Бесстыжая

– Нет! – закричала она, увидев, как он падает с бревна. Она опустила голову, закрыв глаза ладонями. К горлу немедленно подступила тошнота, и во рту стало горько от желудочной кислоты и страха. Она без труда могла представить себе, как он падает в пустоту прямо на дно ущелья, превращаясь в мешок сломанных костей.
Джесси подошла к краю и чуть было сама не упала в пропасть, перегнувшись вниз. Острые камни вонзались ей в ладони и рвали одежду.
Земля была тяжелой и скользкой, спуститься было трудно. На кустах не было листьев, и щипы были острее иголок.
Она нашла Люка почти сразу, и все оказалось именно так, как она себе представляла. Он лежал у пересохшего ручья, свернувшись в комочек. Одна нога была неестественно изогнута:
мальчик был похож на фигурку из кукольного мультфильма, на безжизненную марионетку.
Вся дрожа от желания помочь ему, Джесси наклонилась над его поврежденным телом. Казалось, он не дышит, на лбу его зияла глубокая рана. Джесси хотела обтереть ее края рукавом джемпера, но в этот момент глаза мальчика открылись, и от его безумного взгляда она чуть было не закричала.
– Не прикасайся ко мне, – выдохнул он. – Уходи.
Джесси в смущении отпрянула назад.
– Я только хочу помочь тебе, – сказала она. – Я пойду кого-нибудь позову.
– Нет! Не надо! – еле слышно, но настойчиво проговорил он.
– Но почему? – За деревьями Джесси отчетливо видела особняк.
Это был просторный дом с несколькими крыльями, огромным плавательным бассейном и обширным садом с клумбами роз. Он был похож на сказочный дворец, в котором мог жить король.
– Не ходи туда, – пробурчал Люк, хватая ее за руку. Его хватка была на удивление сильной.
– Хорошо, не буду, – заверила она его, приходя к выводу, что он тронулся от испуга.
Он был похож на попавшее в капкан животное. – Ты можешь встать?
Ее сердце зашлось от жалости, когда он попытался подняться на ноги, отказавшись от ее помощи. Гордость, с грустью подумала она. Даже после травмы он стремился не уронить свое достоинство. В конце концов ему удалось сесть и немного переместиться, так что он смог опереться спиной о каменный склон. Но на этом все его попытки закончились, и тут Джесси заметила нечто, заставившее ее содрогнуться от ужаса. Его хлопчатобумажный джемпер задрался на спине, открыв взгляду ужасные красные шрамы. Его пороли, и не один раз. Под свежими ранами были уже зажившие рубцы, белые, напоминавшие паутину.
– Я думаю, что сломал ногу, – сказал он с перекошенным от боли лицом, напомнившим Джесси то, что она видела в церкви, – витражи и изображения святых мучеников.
– Давай я тебе помогу, – взмолилась она.
– Нет! Ты не понимаешь. Это сделали они, – ответил он, указывая в сторону большого дома.
– Кто? Твой отец? Но он же не подталкивал тебя к пропасти.
Люк ничего не сказал, но Джесси и без него знала по своему опыту жизни с Хэнком, что взрослые способны на величайшую жестокость по отношению к детям.
– Но твоя нога, – возразила она, мечтая ему помочь. Несмотря на то что он был старше, ей казалось, что сейчас он, как никогда, нуждается в защитнике, и Джесси уже мысленно приняла на себя эту роль. Она по природе своей была неспособна оставить убогих и раненых на произвол судьбы и поэтому чувствовала себя обязанной остаться рядом с ним.
– Он отвезет тебя к врачу, – настаивала она – Тебе нужно выпрямить ногу и наложить гипс.
Люк покачал головой.
– Врачи – это хищники, которые наживаются на больных и слабых. Их услуги нужны только трусам.
Было ясно, что мальчик повторяет чужие слова. Потом он менее уверенно сказал:
– Он убьет меня, если обнаружит в таком состоянии. Прибьет, как хромую лошадь.
Люк говорил мертвым и далеким голосом, но в глазах его плясали искры гнева.
Ошеломленная Джесси присела на корточки. Она ему не верила. Было трудно заставить себя поверить в то, что человек из плоти и крови может так чудовищно себя вести. Принять эту мысль было слишком больно. Ей удавалось оставаться в добром здравии только при помощи веры в противоположное. Твои родители – настоящие родители – никогда не причинят тебе боли. Она всегда говорила себе, что, если бы ее мать не исчезла, если бы Линетт Флад жила с ними, чтобы защитить их от Хэнка, никто бы не посмел так обращаться с ними, даже с Шелби.
