Утоли моя печали

* * * 
Уговаривать меня не приходилось. Первые погружения в прикладное языковедение - статистические исследования русских слогов были завершены. Мы составили новые слоговые артикуляционные таблицы и начали составлять слововые и фразовые, формировали бригады из молодых - не старше тридцати вольнонаемных сотрудников и сотрудниц. При испытании каждой новой модели и каждого отдельного узла телефонной системы артикулянты записывали слоги, которые диктор произносил в акустической будке - чтоб никаких внешних помех. Процент правильно принятых слогов считался объективным показателем разборчивости в данном канале. 
Дикторов мы подобрали из тех заключенных и вольняг, кто мог внятно, равномерно и в то же время естественно - не выкрикивая, не выделяя отдельных звуков - подолгу читать таблицы, т.е. сотни и тысячи бессмысленных слогов. 
Инженер Сергей появился у нас во вторую зиму. 
- Я - чистых питерских кровей. Вырос на Неве, на Васильевском острове. Потомственный инженер. Электромеханик. Но и любая другая механика из рук не валится. 
Он работал в блокадном Ленинграде, опухший от голода, едва живой, неделями не выходил из цеха; его вывезли совершенно истощенным. Позднее, весной, он сочинил об этой поездке стихи: 
Дала кривая перегиб, 
И я случайно не погиб... 
...Первая станция. Весь эшелон 
Орлом садится под вагон. 
Еще до конца войны он вернулся в Ленинград на свой завод... Его двоюродный брат, тоже заводской инженер - охотник до сладкой жизни - снимал с трофейных приборов платиновые детали и продавал их морякам торговых судов за деньги или за контрабандное барахло. Его захватили с поличным, передали в ГБ. И следователь объяснил, что ему обеспечена вышка без надежды на обжалование. Но предложил единственно возможный спасительный выход "помочь раскрыть серьезный контрреволюционный заговор". Злополучный ворюга, недолго раздумывая, "признался", что его родич и ближайший приятель Сергей собирается убить всех ленинградских руководителей (тех самых Кузнецова, Попкова и др., которых потом расстреляли в 1951 году по пресловутому "Ленинградскому делу"), а заодно и товарища Сталина, после чего намерен восстановить свободную торговлю, распустить колхозы и не слишком крупные предприятия отдать в частное владение. 
Репутация у Сергея была неважная: в партию он не вступал и считался "нытиком и склочником", т.к. несколько раз устно и письменно обличал безобразия на заводе. В одном случае его вызывали даже в Москву в министерство Госконтроля. 
После ареста он сначала отпирался. Его сажали в промерзший карцер, надевали браслеты, жестоко били. Он "признался", что рассказывал антисоветские анекдоты, что любит Ленина и Кирова больше, чем Сталина, что действительно говорил, будто в блокаде, в гибели всех пищевых запасов Ленинграда виновато в первую очередь правительство - Жданов, а возможно и Сталин. 
Некоторым анекдотам следователь ухмылялся: "Придумывают же, суки!" но продолжал требовать признания в подготовке "терактов" и в создании подпольной организации. 
Двоюродный брат на очных ставках выглядел сытым, лишь несколько печальным, курил папиросы "Казбек" и просил Сережу не губить себя, их семьи и чистосердечно раскаяться: "Родина нас простит". 
Наконец, следователь показал оформленные по всем правилам ордера на арест жены и старшей дочери Сергея. 
- Если признаешься, сию же минуту, при тебе порву. А будешь, гад, выгребываться, сегодня же ночью их приволокут. И потянут как твоих соучастниц. Вот когда они тебе спасибо скажут... твою мать! Когда мы с них стружку снимать начнем и докажем, что это ты их заложил! 
Сергей согласился все подписать. Ордера были демонстративно порваны в клочки. Следователь дал ему папиросу и заговорил вполне добродушно: 
- Вот так бы давно. А то и себя и нас мучаете. Доводишь. Вы думаете, мне нравится кулаки отбивать о ваши кости? А так и вам, и нам, и государству - польза. Враг обезврежен. Вы же оба с брательником вражины самые что ни есть. Это же факт. Но теперь за чистосердечное признание и вам будет легче... Органы учтут. 
Сергея и его разоблачителя судило заочно ОСО, каждый получил по четвертной - 25 лет - по трем пунктам 58-й статьи: 8-я - террор, 10-я антисоветская пропаганда, 11-я - контрреволюционная организация. 
- Тот болван потом узнал, что за платину ему больше десятки и не корячилось. И считался бы хозяйственником, указником, а не врагом народа. Он чуть умом не тронулся. Локти кусал. Его жена после свидания ходила к моей Лиде, говорила: он в отчаянии, умоляет простить, хочет писать Генеральному прокурору, Верховному суду, самому Сталину. И надеется, гнида, что я тоже писать буду. Маком! У меня с ними вроде как джентльменское соглашение. Я подписал, что им нужно, а они не тронули мою семью и меня отправили сюда, на шарашку, мозгами шевелить, руками помогать, а не на каторге доходить, не на Воркуту, не в Магадан. А что будет, если я начну писать жалобы? Да пиши хоть Сталину, хоть в горкомхоз, хоть в правление общества глухонемых... 
Сергей понравился мне с первой встречи. Статный, осанистый, с открытым, смелым взглядом серых глаз из-под высокого лба. Говор образованного питерца, но бывалого, владеющего языками цеха и канцелярии, митинговой трибуны и окраинной пивнухи. Он судил обо всем решительно. 
- ...Лучший русский художник - Маковский. Кто может в этом сомневаться? Невежда или сноб, который придуривается, что ему больше нравится какой-нибудь Врубель и абстрактная мазня... 
- ...Сталин хотел отдать Ленинград немцам, и еще не ясно, кто поджег бадаевские склады, кто навел на них фрицевские бомбы. А Сталин питерских боится и ненавидит. Еще за Кирова. 
- ...Вот кто был настоящий большевик - Мироныч! Тут ничего не скажешь. Русская душа. Весь нараспашку. И голова на месте. Он и в технике смыслил, и в градостроительстве. Не позволил разрушать Ленинград, уродовать, как Москву. Он и памятники снимать не давал. Александра Третьего - чугунное чучело - еще до него стащили на задворки. Но все другие он отстоял: и царицу Катю, и Николая Первого, который "дурак умного догоняет, да Исаакий не пускает", и Суворова... А ведь были, это я точно знаю, были охотники их всех, и даже Медного всадника в мартены пустить. Как же, как же, пятилетке нужны трактора, навались, инженера. Трудовой пролетариат красотой другой богат! Закрывай Эрмитажи, хрен буржуям покажи!..