Притча о бумажном змее

- Кто из вас купит мою веревку? 
Один из присутствующих отвечает, с трудом подавляя зевок: 
- Мы пришли смотреть, а не покупать. 
Но погонщик верблюдов настаивает: 
- А вы купите в складчину... 
Однако он, видно, и сам не верит в то, что эти люди его поймут. И тогда он принимает решение, которое кажется ему единственно правильным. Подойдя к своим верблюдам, он привязывает конец веревки к сбруе, потом дикими криками заставляет животных подняться и тащит их за собой. Люди удивлены: они встают один за другим и преграждают ему дорогу. Кто-то говорит: 
- Нет, ты не уйдешь. 
- Я поступаю так, как считаю нужным. 
Эти слова вызывают в толпе гул протеста. Вперед выходит моряк. 
- Да нет, надо еще, чтоб мы были согласны. 
Люди со всех сторон обступают купца. Тот глядит на них с вызовом, и в конце концов у него вырывается истерический крик: 
- Пропустите меня! 
Он обводит горящими глазами толпу и достает нож. Шаг вперед - и он с ними лицом к лицу. 
- Меня никто не запугает, слышите? 
Однако перед ним стена: все эти люди готовы подставить свою грудь под нож. Стоит долгое и напряженное молчание. Наконец купец подходит к первому верблюду и подносит лезвие ножа к натянутой нити, удерживающей змея: 
- Или вы пропустите меня, или я перережу веревку. 
Угроза производит впечатление - подобного никто не ожидал. Люди понимают, что этот тип способен на все. Они медленно расступаются, образуя коридор, и купец привычными хриплыми выкриками погоняет верблюдов вперед, а нож все-таки держит рядом с веревкой. Пройдя сквозь строй, он тут же осторожности ради поворачивается спиной к верблюдам и лицом к толпе. Внезапно раздается голос, заставляющий его вздрогнуть: 
- Куда это ты собрался? 
Перед ним стоит старик, Аксакал. 
- А тебе что за дело? - огрызается купец. 
Аксакал, встав перед верблюдами, поднимает руку, и животные останавливаются. Палкой, зажатой в руке, погонщик бьет верблюдов, но те застыли как вкопанные. Еще удар - безрезультатно. Купец снова подходит к Аксакалу. Наконец он понял, что старик обладает какой-то странной силой, и тогда, обращаясь ко всем присутствующим, он с тоской говорит: 
- Черт возьми, может, вы объясните, почему вам так дорог этот бумажный змей? Я отдал вам всю свою веревку... но куда же, куда он летит? 
- Он сам знает, куда ему следует лететь, - отвечает Аксакал, увидев, что никто из присутствующих не находит никакого объяснения. 
А купец, услышав такие загадочные слова, вновь приходит в ярость. 
- Ах так, ну тогда я тоже знаю, что мне делать. Я пойду к мэру. Пусть он решает, кто прав. 
Он отвязывает конец веревки от седла, вручает его старику и бредет прочь со своими верблюдами. Люди, провожая его взглядами, не скрывают своего удовлетворения. 
Аксакал, посерьезнев, заводит речь о змее. 
- А сейчас, чтобы отпустить его, куда он пожелает, мы должны найти еще веревки... Вы и не представляете, сколько ее понадобится. И если у вас ее больше нет, ступайте в ближние деревни, а когда и там она кончится, - в дальние... в пустыне и за ее пределами. 
Люди внимают каждому слову Аксакала, но в душе у них шевелятся сомнения. Древнего мудреца здесь очень почитают, но то, чего он требует сейчас, кажется им неосуществимым. Аксакал чувствует это настроение и продолжает очень проникновенно: 
- Я вижу, что не убедил вас. 
Глазами он ищет место поудобнее. 
- Давайте все сядем вот здесь, - говорит он. 
Люди устраиваются вокруг старика, а он сел на большой камень и продолжает свою речь. 
- Я хочу рассказать вам одну историю. Как-то ночью человек идет к себе домой... Вокруг темнота, луны не видно. Вдруг он замечает другого человека, который, наклонившись, ищет что-то под фонарем. Он спрашивает его, что тот делает, и человек отвечает, что потерял ключ от дома. "А вы уверены, что потеряли именно здесь, под фонарем?" - спрашивает первый. "Нет, - отвечает второй. - Но если я не разыщу ключ здесь, где светло, то вообще нет никакой надежды найти его". 