Услышав хруст ломаемых веток и шуршание листьев, Джесси немедленно повернулась. Казалось, кто-то идет к ним через кустарники.
Мальчик махнул рукой.
– Уходи! – прошептал он. – Наш управляющий стреляет в посторонних без предупреждения.
Джесси знала, что он преувеличивает. Иначе и быть не могло. Но ужас, который угнездился в ее сердце, никуда не пропадал. Ей казалось, что ее сейчас стошнит. Она собственными глазами видела рубцы на спине у Люка Уорнека. Это не было преувеличением. Если к ним действительно идет управляющий, что с ним будет? Она не могла смириться с мыслью, что еще кто-нибудь причинит ему боль.
– Я не могу оставить тебя, – прошептала она. – Не могу. Кто бы это ни был, я с ним поговорю. Он ничего тебе не сделает, потому что я здесь…
– Он убьет тебя!
Этот был такой яростный возглас, что Джесси отпрянула. Его лицо было искажено отчаянным гневом, а в глазах стояли слезы.
– Уходи! – свирепо приказал он. – Мне будет хуже, если ты не уйдешь.
Джесси медленно отошла, чувствуя новый приступ тошноты.
– Я вернусь, – пообещала она дрогнувшим голосом. – Я помогу тебе избавиться от них!
Ей не хотелось покидать его здесь. Джесси никогда в жизни не чувствовала себя смелее или сильнее, чем сейчас. Она была уверена, что в состоянии победить его врага – любого врага. Ей хотелось остаться и бороться, но она прекрасно видела, как ему больно. Чтобы он ни говорил и каким бы злым ни был, Джесси понимала, что он защищает не себя, а ее.
«Пожалуйста, – .подумала она, обращаясь к Богу, который, похоже, забыл о существовании таких детей, как она и Люк Уорнек. – Не позволяй им больше причинять ему боль. Пусть он будет в безопасности. Пусть он живет».
Стараясь запомнить прекрасные черные глаза Люка, Джесси повернулась и побежала к дому. Ей хотелось всегда помнить о нем, потому что у нее возникло ужасное чувство, что она видит его в последний раз.
В течение нескольких недель Джесси возвращалась на это место каждый день, но Люка она больше не видела. Сначала она думала, что ему удалось сбежать, но чем больше проходило времени, тем больше она боялась, что с ним действительно поступили ужасно. Тем не менее каждый день на обратном пути из школы она внимательно разглядывала ущелье и пыталась понять, что происходит в особняке Уорнеков, скрытом за деревьями. Иногда Джесси видела бородатого человека – явно управляющего, – который обходил хозяйские владения. Иногда она замечала Саймона Уорнека, в одиночестве гулявшего по саду. Но больше никого. Люк исчез.
Ей хотелось сказать об этом кому-нибудь или позвонить в полицию, но она знала, что ей никто не поверит. А если полицейские обнаружат, что она оказалась во владениях Уорнеков, ее возможно, упекут в тюрьму. Итак, ей оставалось только ждать, смотреть и надеяться. Но вдруг в один прекрасный день все изменилось.
Джесси решила, что сегодня она пойдет в овраг в последний раз. Однако на краю Капли Дьявола она вдруг увидела человека. Он сидел, свесив ноги в обрыв и глядя на расстилавшийся перед ним океан. На нем были мешковатые джинсы и слишком большой джемпер, но издали он казался обыкновенным мальчиком, который хочет побыть один, чтобы хоть немного познать жизнь. Но на самом деле это был не обыкновенный мальчик. Это был Люк.
Джесси тихо подошла к нему, не зная, как сказать, что она здесь.
– Можно мне сесть? – спросила она. Ее сердце глухо билось – так настойчиво, что она даже боялась, как бы он не услышал этот бешеный стук.
Люк не ответил, и Джесси пришлось обойти его, чтобы увидеть напряженное худое лицо, поглощенное какой-то мыслью. Как и раньше, Джесси почувствовала, что ее завораживает исходившая от него смертельная внутренняя энергия, но сегодня в нем явно что-то изменилось, появилась какая-то непреодолимая и пугающая сила. Под обычной одеждой нельзя было скрыть желания выжить, словно кристаллизованного в его мрачном взгляде. Его кормил ум, как дикого зверя. Что же с ним такое сделали?