След молота (CИ)

- То есть в этой деревне вчера должно было быть тепло, - задумчиво произнес Метцгер. - Вьюга у них тоже была.
- Да, - сказал Штайнер.
- Эта вьюга может быть следствием этого термоудара, - предположил Метцгер. - Совсем необязательно, что этот дикий мороз стоял всю ночь; этот холодный воздух накрыл деревню... а потом рассыпался снегом. И тела ведь в основном лежат под снегом.
- Может быть, - согласился Штайнер. - Но все равно странно.
- А где это "у вас"? - спросил Кауэр.
Он неожиданно понял, что воюет уже полгода бок о бок с этим человеком, но даже не знает, откуда он.
- Я из Опавы... Троппау, то есть, - поправился Штайнер.
Кауэр в ответ озадаченно промолчал. Название ему ничего не говорило.
- Это в Нижней Саксонии, что ли? - спросил он.
- Нет, - сказал Беккер. - Ты чем в школе занимался? Это Судетенланд.
- Да, - сказал Штайнер. - Именно так.
За разговором они уже проскочили деревню и выехали на спуск к мосту. Штайнер замолчал, сосредоточив все свое внимание на управлении танком. Весь западный край неба над неровным краем леса окрасился в алый. Штайнер прищурился. Заходящее солнце било прямо в глаза. Хотя солнце еще устало смотрело своим больным красным глазом с небес на те дела, что творились на земле, подножие холма уже накрыла тень от леса. Танк медленно вползал в эту небольшую лужицу серой нарождающейся тьмы, которой только предстояло почернеть, окрепнуть, и с заходом солнца расплескаться по округе, захлестнуть собой мертвую деревню, и лес, и мост...
Выезд из деревни представлял собой колею, некогда пробитую в грязи между домами, а потом намертво замерзшую. Сверху ее покрывали все новые и новые слои снега, которые прибивались колесами телег и полозьями саней. Не так давно, судя по всему, здесь была оттепель, и все это дело растаяло, превратив довольно крутой спуск в обледенелую горку, довольно крутую.
Не так сложно въехать на скользкий холм, как спуститься с него. Поскольку спуск был неровным, на скорости танк мог начать раскачиваться. Перед уходил бы в одну сторону, корма в другую. В итоге гусеницы потеряли бы сцепление с дорогой и танк закружился бы, как корова на льду. Если бы спуск не заканчивался узким мостом, на это можно было даже не обращать внимания - Штайнер выровнял бы танк на ровном месте, закончив спуск.
Но выезд из деревни именно таким мостом и заканчивался. Штайнер вовсе не хотел загнать танк прямо в речку, да и к тому же мало что видел, выезжая из сильно освещенного места в глубокую тень. Он спускался со скользкой горушки очень, очень медленно. На взгляд Метцгера, Штайнер слишком уж осторожничал.
В результате 2075-й, осторожно сползавший с горки, остановился перед самым мостом.
Да еще и заглох.
Кауэр застонал от нетерпения. Метцгер скорее удивился, чем рассердился. У Штайнера танк не глох ни под обстрелом, ни в болотах, ни на разбитых русских дорогах. Но у каждого водителя, каким бы опытным он ни был, бывают неудачные дни.
Штайнер успокаивающе улыбнулся и хотел снова запустить двигатель, но не успел.
Метцгер, несмотря на глубокие сумерки, окутавшие мост, видел в свою смотровую щель мост с перилами, занесенными снегом, угрюмое кривое дерево на другом берегу и поваленные деревья, отмечавшие путь 2075-го. Вдруг над мостом взметнулся вихрь снежной пыли. Раздался душераздирающий треск, который было очень хорошо слышно - мотор танка так и не завелся еще. Облако снега накрыло танк, забив смотровые щели и прицел стрелка. Впрочем, снег тут же снесло ветром.
Угрюмое кривое дерево на другом берегу стояло на том же месте. Все так же торчали из снега сломанные 2075-м на пути в Точки деревья.
А моста не было.
- Что за...! - удивился Кауэр. - Не мог же козел обрушить этот мост! Ведь мы же по нему проехали!
- Козел? - переспросил Беккер. - Мост?
Он находился в самом невыгодном положении; из четверых танкистов только радист не имел ни малейшего представления о том, что происходит вокруг.
