Потоп

— Бурение будет производиться по совершенно новой технологии, разработанной нашими учеными-лауреатами…
— Это-то и пугает, — язвительно откликнулось Кемерово, не однажды хлебнувшее лиха.
— По абсолютно новой. Никто не спускается под землю, никаких лифтов. Порода извлекается на поверхность при помощи специальных вакуумных устройств… ну, в этом я не специалист — пригласите, если нужны доказательства… Я готов распорядиться, они прибудут немедленно.
— Мы остановились на комиссии, — напомнил председатель, взглянув на часы. — Что будем делать? Голосовать или как?
Все устали и проголодались.
— Голосовать, — полетели отовсюду крики.
Председатель среагировал немедленно:
— Объявляется голосование по вопросу о создании комиссии касательно алмазодобывающих работ, за которые ратует депутат Боровиков. Кто за — прошу воспользоваться карточками…
Подавляющее большинство подавило проблему.
Касьян Михайлович был очень доволен собой.
Эта комиссия еще не успеет собраться, когда дело уже окажется в шляпе.
К бурению все подготовлено, и километры ни к чему. Если комиссия найдет возражения, бурение приостановят, но будет поздно…
Потому что… откровенно говоря, бурение уже вовсю идет. И технология новая, в этом Боровиков не солгал.
Главное, что проект в принципе не отклонен, — иного он и не хотел.
Касьян Михайлович пошел в буфет.
Его окружили журналисты и телевизионщики, затеявшие-таки прямой репортаж — мероприятие, давным-давно исчезнувшее с телеэкранов.
— Один вопрос, господин Боровиков, — подсунулся микрофон. — Сколько алмазов в вашем распоряжении, что вы с такой уверенностью отстаиваете свою точку зрения?
— Достаточно, чтобы всех вас купить и продать в английский спортивный клуб.
— А какова стоимость проекта? Откуда будут деньги — из федерального или местного бюджета?
— Пополам, — Касьян Михайлович ответил наобум. — И город поможет, — добавил он, чего совсем не собирался делать. Надо же и меру знать. — Извините, товарищи, если понадобится, то непосредственно перед началом реализации проекта будет дана специальная пресс-конференция. А сейчас меня подгоняют дела…
Это была чистая правда. Они давно подгоняли депутата, и он спешил в туалетную комнату. Защелкали затворы фотокамер, засверкали вспышки.
Важный, в расстегнутом пиджаке, на ходу отдувающийся после схватки за светлое будущее великого народа, Касьян Михайлович зашагал по коридору.
Покончив с делами низкими, он взялся за новые, более приятные.
* * *
В думском буфете царила привычная пищеварительная обстановка. За диетой следили не особенно строго, а некоторые позволяли себе курить, что сами же себе не так давно и запретили.
Боровиков взял себе коньяку, набрал бутербродов — с икрой, семгой, жестяной твердости колбасой. Подумав, прихватил пивка.
К нему за столик подсел недавний товарищ по партии.
Один из тех, кто активно способствовал избранию Касьяна Михайловича депутатом.
— Поздравляю тебя, Касьян Михайлович, — искренне молвил товарищ, и тот приветственно поднял бокал.
— Не много вам будет? — участливо спросил товарищ по партии. — Мы знаем, вы любитель… Но вы нам будете еще очень и очень долго нужны… полным сил и здоровья…
В прошлой жизни собеседник работал в медицине и был негласно приставлен к Боровикову теми же людьми, что снабдили его Коротаевым и остальной бригадой боевиков. Из лучших, разумеется, побуждений.
Это был отставной доктор Афиногенов.
— На чужой роток не накидывай платок! — Депутат опрокинул в себя коньяк, закусил икрой. — Мой начальник безопасности звонил мне, предлагал оставаться в столице. Чего-то опасался. Вот он пусть волнуется, а вы не тревожьтесь, здоровье у нас в роду будь здоров…
— А чего опасался — не сказал?
Рот у Боровикова был набит, и он лишь отрицательно помотал государственной головой.
— А вы собирались к себе в Зеленогорск? Неблизкий путь…
— Вот именно, — Боровиков отхлебнул «Левен-брау». — Поеду на Рублевку.
