Ласкающий ветер Тосканы

— С какой стати! Теперь я ваша соседка, и никто не имеет права трогать мой грузовик.
— Вы даже представить себе не можете, на что я способна. Немедленно уберите отсюда грузовик, — разозлилась Виола.
Она даже отвернулась, давая понять, что разговор исчерпан, но не тут-то было.
— Вы мне угрожаете? — усмехнулась рыжая.
Виола смутилась и, повернувшись к Хэйдону, схватила его за руку. Ему поневоле пришлось поддержать ее.
— Мисс Леннокс права. Здесь паркуются только владельцы квартир, — сказал он. — Полиция может отбуксировать ваш грузовик.
Рыжая закусила губу. Очевидно, она пыталась сдержать гнев.
— Мы не пробудем здесь долго. Только разгрузимся.
Хэйдон вдруг ощутил неимоверную усталость.
— Постарайтесь не шуметь, — холодно попросил он.
Вторая девушка, до сих пор молчавшая, взяла в руки большой сверток и вежливо осведомилась:
— Вы не хотите, чтобы мы бросали вещи? Вот так, например?
Она бросила сверток рыжей, и та ловко его поймала. Виола взвизгнула. Усталость Хэйдона мгновенно улетучилась.
— Это глупо!
Рыжая нахмурилась и снова посмотрела ему в глаза:
— Разве?
Она подняла мольберт.
— Психологи уверяют, что эмоциям надо давать волю, — задумчиво произнесла она. Казалось, она вот-вот уронит мольберт.
— Моя машина! — заорала Виола, опасаясь, что мольберт полетит прямо на ее автомобиль.
Хэйдон неожиданно рассмеялся и спросил:
— А что говорит по этому поводу мадам Пироска?
Но Виола уже не слушала его. Забыв про хорошие манеры, она вопила на всю улицу:
— Если вы поцарапаете мою машину, я подам на вас в суд!
Рыжая тряхнула головой и слегка подбросила мольберт вверх. Виола запаниковала.
— Ты не посмеешь… — прошипела она.
Рыжая улыбнулась и с нескрываемым удовлетворением произнесла:
— Вы даже представить себе не можете, на что я способна.
— Это настоящий вандализм! — вышла из себя побледневшая Виола.
— Кэти, — запротестовала подруга рыжей, — да оставь ты в покое эту истеричку вместе с ее машиной.
— Вот-вот, советую вам прислушаться к голосу разума, — подхватил Хэйдон и взял мольберт из ее рук, чем окончательно взбесил строптивицу.
— Плевать я хотела на голос разума! — вспылила она.
Хэйдон сдвинул брови. Обычно этой его гримасы бывало довольно для вразумления окружающих, но рыжая стиснула зубы и приготовилась к схватке. Это начинало его веселить. Если бы не усталость, он бы преподал ей хороший урок.
— Ну, не будьте дурой, — примирительно сказал он.
Девушка взорвалась. Прежде чем Хэйдон понял, что происходит, она выхватила мольберт из его рук и швырнула к машине. На секунду воцарилась тишина. Все уставились на огромную царапину на дверце автомобиля.
Виола всхлипнула.
— Вот это бросок! — одобрила подруга.
Хэйдон поднял мольберт и шарахнул его прямо об асфальт.
— Если мой мольберт пострадал, вы купите мне новый, — не унималась рыжая.
— Не смешите меня, — огрызнулся Хэйдон, утерявший охоту веселиться.
Она улыбнулась:
— Иначе вам не спастись от шума.
Хэйдон онемел от удивления. Она еще смеет его шантажировать! Он развернулся и влетел в дом. Позади него раздался смех. Он был так зол, что забыл про Виолу, жаждавшую утешения.
— Я же сказал, Виола, никакого кофе, никаких задушевных бесед. Всего хорошего! — рассвирепел он.
— Но…
 — До свидания,Виола! — рявкнул он и захлопнул дверь перед ее носом.
— Ух ты! — воскликнула Андреа. — Здорово ты ему ответила! Я тебя такойникогда не видела.
Кэти принялась вытаскивать торшер из грузовика. Ее руки дрожали.
— Я себя тоже такойне видела. И не слышала. Не знаю, что на меня нашло.
— Не знаешь? — хихикнула Андреа.
— Нет, — честно ответила Кэти. — А ты?
— Я бы сказала, что твои гормоны почуяли достойного партнера, — уверенно предположила подруга.