- Ну, там какое-то животное метнулось, как раз перед тем, как мост обрушился, - сказал Кауэр. - Вы видели? - обратился он за поддержкой к Штайнеру и Метцгеру.
- По-моему, это был заяц, - сказал Метцгер.
- Я думаю, это какая-то крупная птица, - ответил Штайнер. - Сова, что-то вроде такой.
- Ну вот, не могла же какая-то птица обвалить мост! - почти истерически выкрикнул Кауэр.
- Матерь божья, - только и сказал Беккер.
- Штайнер, давайте выйдем и посмотрим, - сказал Метцгер устало. - Какая разница, почему мост разрушился? Самое важное - сможем ли мы проехать здесь?
Танкисты выбрались наружу. Кауэр, которого Метцгер с собой не позвал, нетерпеливо высовывался из башни. Он все никак не мог поверить, что мост, казавшийся таким прочным - да и ведь выдержал же он танк сегодня утром! - исчез, развеялся, как сон.
Метцгер и Штайнер оказались на краю обрыва и заглянули вниз. Они ожидали увидеть балки рухнувшего моста, но обнаружили лишь заснеженные стены, почти вертикально уходившие к черной воде. Передние катки танка нависали над пустотой; Штайнер почти въехал на мост перед тем, как слишком резко бросил фрикцион. Впрочем, танк даже не перекосился вперед. Основная часть массы машины была распределена назад, где находились баки и мотор.
Из черной воды выступали лишь гнилые коряги, скользко поблескивавшие в темноте.
- Я здесь не поеду, - сказал Штайнер.
Метцгер, соглашаясь, кивнул. Будь овраг чуть поуже или места для разгона - чуть побольше, 2705-й еще мог попытаться перебраться через него. Если бы эта злополучная речушка была бы чуть пошире, а спуск к ней - не таким крутым, можно было съехать вниз и совершенно спокойно переехать через нее.
Но эта узкая щель в земле являлась непреодолимым препятствием для их верной "тридцатьвосьмерки", и кажется, знала об этом. На мгновенье Метцгеру показалось, что овраг злорадно усмехается им своим кривым, щербатым ртом.
Метцгер обернулся, оценивающе осмотрел обледеневшую улочку, по которой они только что спустились. У рухнувшего моста не хватило бы места, чтобы развернуть танк. Если танкисты собирались вернуться в Точки и выехать из них с восточной стороны, повторив путь эсэсовцев, Штайнеру предстояло взобраться на горушку задним ходом.
- Заедешь? - спросил он.
Штайнер усмехнулся:
- У нас есть варианты?
Метцгер, с одной стороны, не испытывал никакого восторга при мысли о том, что им придется ехать в темноте по лесу. Они рассчитывали вернуться по просеке, которую сами же и пробили, направляясь в Точки, а ехать по незнакомому лесу ночью - это совсем другое дело. Но с другой стороны Метцгер понимал, что никакими силами он не сможет заставить танкистов остаться ночевать здесь, в набитой мертвецами деревне.
- Заезжай, - сказал Метцгер. - Я останусь тут. Посмотрю, чтобы ты задом в какой-нибудь из этих домишек не въехал.
Штайнер благодарно кивнул и вернулся в танк.
Метцгер поежился. И днем-то он не смог бы пожаловаться, что ему жарко в зимней крутке, а к вечеру и вовсе похолодало. Скоро должно было совсем стемнеть. Мотор танка взревел, и 2075-й бодро полез в горку задним ходом. Метцгер смотрел, чтобы корма танка не ушла с узкой дороги, и жестами показывал Штайнеру, как перемещать рычаги. На верхушке холма танк развернулся, снеся забор и палисадник ближайшего дома.
Метцгер вздрогнул. В окне домишки на миг вспыхнул свет.
Этого не могло быть. Некому было зажечь свечу в промерзшем насквозь доме.
"Это отблеск солнца", подумал Метцгер.
Он принялся подниматься к своему танку, где экипаж терпеливо дожидался командира
9 декабря 1941 г, через деревню Точки, 17:25
Пока 2075-й ехал через деревню, стемнело окончательно. Но Штайнер не стал включать фару. Взошла луна, почти полная, яркая, и дорогу было и так хорошо видно. И им, конечно, повезло, что не было такой пурги, как вчера.