Полное собрание сочинений. Том 4. Утро помещика
Но когда они пришли въ школу, гд
ѣ
собрались мальчики и дѣ
вочки для полученія наградъ, и Николинька, хотя съ застѣ
нчивостью, но съ благороднымъ достоинствомъ сталъ нѣ
которыхъ увѣ
щевать, а другихъ благодарить за хорошее ученье и дарить приготовленными школьнымъ учителемъ, старымъ длинноносымъ музыкантомъ, волторнистомъ Данилой, пряниками, платками, шляпами и рубахами, онъ увидалъ его совсѣ
мъ въ другомъ свѣ
тѣ
. Одинъ изъ старшихъ учениковъ поднесъ Князю не въ счетъ ученья написанную имъ пропись въ видѣ
подарка. Отличнымъ почеркомъ было написано: «Героевъ могли призвести счастье и отважностей, но великихъ людей!».Николинька поц
ѣ
ловалъ мальчика, но, выходя, подозвалъ Данилу и кротко выговаривалъ ему за непослушаніе. Николинька самъ сочинялъ прописи, который могли понимать ученики (и изъ которыхъ нѣ
которыя вошли даже въ поговорку между мальчиками, какъ-то: «за грамотнаго 2-хъ неграмотныхъ даютъ» и т. д.), но Данила отвѣ
чалъ:– Я, Ваше Сіятельство, больше далъ переписать насчетъ курсива руки прикащичьяго сына».
– Да в
ѣ
дь смысла нѣ
тъ, Данила, этакъ онъ привыкнетъ не понимать, что читаетъ, и тогда все ученье пропало.– Помилуйте-съ.
Ужъ не разъ бывали такія стычки съ Данилой. Князь противъ т
ѣ
леснаго наказанія, даже мальчикамъ, и одинъ разъ, разговаривая съ Данилой, увлекся такъ, объясняя ему планъ школы и послѣ
дствія, которыя онъ отъ нея ожидаетъ, что слёзы выступили у него на глазахъ, и Данило, отвернувшись почтительно, обтеръ глаза обшлагомъ.– А, все, Ваше Сіятельство, шпанскую мушку не м
ѣ
шаетъ поставить, коли лѣ
нится, – сказалъ онъ, подмигивая съ выразительнымъ жестомъ.Выходя изъ школы, Ламинскій сд
ѣ
лалъ Николинькѣ
нѣ
сколько вопросовъ, которые навели этаго на любимую тему, и онъ, наконецъ, сказалъ ему то же, что нынче утромъ сказалъ Чурису, т. е. что онъ посвятилъ свою жизнь для счастья мужиковъ. Ламинскій понялъ эти слова иначе, чѣ
мъ Чурисъ – они тронули его. Онъ зналъ откровенность, настойчивость и сердце Николиньки, и передъ нимъ мгновенно открылась блестящая будущность Николиньки, посвященная на добро, и добро, для котораго только нужно желать его дѣ
лать. – По крайней мѣ
рѣ
такъ ему казалось, и поэтому-то онъ такъ сильно завидовалъ Николинькѣ
, несмотря на то, что однаго нынѣ
шняго утра достаточно бы было, чтобы навѣ
ки разочаровать его отъ такого легкаго и пріятнаго способа дѣ
лать добро.– Ты р
ѣ
шительно великій человѣ
къ, Николинька, – сказалъ он – ты такъ хорошо умѣ
лъ понять свое назначеніе и истинное счастіе.Николинька молчалъ и красн
ѣ
лъ.– Зайдемъ въ больницу? – спросилъ онъ.