— Мудрое решение, — одобрил собеседник, который тоже успел разжиться всевозможными яствами. — Вообще потом перебирайтесь к нам…
Касьян Михайлович погрозил ему пальцем:
— Шутить изволите?
— Изволю, изволю. Места у вас преотличные. Разве что на время первичного катаклизма.
— Как раз во время первичного катаклизма я должен находиться на месте и направлять работы, — отрезал Боровиков. — У меня уже даны тайные распоряжения всем санаториям и больницам, потому что столько людей… а это же люди. И школам. Такие секретные пакеты, — руками он изобразил перед собой квадрат. — Помните старые фильмы и книжки? Секретные пакеты. Вскрыть по сигналу…
Он задумался, воображая себя полководцем-кавалеристом. Только вот непонятно — красный он или белый?
Словно прочитав его мысли, сотрапезник подсказал:
— На бледном коне себя видите…
Он и вправду обладал некоторыми телепатическими способностями, которые проявлялись внезапно, помимо воли.
— Почему на бледном? — Касьян Михайлович, убежденный материалист, даже не заметил факта телепатии.
— Это из Апокалипсиса… Конь блед…
— А, — отмахнулся Боровиков, потеряв интерес. — С этим не ко мне — хоть к экологам или правым. Они будут слушать с разинутыми ртами. А я дело сделаю, церкви построю. Вот там и будут про коней рассуждать.
— Это когда еще будет… Понадобятся деньги. А основные средства уйдут на ликвидацию последствий и благоустройство выживших…
— Что такое? А алмазы?
Касьян Михайлович был непритворно удивлен.
Отставной медик вздохнул:
— Да-да, я совсем позабыл про алмазы… Но их ведь может оказаться и впрямь не так много, как хочется!
— Достанем, — уверенно надкусил бутерброд Боровиков. — Зубами будем землю грызть…
— Да, мы не ошиблись в вашей кандидатуре. Я спокоен за церкви, вы построите много доброго и полезного.
— Заметьте — на века! — Депутат со значением поднял палец. — А не на триста-четыреста лет… Все будет стоять как влитое…
— И никаких наводнений, — подхватил тот.
— Абсолютно.
— И даже метеоритов…
— И даже метеоритов, — радостно закивал Касьян Михайлович. — Представьте себе: у меня есть старинный товарищ. Астроном. Ну полный чудак, но мы с ним не разлей вода. Так вот я его спрашивал намедни специально: не ждать ли нам глобального катаклизма? Не рухнет ли что с небес?
Медик внимательно смотрел на депутата.
Похоже, Боровиков на самом деле не знает ничего о судьбе своего старинного товарища. Чисто как слеза, как пшеничная водка.
Это надо особо отметить в отчете.
Кандидатура выбрана правильная вдвойне. Перед ним — добропорядочный, честный, болеющий за дело человек. Который копейки не украдет, если ему не показать ведомость, по которой ему законно положено много копеек.
С одним и очень важным изъяном, который в иной ситуации оказался бы роковым и все сорвал, а тут играет на руку.
Он сумасшедший. Он просто безумен.
Ну не безумен полностью. Не бредит так, что замечают окружающие, не созерцает чертей и тараканов, не шарит по стенам.
Не жалуется в Кремль на соседей.
Не состоит на учете.
У него всего-навсего сверхценная идея.
Которую ему позволяют воплотить в реальную действительность.
Он доверчив. И он, конечно, немного маньяк.
Медик слегка улыбнулся: хроническая субманиакальная фаза, всегда отличное настроение… ну вспыльчив, холерик немного, но это никому не мешает.
Им можно вертеть как угодно.
Можно было кинуть идею и посолиднее. Москва — серьезный повод для такого рода прожектов, а знатоки утверждают, что есть все необходимые предпосылки.
Их даже больше, чем в сложившейся ситуации.
Но фракция остановилась на культурной столице.
Всего-навсего спор хозяйствующих субъектов. Строят много, строят не там и не то. Работают не с теми партнерами, и вообще, понемножечку рвутся в высшую власть.