Коллекция неловкостей (СИ)

  
Глава 17
 
Рада замерла. Кого могло принести сюда посреди ночи? Денис бы не поехал, да и вряд ли он остался ночевать дома: у него был недоступен телефон, а он всегда отключает его в гостях у очередной дамы сердца. Она сглотнула. Если больше некому, значит это кто-то чужой. Машина остановилась около дома. Свет было выключать поздно. Рада лихорадочно подыскивала что-то тяжелое. На глаза попалась только початая бутылка виски. Девушка схватила ее двумя руками, и попыталась заглянуть под занавеску, чтобы увидеть, кто приехал. Хорошо, что ей пришло в голову угостить Пургу! К такой собаке подойдет только самоубийца.
— Ну-ну, тише, Пурга! Иди сюда, красавица! — раздался за окном знакомый голос, и лай стих.
Рада не поверила своим ушам. Она расправила плечи и вышла на крыльцо.
— Антон! — крикнула она. Глаза с трудом привыкали к темноте. — Ты что тут делаешь в час ночи?
— И тебе добрый вечер, — отозвался Тоха. Он сидел на корточках и чесал пузо разомлевшей собаке. — Я у тебя хотел то же самое спросить.
— В смысле?
— В смысле, что у тебя стряслось, что ты сбежала на дачу посреди ночи?
Антон выпрямился и удивленно уставился на Раду. Обвел взглядом ее фривольный наряд, голые ноги и остановился на полупустой бутылке в руках.
— Таааак, — протянул Антон. — Ты что, мать, совсем с ума сошла? А ну, марш в дом!
Он закрыл машину, включил сигнализацию и в два шага поднялся на крыльцо.
— Давай, давай! — подтолкнул он Раду. — Тут холодно.
Рада прошла на террасу и уселась на стул.
— Вот, прикройся, нимфа, — Тоха протянул ей плед. — Сейчас я сделаю крепкого кофе, кому-то не помешает протрезветь.
— Да я и не пьяная совсем, — она пожала плечами.
Первый испуг прошел, и она перешла в нападение:
— Я не маленькая девочка, я вполне могу побыть одна пару дней. Не понимаю, зачем тебе было сюда ехать? И как ты узнал, что я тут?
— Милая моя, — снисходительно начал Антон, закатав рукава черной рубашки и включив чайник. — Я знаю тебя с пеленок. И когда ты яро пытаешься убедить, что у тебя все хорошо, значит, надо как минимум вызывать пожарных. Мне нужен был компьютер, мой-то сломан. Денис сегодня ночует у девушки, сказал попросить у тебя. Он предупредил, что ты вернешься из института после десяти. Но вместо тебя я нашел записку, что ты смылась на дачу. Хотя погода не располагает для дачного отдыха. Мне стало дурно уже на фразе «все нормально», а уж когда ты еще добавила, что «все хорошо», я понял, что надо взять ноги в руки и бежать. И заметь, я не ошибся. Так что давай, выкладывай.
— Да ничего особенного, — она горько усмехнулась. — Скорее все, как обычно. Просто я никому не нужна.
— Нет уж, давай по порядку.
— Ладно. Но если ты хоть раз скажешь «я тебя предупреждал», я… я не знаю, что сделаю.
— Молчу-молчу, честно.
— В общем… Дело в Романове.
— Вот черт! Я так и знал…
— Тоха!
— Все, больше не буду. Он что, тебя бросил?
— Нет, скорее наоборот. Я совершенно случайно узнала, что у него есть невеста.
— Фига себе…
— Ага. И предложение он ей сделал примерно тогда же, когда у нас с ним все началось.
— Радка… Я даже не знаю, что тебе сказать. Я всякое про него думал, но на такое, честно, у меня даже фантазии не хватило. Ты очень переживаешь?
— Не знаю, — она сосредоточенно разглаживала ногтем фольгу от шоколадки. — Просто так мерзко мне еще никогда не было.
Антон налил в две кружки растворимого кофе, поставил одну перед Радой, и сел на диван. Несколько минут они молчали.
— Наверное, он сильно тебя задел, если ты решилась из-за него напиться, — наконец сказал Антон.
— Я не напивалась, в этой бутылке почти столько и было. Просто это первая измена в моей жизни. Самое противное, что изменяют не мне, а со мной. Потому что когда изменяют тебе, ты — жертва, а когда с тобой, ты — шлюха.
— Перестань! Никогда не смей так себя называть! Ты вообще ничего не могла знать.