Все смеются. Аксакал дожидается, пока смех утихнет, а потом продолжает: 
- Так вот, ситуация у нас примерно та же. Бумажный змей - это наш ключ, небо - наш фонарь. 
Рассказ старика не только развлекает, но и зачаровывает людей. Аксакал говорит, и слова его звучат все убедительнее в этом отдаленном уголке пустыни. Его голос, звонкий и чистый, проникает в самые глубины человеческой души. Часы летят, ночь уже на исходе, и при первом свете зари Аксакал все еще продолжает свой рассказ. 
Он явно взбудоражил людей, у них появилось желание действовать. 
И точно: как только старик умолкает, все собираются в дорогу. Тот, кто пришел пешком, пешим и уходит, водители грузовиков заводят моторы, всадники, прискакавшие издалека, пускают коней галопом к своим поселкам. Аксакал остается один. Он поднимает глаза к постепенно светлеющему небу. Но еще светлее рассветного неба белая полоска, которая тянется из руки мудреца и уходит высоко-высоко, теряясь среди гаснущих звезд. 
ВЕЛИКОЕ ПЕРЕМЕЩЕНИЕ НИТЕЙ 
Все население пустыни - и кочевое, и оседлое, и даже те, кто живут за ее пределами, - сбиваясь с ног, ищет нить для бумажного змея. Старухи распускают старинные ковры, развязывая миллионы узелков, бедняки жертвуют своими кофтами, сматывая их в мотки. Шелковичные черви, как будто их тоже известили о великом событии, поднялись на деревья и в мгновение ока скрылись в коконах. А люди бросаются собирать их, как абрикосы, и стаскивают в огромные шалаши, где уже стоят наготове котлы с кипящей водой. Женщины позаботились о том, чтобы раскрутить коконы, и спряли из шелка прочные нити, которые затем смотали в огромные, выше дома, золотистые бобины. 
На голом, округлом холме, у самого края пустыни, появляются семь невиданных машин, их толкают впереди себя люди, говорящие так, что понятны лишь отдельные слова: наречие приграничных областей звучит более гортанно. Оказывается, что эти машины - не что иное, как клубки нити необъятных размеров. Достигнув вершины, люди легонько подталкивают их, и клубки сами катятся вниз. Если один застревает, кто-нибудь из людей тут же подправляет его. 
В это же время по пустыне вдоль берега соленого озера тянется длинный товарный состав. Его вагоны наполнены огромными мотками шпагата. Еще одна гора пряжи медленно, словно на собственных ногах, движется по равнине. Но затем мы видим, что пряжа уложена на пароме, который плывет по течению реки. В воздухе, как перевернутый аэростат, тоже перемещается большой позолоченный моток. Этот моток прикреплен веревками к вертолету, что скользит в ясном небе и готовится к посадке. Пилоты проверяют расстояние до земли, выбирая удобное место для приземления: их цель - район, где находится конец нити, удерживающей бумажного змея. Здесь огромное скопление народа, и неразбериха достигла своего апогея. Несколько добровольных стражей порядка пытаются оттеснить толпу от места посадки, и это им удается благодаря тому, что вихрь пыли, поднятый лопастями винта, ослепляет самых отчаянных. Чуть поодаль кто-то жарит шашлыки и тут же продает их; от костров идут густые клубы дыма, а возле стоянки кочевников старуха по дешевке торгует кумысом, наливая его из бурдюка. В стороне, на песчаном холмике, одиноко сидит погонщик верблюдов. Он мрачен и швыряет пригоршнями песка в дразнящих его детей. Четверо дюжих парней, в том числе и моряк, наблюдают за вертолетом, спускающим на землю еще один моток шпагата; это уже не в первый раз: по всей округе разбросаны непомерные бобины, готовые к использованию. Моряк, благодаря своему умению вязать узлы, теперь осуществляет руководство всей операцией; вот он зорко следит за тем, как разматывается остаток очередного мотка, - настало время привязать новый. Остальные трое в рваных кожаных рукавицах стараются отпускать нить как можно медленнее, и заметно, что для этого им приходится напрягать все силы: настолько мощно рвется ввысь бумажный змей. В толпе и дед Усмана с внучкой. Старик, по своему обыкновению, скептически, чуть ли не с насмешкой, взирает на все происходящее. Оторвавшись на миг от этого зрелища, он спрашивает у девушки: