Сороковник. Части 1-4

Он сейчас меня просто убьёт, думаю. Он решит, что я из упрямства не отвечаю, и… у него уже глаза бешеные, как вчера ночью… мамочка-а-а…
— Мага, — говорю, лишь бы что-то сказать, лишь бы оттянуть расправу, — ты нарочно это делаешь?
Он отстраняется, подозрительно спрашивает.
— Что делаю?
— Я не… не слышу. — Чувствую, как дрожит мой голос. — Ни одного слова не слышу и не понимаю из того, что ты сейчас сказал. Правда.
И вот тут он совершенно меняется. Смотрит пытливо, потом вдруг говорит:
— Я сейчас всё повторю. Не бойся, — потому что я, должно быть, бледнею, — просто расскажи, как именно ты не слышишь. Это ясно?
И повторяет, вижу по артикуляции, отчётливо, по слогам какую-то длинную фразу.
— Ну? — спрашивает бесстрастно. Я трясу головой. — Хоть что-то ты должна разобрать!
— Гул, — потеряно говорю. — Гул сплошной вместо слов, и всё. Даже по губам не могу понять, в глазах всё расплывается… Я правда тебя не понимаю, Мага.
Он бесцеремонно берёт меня за подбородок, заглядывает в глаза. И я проваливаюсь в бездну.
Через пропасть времени прихожу в себя от боли в висках. Я всё ещё сижу за столиком, и в чашке исходит паром недопитый кофе.
— Блок, Ива, — говорит Мага совсем другим голосом. — Это блок. И перестань меня бояться, в конце концов. Теперь я верю, что ты действительно меня не помнишь.
Он устало трёт глаза, затем стаскивает пару колец. Я вижу, что они абсолютно гладкие, пропал даже травленый рисунок. Опускает кольца в карман.
— Объясняю. Тебе поставлен кем-то довольно обширный ментальный блок. Ты абсолютно не помнишь ни того, — он замедляется, осторожно подбирая слова, — как мы встретились, ни развития наших отношений, ни их завершения, как я понимаю. Блок, настолько сильный, что даже сейчас… — последующие несколько слов я снова не слышу, и он, видя мою реакцию, хмурится, — в общем, твоё сознание отказывается воспринимать даже намёки на некоторые… последствия нашего знакомства. И как теперь прикажешь с тобой общаться?
Я понемногу прихожу в себя. У меня даже хватает сил перейти в наступление.
— А с чего ты взял, что нам нужно общаться? Я всё это время прекрасно без тебя обходилась, как и ты без меня…
— Вот тут ты ошибаешься, — туманно говорит он. И задумывается.
Тягостную паузу прерывает Мишель с командой девочек, один в один подобранных по параметрам выбранной мною продавщицы. И начинается прогон «образцов», от которого через четверть часа у меня рябит в глазах. Однако я рада тому, что пугающий разговор прерван.
Всегда приятно работать с профессионалом. Мишель схватывает на лету мои замечания и просьбы, делает поправки на цвет, фасон, длину, ряд костюмов переводит на брючный вариант. Мага пытается отсидеться, но местный кутюрье теребит и его, умоляя сказать своё веское слово. Зевнув, кумир всех топ-моделей этого Мира закладывает нога на ногу и начинает лениво раздавать плюхи.
Ему не нравится практически всё. Он заставляет одну из девушек переодеться раз восемь, пока не добивается соответствия верхней и нижней части ансамбля по каким-то ему одному ведомым параметрам. Он бракует практически половину из предложенного, и у Мишеля на лбу проступает испарина. Он безжалостно заставляет продемонстрировать ему даже бельё, при этом часть девочек, наиболее стыдливых, самосевом выпадает из общего числа. Потом он прогоняет бесстыдниц, возвращает скромных и уже на них тестирует последние, по его же выражению, «цветные тряпки».
И, между прочим, остаются довольны и те, кого выгнали, и те, кто остались. Как он умудрился всем нахамить и никого при том не обидеть?
За это время от скуки я успеваю втихаря догрызть печенье и напиться кофе, который, даже остывший, оказывается невероятно вкусным. Я уже махнула рукой на то, что у меня отобрали инициативу. Пусть справляется сам, раз уж ввязался.
И, судя по всему, Мага входит во вкус.