— Наверное. Но неприятно же, когда тебя так воспринимают. Есть же ведь причины, по которым меня не рассматривают как невесту.
— А может, он влюбился в тебя? И забыл обо всем?
— Сам-то веришь в это? Во-первых, он не забыл сделать ей предложение, а во-вторых, когда я его разоблачила, попросил меня не о любви, а о том, чтобы я ей не донесла.
— Вот урод! Врезать бы ему разок по самым…
— Прекрати. Это ничего не решит. Дело не в нем.
— А в ком?
— Во мне, пожалуй, — Рада протянула Антону шоколадку и развернула одну себе. — Как-то все глобально не складывается. Для меня измена — это самое страшное, понимаешь? Хотя откуда вам, мужикам, знать, у вас все мысли в одном месте.
— Откуда мне знать? Я тебе скажу. Во вторник я узнал, что Лида переспала с Вероновым. Застал ее в гримерке у него на коленях. Мило, не правда ли?
— О, Господи… Я даже не знала… А почему ты ничего не рассказал?
— А как я мог рассказать, если вы с Денисом в один голос меня предупреждали на счет нее? Не хотел выставить себя идиотом.
— Да брось, все забывают о здравом смысле, когда влюбляются.
— Самое интересное, что я даже не был в нее влюблен. Просто симпатичная девушка… Мне хотелось настоящих отношений, найти кого-то, кто будет понимать, поддерживать. Хотел в ней видеть светлого чистого человека, но не увидел всего остального.
— Да уж, светлые волосы — это не всегда светлые помыслы. Иногда это просто перекись водорода, — улыбнулась она.
— Вот видишь, как только у тебя появилась возможность перемыть кому-то кости, настроение сразу улучшилось.
— Тебе очень было плохо от ее измены?
— Скорее от самого факта измены, чем от того, что это была именно она. Я… Просто я так никогда не смог бы поступить.
— Я знаю.
— Откуда, интересно?
— Потому что ты — самый надежный человек на свете. Я ведь поэтому в детстве в тебя влюбилась. Ой, зря я вспомнила, — Рада с досадой потерла лоб. — Это глупо.
— Ничего страшного. Ты была маленькая, а я с тобой всегда возился, вот и все. Тебе просто так казалось.
— Нет, не казалось! И я была не маленькая, когда призналась тебе! Мне как раз исполнилось восемнадцать лет. Ты сам мне на последнем звонке говорил, что я превратилась в настоящую женщину.
— Я не помню такого, но скорее всего, я просто хотел тебя поддержать. Рада, прекрати поднимать эту тему.
— А почему, интересно? — взвилась она. — Я понимаю, ты щадил мои чувства тогда, но теперь-то можешь рассказать, чем я тебя не устроила?
— Рада, перестань!
— Почему «перестань»? Почему ты просто не можешь ответить мне честно? Почему вообще никто не желает со мной считаться? Давай, я тебе помогу: «Рада, ты не вышла физиономией, о какой любви могла идти речь?» Или так: «Рада, ты толстая, побойся Бога, куда ты лезешь?» Или вот еще: «Рада, я люблю стройных фигуристых блондинок, а ты вызываешь у меня отвращение!» Это же так просто: взять и сказать правду!
— Что ты несешь! Все совсем не так…
— А как еще? Просвети меня. Я отлично помню, в какой ужас ты пришел от одной мысли, что нравишься мне.
— Да, я пришел в ужас! Но не потому, что ты тут наговорила, а потому, что ты мне всегда была как младшая сестра! Я учил тебя плавать, защищал от мальчишек, мазал тебе коленки зеленкой, выгораживал перед взрослыми. Да одна мысль о том, что между нами может что-то быть, была дикой!
— Но ведь я выросла! Я ведь перестала быть ребенком с разбитыми коленями. Неужели я настолько уродлива, что ты не мог хоть чуть-чуть подумать обо мне… по-другому?
— Не надо, прошу тебя…
— А почему не надо? Я ведь должна знать, что со мной не так! Почему я не нравлюсь нормальным мужчинам, таким, как ты? — Рада встала и бросила плед на пол, оставив только белую сорочку с алой отделкой. — Смотри, что не так?
Она уперлась руками в бока и повернулась кругом.
— Рада, я тебя умоляю, прикройся, — тихо сказал Антон.
— Не прикроюсь, пока ты не скажешь, что со мной не так. Почему я тебе не нравилась?