканич подонок, ходит по канату без страховки – колется прямо у себя в офисе. Сестры, конечно, знают. И кое–кто из пациентов. Чтобы его прихлопнуть, достаточно одного телефонного звонка.
Уэйд, пьяный и трезвый, близко к нему не стал бы подходить. Может, он и не ума палата – чтобы добиться успеха не обязательно быть гигантом мысли – но и не настолько глуп, чтобы связываться с Вуканичем.
Оставался последний шанс – д–р Верингер. У него и места хватало, и, вероятно, терпения. И жил он уединенно. Но между Ущельем Сепульведа и Беспечной Долиной дистанция порядочная. Как они встретились? Где познакомились? Если Верингер и вправду хозяин этого места, и у него уже есть на него покупатель, значит, он не бедствует. Это навело меня на мысль. Я позвонил знакомому, работавшему на фирме по торговле недвижимостью, выяснить, чей это участок. Ничего не вышло. Телефон молчал. У них уже кончился рабочий день.
Я решил, что и мой рабочий день окончен, поехал в ресторан Руди, записался у церемониймейстера и стал ждать великой части в баре. Мне уделили порцию виски и порцию музыки – вальсы Марека Вебера. Затем меня пустили за бархатный канат и подали ?всемирно известный? бифштекс Руди. Это котлета на дощечке из обожженного дерева, обложенная картофельным пюре с соусом, а еще к ней полагаются жареный лук колечками и салат – из тех, что мужчины покорно жуют в ресторанах, но со скандалом отказываются есть дома.
Потом я поехал домой. Не успел открыть дверь, как зазвонил телефон.
– Это Эйлин Уэйд, м–р Марлоу. Вы просили позвонить.
– Просто хотел узнать, как там у вас дела. Я весь день беседовал с врачами, но ни с кем не подружился.
– К сожалению, все по–прежнему. Его до сих пор нет. Я совсем извелась.
Значит, у вас никаких новостей. – Голос у нее был тихий и безжизненный.
– У нас округ большой и густонаселенный, м–с Уэйд.
– Сегодня вечером будет уже четверо суток.
– Верно, но это не так уж много.
– Для меня – много. – Она помолчала. – Я все думаю, пытаюсь что–нибудь вспомнить. Может быть, хоть что–то всплывет. Роджер любит поговорить на самые разные темы.
– Имя ?Верингер? вам незнакомо, м–с Уэйд?
– Боюсь, что нет. А должно быть знакомо?
– Вы сказали, что однажды м–ра Уэйда привез домой высокий молодой человек в ковбойском костюме. Вы бы узнали этого молодого человека, м–с Уэйд?
– Наверное, да, – произнесла она нерешительно. – Если бы увидела в той же ситуации. Но я его видела только мельком… Это его зовут Верингер?
– Нет. М–с Уэйд. Верингер – коренастый пожилой человек, который содержит, вернее, содержал нечто вроде пансиона на ранчо в Ущелье Сепульведа. У него работает молодой человек по имени Эрл. А Верингер называет себя доктором.
– Это замечательно, – порывисто сказала она. – Вы на верном пути?
– Пока что чувствую себя мокрой курицей. Позвоню вам, когда что–нибудь узнаю. Я просто хотел проверить, не вернулся ли Роджер, и не вспомнили ли вы чего–нибудь важного.
– Боюсь, от меня вам мало пользы, – грустно заметила она. – Звоните, пожалуйста, в любое время, даже очень поздно.
Я обещал звонить, и мы повесили трубки. На этот раз я взял с собой револьвер и карманный фонарик на трех батарейках. Револьвер был небольшой, но серьезный, 32–го калибра, с коротким дулом и тупоконечными патронами. У юного Эрла, кроме кастета, могли оказаться в запасе другие игрушки. Этот псих явно способен в них поиграть.
Я снова выехал на шоссе и пустился по нему во весь дух. Вечер был безлунный, и скоро должно было совсем стемнеть. Это мне и было нужно.
Ворота снова оказались запертыми на засов с цепью. Я проехал мимо и остановился подальше. Под деревьями еще было светло, но быстро темнело. Я перелез через ворота и стал подниматься по склону, пытаясь найти тропинку.
Далеко внизу, в долине, слабо вскрикнул перепел. Где–то стонал голубь, жалуясь на тяготы жизни. Тропинки не было, а может, я не мог ее обнаружить, поэтому я выбрался на дорогу и пошел с краю по щебенке. Эвкалипты сменились дубами, я перевалил через гребень холма и увидел вдали огоньки. Потратив три четверти часа, обойдя бассейн и теннисный корт, я вышел на такое место, откуда хорошо просматривался дом в конце дороги. В окнах горел свет, и я слышал, как в доме играет музыка. А подальше за деревьями, виднелся свет еще в одном коттедже. В остальных было темно. Тогда я двинулся по тропинке вниз, и тут внезапно за домом вспыхнул прожектор. Я замер, как вкопанный.
Прожектор, однако, не стал шарить вокруг. Он был направлен прямо вниз и отбрасывал широкий круг света на заднее крыльцо и кусок земли. Потом со стуком распахнулась дверь, и вышел Эрл, Тут я понял, что приехал по нужному адресу.
Сегодня Эрл был ковбоем, и в прошлый раз Уэйда привозил домой именно ковбой. Эрл крутил лассо. На нем была темная, простроченная белым рубаха, вокруг шеи небрежно повязан шарф в горошек. На широком кожаном поясе с серебряной чеканкой висели две кожаные кобуры, оттуда торчали револьверы с рукоятками из слоновой.кости. Элегантные брюки для верховой езды заправлены в новые сверкающие сапоги, крест–накрест прошитые белым. Белое сомбреро сдвинуто на затылок, а на груди болтался витой серебряный шнур с незавязанными концами.
Он стоял в ярком свете прожектора и крутил вокруг себя веревку, ловко переступая через нее – актер без публики, высокий, стройный красавчик–ковбой, который разыгрывал спектакль и наслаждался вовсю. Эрл ?
Меткая Пуля, Гроза Округа Кочайз. Он был бы вполне на месте в одном из этих пансионатов в духе Дикого Запада, где даже телефонистки являются на работу в верховых сапогах.