Похоже, здесь он частый гость. Для кого-то долгожданный, для кого-то — дорогой. Достаточно дорогой, прихожу к выводу, детально рассмотрев его шитое серебром одеяние, стилизованное под старинный камзол, с манжетами и жабо из тончайшего кружева. На ком другом этот изысканный туалет сидел бы нелепо, но на Некроманте — как будто бы вместе с ним родился, вырос и досконально знает каждую линию его тела, подчёркивая только в наилучшем ракурсе.
Наконец Мага торжественно расцеловывает моделей в щёчки, подозреваю — это и есть тот приз, ради которого они безропотно позволяют собой помыкать. Мишель, распаренный и довольный, выписывает счёт, я вытягиваю шею, дабы хотя бы глазком взглянуть на сумму, но тут Мага под столом ощутимо наступает мне на ногу, и я в попытке его лягнуть отвлекаюсь. Момент упущен. Они с Мишелем распивают по рюмочке коньячку, и Мага распоряжается насчёт доставки.
Нас торжественно провожают целой толпой до порога. Если бы обслуживающий персонал носил чепчики, в воздух полетело бы не менее полусотни. Вслед нам несётся лёгкое дыхание фиалок.
Н-да.
Скажите, как можно быть таким?
Мы выходим из магазина.
У меня настолько голова идёт кругом от пережитого, и, право, я затрудняюсь сказать, что для меня более тяжело — объяснение с Магой или показ мод, что я не сразу понимаю: для себя так ничего и не выбрала. Это ты, Мага, виноват, думаю сердито. Забил мне голову своими претензиями. И в расстройстве даже не возражаю, когда он переводит меня на другую сторону улицы.
Он сам распахивает передо мной дверь очередной лавочки. И я оказываюсь…
… в настоящем раю для рукодельниц.
— О-о! — только и могу сказать я. — О-о!
Передо мной широкими волнами раскатываются километры льна, шёлка и канвы всех расцветок. Закручиваются серпантины мулине, цветными котятами нежатся клубки шерсти. В отдельных витринах щерятся иглы всех мастей: для вышивки, для штопки, для бисера, для лент, для кожи… Притягивают взор лорнеты ножницы, манят округлостями пяльцы. Эдем. Седьмое небо. Эльдорадо.
Только ведь я всего не унесу, сколько хочется.
Но всё равно, всё равно… Моё сердце тает, и понять его может только вышивальщица. Сейчас я готова простить Маге даже то, что он со страдающей миной усаживается на предложенный продавщицами — конечно, хорошенькими — стул и всем своим видом показывает, что, конечно, готов ждать меня хоть до морковкина заговенья, но, боже мой, какая скука сопровождать этих женщин… И демонстративно чуть не засыпает от этой скуки.
Самое обидное, что из того, что здесь предложено, мне сейчас ничего не нужно. Но злобный зверь хомячок, известный каждой запасливой домохозяйке, искушает меня купить «ну хоть что-нибудь», лишь бы не выходить с пустыми руками и не жалеть об упущенном. Подавив вздох, припоминаю, чего именно не хватает в рукодельной шкатулке, и выбираю уже целенаправленно, стараясь не поддаваться соблазнам. Хомячок внутри меня тихо бесится, но я наступаю ему на хвост и велю замолчать.
Ограничиваюсь несколькими мотками пряжи, декоративными шнурами, и десятком пасм мулине. Не удержавшись, прихватываю дорожный набор, из тех, что берут с собой на всякий случай — пуговицу, например, пришить, прореху заштопать. Как будто мне в Квесте будет до пуговиц… Неважно, это уступка грызуну. А вот из этих декоративных бусин можно будет наделать фенечек, заодно и Гелю к делу пристроить: возня с мелкими ярко раскрашенными предметами не только улучшает моторику, но и подкорку оживляет.
Ну, всё, говорю сама себе, потому что снова чувствую неприязненный, ощутимый взгляд, так и высверливающий позвоночник. Позволяю раскрутить себя на неплохую сумочку, убеждая, что это исключительно для того, чтобы не нести покупки в руках, и, наконец, расплачиваюсь. Хозяйки разочарованы, как и я, но что поделать. Будь моя воля, я бы снесла отсюда не меньше половины товаров…
Выхожу с блаженненькой улыбкой на устах. Мага, наконец, не выдерживает.
— Женщина, ты купишь, наконец, что-то для себя лично или нет? Что-нибудь, по-настоящему ценное? Отвести тебя снова к Мишелю? Если уж ты столь щепетильна, расплачивайся за себя сама, я даже заходить не буду, чтобы тебя не смущать.