– Пожалуйста, все мн
ѣ
покажи, – говорилъ Ламинскій съ открытой веселой улыбкой Николинькѣ
, который большими шагами шелъ впереди его.– Я понимаю теперь твое направленіе, и не можешь себ
ѣ
представить, какъ завидую тебѣ
! Ахъ, ежели бы я могъ быть такъ же какъ ты, совершенно свободенъ, вѣ
рно, я не избралъ бы другой жизни. Что можетъ быть лучше твоего положенія: ты молодъ, уменъ, свободенъ, обезпеченъ, и, главное, – добръ и благороденъ, – не такъ, какъ обыкновенно понимаютъ это слово, а какъ мы съ тобой его понимаемъ – и ты посвятилъ свою жизнь на то, чтобы завести такое хозяйство, какое должно быть, а не такое, какое завела рутина и невѣ
жество между нашими помѣ
щиками; и я увѣ
ренъ, что ты успѣ
ешь совершенно, что хозяйство твое будетъ примѣ
рное, что ты образуешь своихъ крестьянъ, что ты пріобрѣ
тешь этимъ славу и счастіе, которыхъ ты такъ достоинъ. Я ужасно тебѣ
завидую. Ежели бы я былъ свободенъ…– Да разв
ѣ
ты не свободенъ? – перебилъ Николинька, съ участіемъ вглядываясь въ одушевленное и грустное выраженіе лица своего друга. —– А отецъ? – отв
ѣ
чалъ онъ скороговоркой, – вѣ
дь я еще ребенокъ, я ничего не имѣ
ю. Мое назначеніе шляться по баламъ, дѣ
лать визиты и числиться въ какомъ-то Министерствѣ
, въ которомъ я не умѣ
ю, не хочу и не могу быть на что-нибудь полезенъ. Отецъ никакъ не хочетъ понять, что мы живемъ ужъ не въ его время, что меня не можетъ удовлетворить то, что удовлетворяло его, когда онъ былъ молодъ, что я не могу жить безъ цѣ
ли цѣ
лый вѣ
къ. Положимъ, что меня никто не принуждаетъ увлекаться тѣ
мъ, чѣ
мъ я увлекаюсь, но это дѣ
лается невольно; дайте мнѣ
свободу и самостоятельность, а не держите, какъ ребенка, и я бы, можетъ быть, могъ быть такимъ-же хорошимъ и полезнымъ человѣ
комъ, какъ и ты.Николинька молчалъ: ему пріятно было вид
ѣ
ть въ своемъ другѣ
это жаркое сочувствіе къ избранной цѣ
ли его жизни, но, вмѣ
стѣ
съ тѣ
мъ, онъ зналъ, что это сочувствіе только минутное; онъ зналъ, что Ламинскій былъ одинъ изъ тѣ
хъ людей, которые влюбляются въ мысли такъ же, какъ другіе влюбляются въ женщинъ. Въ первую минуту увлеченія они не только не сомневаются въ ея безусловной истинѣ
, но и не воображаютъ возможности противорѣ
чія въ приложеніи ея. Они любятъ ее, какъ женщину, со слезами и полною вѣ
рою въ ея непогрѣ
шительность и такъ же, какъ женщинѣ
, измѣ
няютъ ей для другой и отъ восторга вдругъ переходятъ къ равнодушію. Увлеченіе ихъ бываетъ такъ сильно, что не можетъ быть продолжительно, и такъ отвлеченно, что никогда оно не заставляетъ чѣ
мъ-нибудь положительнымъ жертвовать для него. – Такъ Ламинскій приходилъ въ искренній энтузіазмъ отъ каждой новой благородной мысли, которая съ дѣ
тства приходила въ его голову, а продолжалъ съ большимъ порядкомъ и успѣ
хомъ вести самую свѣ
тскую жизнь, противуположную всѣ
мъ тѣ
мъ мыслямъ, которыя приходили ему. Было ли это сомнѣ
ніе въ своихъ силахъ, привычка къ разладицѣ
между мыслями и поступками? Богъ знаетъ. Вѣ
рно только то, что это не было притворство, и Николинька зналъ это.II. ПРЕДИСЛОВІЕ НЕ ДЛЯ ЧИТАТЕЛЯ, А ДЛЯ АВТОРА.
Главное основное чувство, которое будетъ руководить меня во всемъ этомъ романе, – любовь къ деревенской помещичьей жизни. – Сцены столичныя, губернскія и кавказскія вс
ѣ
должны быть проникнуты этимъ чувствомъ – тоской по этой жизни. Но прелесть деревенской жизни, которую я хочу описать, состоитъ не въ спокойствіи, не въ идилическихъ красотахъ, но въ прямой цѣ
ли, которую она представляетъ, – посвятить жизнь свою добру, – и въ простоте, ясности ея.Главная мысль сочиненія: счастіе есть доброд
ѣ
тель.Юность чувствуетъ это безсознательно, но различныя страсти останавливаютъ ее въ стремленіи къ этой ц
ѣ
ли. И только опытъ, ошибки и несчастія заставляютъ, постигнувъ цѣ
ль эту сознательно, единственно стремиться къ ней и быть счастливу, презирая зло и спокойно перенося его. На этомъ основаніи и романъ долженъ дѣ
литься на 3 части. – Благородное, но неопытное увлеченіе юности, ошибки и увлеченіе страстями. Исправленіе и счастье. Побочный мысли: главныя пружины человеческой дѣ
ятельности 1) добрыя: а) добродетель, б) дружба, с) любовь къ искуствамъ; 2) злыя: а) тщеславіе, б) корысть, с) страсти: а') женщины, б') карты, с') вино.(Отрицательная мысль: любовь, въ романахъ составляющая главную пружину жизни, въ действительности – посл
ѣ
дняя).П[обочная] м[ысль]: какъ трудно – делать добро и какъ его нужно делать.
Главныя лица.
1) Герой. Человекъ добрый, благородный и восприимчивый, увлекающійся всемъ и до того пылкой, что даже добрыя начала приносятъ вредъ ему.
2) Представит[ельница] добродетели и дружбы (ея прошедшее) старая дева, тетка его невесты (представительницы любви ко всему изящному и первая любовь его).
3) Его невеста.
4) Представитель тщеславія пом
ѣ
щикъ (неразобр.). 18