Тихие дни в Перемешках

Где в этом проклятом городе покупают клубни­ку? И где найти этот чертов шекспировский театр? Найджела небось уже там. Она не упустит такой шанс. Она выдержала вчера прощальную сцену. Саатчи, нюня трусливая, наверняка пустил слезу, при­шлось его утешать и убаюкивать на ночь. Keep the house, сказала она. Береги дом. Телеман чертыхает­ся, усмехаясь. Чем помогут человеку слава и богат­ство, когда отчаливает последняя шлюпка? Ничем. Это театр. Здесь не подают. Потом она выскольз­нула за дверь в своем тоненьком свитерочке и с тех пор бродит по городу. Она волнуется, она ждет не дождется. Ее лихорадит, и она ничего не может с этим поделать. Озноб. Все с чистого листа, думает она. Кто бы мог подумать. Со мной ли это происхо­дит? Неужели со мной любимой? Вон фруктовый развал. Strawberries! Please! Here. Thanks. Tube. [131] Пе­ресадка на Бейкер-стрит, потом до Бонд-стрит, Грин-парк, Вестминстер, господи, сколько уже вре­мени, Ватерлоо, выйти на Лондон-бридж. Наконец-то. На выход! Где этот «Глобус»? Туда, туда. И где Найджела? Ее нет? Как это возможно? Телеман хо­дит взад-вперед. Ест клубнику. Значит, ссора тяну­лась всю ночь. Саатчи не желал отпускать ее. Отка­зывался принять свое поражение. Без нее он ничто. I can't go on without you! You have to! Nooooo! [132] Ми­нуточку, что это? Он ударил ее? Саатчи ее ударил? Бог мой! Саатчи дерется. Телеману нельзя терять ни секунды. Бегом, бегом! Взглянуть на карту. Ка­кой огромный город! Excuse me, where is Eaton Square? Thanks. [133] Ватерлоо, Вестминстер, пересадка, Сент-Джеймс-парк, выходить на Виктории. Опять бегом. Ну и дома! Какой у нее номер? Здесь, что ли? Дзинь-дзинь. Ждем. Подмигиваем. Yes? Nigella? Over there, sir. Thanks. You're welcome [134]. Бегом, бегом. Дзинь. Yes? Tell her Telemann is here! The lady is not to be disturbed, sir. Is he beating her? I beg your pardon? Is he beating her? Goodbye, sir. Thank you, sir. [135] Дверь захлопнулась. Черт!!! Дворецкий за Саатчи. Good сор bad сор. [136] Один льстит, чтобы ее уболтать. Второй бьет. Телеман прячется в кустах. Подпрыгивает, чтобы заглянуть в окна. Вроде ее во­лосы? Она жива! Найджела! Слава богу, жива! Гос­поди, какой ты добрый, спасибо! Най-дже-ла!
Hello, mister. [137]
Officers, I'm glad you came. Saatchi is beating her. [138]
Sir, will you please leave the premises? [139]
You must arrest the jew! [140]
Come with us, sir. [141]
Please arrest the jew! [142]
Sir, we are not going to ask you nicely again. [143]
Привет. 
Привет.
Может, увидимся? 
Я думала, ты работаешь? 
Да, но у меня небольшая пауза. 
Понятно.
Где ты хочешь встретиться? 
Это ты хочешь встретиться. 
Да, но пару дней назад встретиться хотела ты. 
И теперь ты мне звонишь потому, что счита­ешь, будто я хотела встретиться? 
Да.
А тебе самому это не важно? 
Ну-у. Я не против встретиться. Если тебе не хочется со мной встречаться, то и не надо.
Нина? Нина!
Привет, это опять я. 
Да?
Мы глупо поговорили. Я хочу увидеться. У ме­ня есть желание повидаться. 
Хорошо.
Может, пойдем в кино? 
Можно.
Если Хейди попасет мелких, можем съездить в Мюнхен и посмотреть фильм. 
Что за фильм?
Я вижу, что в синематеке Мюнхена сегодня вен­герский фильм. 
Да?
«Сатанинское танго». 
Странное название. 
Да.
Как раньше. В кино, вдвоем. Только ты и я.
Нина — это хорошо. Хорошо, что мы уехали из Перемешек и едем в кино в Мюнхен. 
Нет никаких Перемешек. 
Есть.
Ты не хочешь сесть за руль? 
Не-а. Я пил пиво. 
Что ты делал в Лондоне? 
Я не был в Лондоне.
Почему ты не хочешь рассказать все как есть? 
Я все время работал. Писал пьесу. 
Я слышала, что ты ехал в поезде. 
Ничего ты не слышала. 
Телеман!
Я слушал «Звуки Лондона». 
«Звуки Лондона»?
Диск, который я купил на Банхофштрассе. 
Меня тошнит от твоего вранья. 
Если мы станем мериться, кто тут врет, ты останешься внакладе, Нина. 
Меня тошнит. 
И меня. 
Что тебя? 
Меня тоже тошнит. 
Но меня на самом деле тошнит. 
И меня.
Сколько идет фильм?
Семь с половиной часов.
Ты шутишь?
Нет.
Я уже насмотрелась мерзостей выше крыши. Оплывшие, безутешные люди ходят под дождем в грязи и хотят непонятно чего. При этом малень­кая девочка мучает кота.
Да. Потом она убьет и кота, и себя.
Ты уже видел этот фильм?
Да. Особенно сцена ее смерти. Она нереально долгая и на самом деле предшествует ее смерти, там они танцуют и пьют кофе, а бородатый рас­суждает о том, что сказал некий Иеремия.
Ты болен на голову!
Нина, ты должна это посмотреть!
Ни за что.
Должна. Лучше дальше не станет. Это театр, хотя и кино.
Телеман, ты нездоров!
Ну да. И фильм ровно об этом. О тебе, мне, Бадере, обо всех. И состоянии. Болезненном со­стоянии человека. О безобразном.
Я хочу домой.
В Перемешки?
Я хочу домой, Телеман. Просто — домой.
Это даже не обсуждается. Ты знаешь, как ред­ко этот фильм показывают? Это редчайший шанс. Давай посмотрим еще немного. Пару часов хотя бы. Два-три часика.
Привет, это я. 
Привет.
Спасибо за кино. 
Тебе спасибо.
Совершенно особенный фильм. 
Скажи? С послевкусием. 
Хм. Что поделываешь? 
А ты как думаешь? 
Пишешь?
Угадала. Я пишу пьесу. А ты? 
Слушай, я собралась сегодня ехать домой. 
Вот как.
Поэтому я хотела тебе сказать... 
Да?
Что у меня все-таки нет на тебя аллергии.
Нет?
Нет.
Она прошла? 
Да.
Но она была или ты все это придумала?
Я все придумала.
Угу. Ого. Что-то в этом есть.
Ты думаешь?
Это делает тебя загадочной и недоступной. 
О'кей.
То и другое важнейшие составляющие театра. 
Здорово.
Очень интересно.
Тогда ты поедешь домой или что?
Даже не знаю.
Думаю, тебе стоит поехать. 
А Бадер?
Он останется здесь. Для меня он уже прошлое.
Прошлое?
Да.
Хорошо.
Тогда ты поедешь домой или что? 
Наверно, поеду.