— Что?! — ужаснулась Кэти.
Андреа громко засмеялась.
Через полчаса они уже сложили вещи в холле квартиры, и Кэти отправилась на кухню в поисках кофейника. Андреа пошла следом.
— Это больше похоже на лабораторию, чем на кухню, — заметила Кэти. — Столько мудреных агрегатов, и все одинаковые. Вчера я едва не постирала блузку в кухонном комбайне.
Андреа придирчиво оглядела помещение.
— Все равно здесь здорово. И уж если на этой замечательной кухне ты не научишься готовить, на тебе придется поставить крест.
— Это точно, — согласилась Кэти. — С другой стороны, готовить вовсе не обязательно. Можно заказать пиццу.
— Надеюсь, ты не собираешься травить свой несчастный организм этой гадостью?
Андреа преподавала экономику в той же школе, в которой Кэти преподавала изобразительное искусство, а в свободное от работы время занималась написанием кулинарной книги. По идее Кэти должна была иллюстрировать эту книгу, но на практике выяснилось, что она не может отличить омлет от рисового пудинга. Время от времени Андреа приглашала подругу к себе и пыталась хоть как-то заполнить пробелы в ее кулинарном образовании, но у Кэти все равно все постоянно подгорало или недожаривалось.
— Пока есть микроволновка, голод мне не грозит, — уверенно заявила Кэти.
Андреа пожала плечами.
— Вряд ли кто-нибудь осмелится украсть твою драгоценную микроволновку. Здесь кругом сигнализация. Интересно, зачем? Неужели все эти агрегаты плавились по спецзаказу из золота?
Кэти тряхнула головой.
— Дело не в агрегатах, а в самой квартире. У них антикварная мебель и несколько очень дорогих картин. В этом доме живут только богачи. Видела тех двух у подъезда? Спесивые эгоисты… А по соседству обитает настоящий миллионер.
— Правда? Откуда ты знаешь?
— Миссис Хардинг сказала. Наконец-то кофе готов! Хочешь свежих булочек? Они должны быть где-то здесь. Молока?
— Мне черный и без сахара. А ты не думаешь, что тот парень внизу, которого ты поставила на место, и есть тот самый миллионер?
— Этот слизняк? — Кэти на секунду задумалась. — Нет, не думаю. Он не похож на миллионера. Все миллионеры старые и необщительные.
Андреа кивнула.
— А жаль. Мне он вовсе не показался слизняком. Чересчур самоуверен, но хорош собой. И совсем не старый.
— И в общительности ему не откажешь, — с иронией добавила Кэти. — Ездит на спортивной машине неприличного красного цвета в компании роскошной блондинки.
Андреа вздохнула с притворным сожалением.
— Ты отправила ее в глубокий нокаут. Бедняжка, теперь ей долго придется утруждать своего психоаналитика. А ведь она чертовски красива.
Кэти, взглянув на подругу, комплексовавшую по поводу своего маленького роста и непокорных волос, решила ее приободрить:
— Да ты видела ее маникюр? Хищница и дешевка.
— Знаешь, какое качество я люблю в тебе больше всего? — усмехнулась Андреа. — Ты умеешь утешить.
— Я? — Кэти широко открыла глаза.
— Ты. Наверное, здорово быть шикарной блондинкой, хотя я этого никогда не узнаю. Но все равно спасибо за поддержку. Кстати, у тебя чайник вскипел.
Кэти наполнила чашки бодрящим ароматным кофе. Андреа, отхлебнув глоточек, с улыбкой заметила:
— Это странно, но ты как-то умудрилась сохранить детскую непосредственность и легкость нрава. Я думаю, поэтому детки в школе так тебя обожают.
— Детки обожают меня, — возразила Кэти, — потому что я позволяю им творить все что угодно. Видела бы ты тот бедлам, который они устраивают на моих занятиях.
— А у тебя уши не вянут от той музыки, которая оглашает твои уроки?
— Мне самой это нравится. Я чувствую себя раскрепощенной.
— Даглас Гроув проявляет терпение прямо-таки героическое. Должно быть, он страшно рад хоть раз в неделю выбраться на совещание в городской комитет, где можно отдохнуть от шума.
— Должно быть, да.
— Я начинаю подозревать, что Даглас в тебя влюблен. А как насчет твоих чувств?
Кэти едва не поперхнулась кофе. Знаки внимания, расточаемые директором, смущали ее, тем более что среди учеников уже поползли слухи.