Горький хлеб истины

В е р а. Нет, уж лучше ты просыпайся. Я теперь никуда от тебя не денусь... Никуда. 
Целуются. 
И с тобой теперь ничего не случится... Я буду всегда рядом... Да, а кто из нас все-таки поговорит с Анной Ильиничной? 
С а в и н о в (шутливо-строго). По-моему, это уже ни к чему. 
В е р а. Как это ни к чему? И с отцом моим поговорить, а по-военному согласовать надо... Да, а как же твоя мама? Она меня примет? 
С а в и н о в. Моя милая Марина Гордеевна уже любит тебя, как и меня. Я ей целую поэму о тебе написал. В стихах. 
В е р а. Прочитал бы... 
С а в и н о в. Прочитаю как-нибудь. А что касается Анны Ильиничны, то, по-моему, мы опоздали. (С улыбкой кивает на палатку.) Там Светлана Святозаровна, кажется, уже ведет разведку боем. 
В е р а (обрадованно). Правда?! Сегодня, пожалуй, самый подходящий день для свадьбы!.. На фронте затишье. Ни одна машина с ранеными не приходила. А палаточные все обработаны. 
С а в и н о в. Самый момент прокричать "горько!". Только боюсь, укокошит меня твой отец. (Со смешком.) И вместо свадьбы будут похороны. 
В е р а. Боюсь, боюсь... А еще разведчик, герой!.. (Притрагивается к груди Володи, где прикреплены орден Красного Знамени, медаль "За отвагу" и гвардейский значок.) В тыл к немцам ходить не боялся. Эх, если б я родилась мальчишкой!.. 
С а в и н о в (шутливо). Нет уж, нет. Не надо! Мальчишек и без тебя хватает. А вот такую девушку я встретил впервые и, кажется, голову потерял. 
В е р а. Так тебе и надо, не шляйся по госпиталям! 
С а в и н о в. Я в первый раз. 
В е р а. Что в первый?! Голову потерял? 
С а в и н о в. Нет, в госпиталь попал. 
В е р а (кокетливо). А голову, значит, не первый? 
С а в и н о в. Видишь же: на месте голова. (Что-то достает из кармана.) Смотри, что я сохранил... Это осколок из моего плеча... Я вот все о чем думаю: где-то в Германии на заводе отливали снаряд, потом везли его на восток... заряжали в пушку... стреляли... Осколок снаряда попал в меня... Я чудом остался жив, но... он привел меня к тебе. (Прячет в карман.) Будем хранить его. 
В е р а. Не надо! (Обнимает Володю.) С таким трудом мы спасли тебя. Он так глубоко сидел... Надежды не было... Если бы не Киреева, не ее золотые руки... 
С а в и н о в. И твои золотые руки. (Целует Вере руку.) Как они тут нужны. 
В е р а (решительно). Нет, нет! Я все равно убегу на передовую! 
С а в и н о в (тревожно). Вера, не вздумай! Я говорю серьезно... Скоро наступление. Тяжелые бои... Ты должна ждать меня здесь. 
В е р а. Ну, конечно! Они готовятся к наступлению, а я, молодая, здоровущая, и торчи в тридцати километрах от фронта! Ну почему, почему я не могу быть вместе с тобой?! 
С а в и н о в. Перестань!.. Ты как маленькая... Как романтичная девчонка. На передовой запросто убить могут! 
В е р а. Будто тут не могут! Нас то и дело бомбят... 
С а в и н о в. Ну и часто погибают? 
В е р а. Случается. Ты же сам видел, как на прошлой неделе двоих наших схоронили. 
С а в и н о в. Случается, Вера, и дуб ломается. А там... (Махнул рукой.) 
В е р а. Извини, конечно, но думаю, что я знаю о войне побольше, чем ты. Я каждый день такое вижу... Смертные муки и смерть... И трупы таскаю... (Помолчала.) С тех пор как все наши - и мама, и брат, и бабушка - погибли в блокаде, я поклялась, что буду, буду на передовой... А сама торчу тут, возле отца. 
С а в и н о в. Вера, сейчас не надо об этом!.. Лучше иди поговори с отцом о нас. А я поговорю с Анной Ильиничной. 
В е р а. Ишь какой хитрый! Отец меня и слушать не станет. Сам иди к нему. А я пока отпрошусь у Анны Ильиничны с дежурства! (Хочет уйти.) 
С а в и н о в (в нерешительности). А может, нам лучше вдвоем явиться перед его грозные очи? 
В е р а (решительно). Эх ты! Ладно, сперва я одна с ним поговорю. Но ты сейчас же выпишись из госпиталя. Понял?.. Получи в штабе свои документы. 
С а в и н о в. Понял! Чтоб подполковник Ступаков уже не имел надо мной власти? И не упек в штрафную роту? 
В е р а. Умница... Вам пятерка, Савинов. А теперь идите. 
С а в и н о в. Слушаюсь! (Обнимает и целует Веру.) 
Из палатки выходят К и р е е в а и Ц а ц а. Они видят целующихся Веру и Савинова; Киреева отворачивается. 
К и р е е в а (к Цаце). Я все поняла. 
Савинов отрывается от Веры и убегает. 
Продолжайте выполнять обязанности дежурного по госпиталю. 
Ц а ц а. Слушаюсь! (Кидает многозначительный взгляд на Веру и уходит.) 
В е р а (смущенно). Товарищ майор медицинской службы, разрешите обратиться? 
К и р е е в а. А-а, новоявленная Дульцинея! Обращайся. (Садится на скамейку, оглядывается.) День-то сегодня какой тихий. На удивление. Даже сиренью пахнет. 
В е р а. Точно, Анна Ильинична, пахнет... И с передовой ни одной машины нет... 
К и р е е в а. Все ясно! И ты просишь, чтобы я освободила тебя от дежурства? 
В е р а. Ага. (Обрадованно.) А как вы догадались? 
К и р е е в а. По твоему серьезному, глубокомысленному выражению лица. (Смотрит строго, вопрошающе.) Ты давно любишь этого лейтенанта? 
В е р а. Мне стыдно, Анна Ильинична!.. Но на войне день засчитывается за три. 
К и р е е в а (вздыхает). Нет, любить никогда не стыдно. (Помолчав). Если, конечно, это действительно любовь. 
В е р а (взволнованно). Действительно, Анна Ильинична! Знаете, как люблю!.. Ну вот... будто все вокруг совсем другим стало! И этот день, и лес... И люди совсем другие!.. И я другая!.. Ну... не знаю, как сказать. А он, Володя, такой славный!.. 
К и р е е в а. Какой? 
В е р а. Ну, характер у него славный. 
К и р е е в а (насмешливо). Характер... Девушки ни о чем так поверхностно не судят, как о характере своих женихов... А он-то тебя искренне любит? 
В е р а. Ой, знаете, как любит! 
К и р е е в а (смеется). Откуда же мне знать? Только имей в виду, если слишком умно говорит о любви, тогда еще не очень влюблен... Вот когда языка лишится... (Взмахнув рукой.) Ну, ладно, Дульцинея, освобождаю тебя от дежурства, а остальное уволь - не в моей власти. 
В е р а (чмокает Кирееву в щеку). Спасибо, спасибо, Анна Ильинична! (Убегая.) Пойду скажу Володе. 
К и р е е в а (смотрит вслед). Милая, славная девушка... Да пусть будет у тебя счастье... 
Появляется С т у п а к о в. 
С т у п а к о в. Ну, что вы, Анна Ильинична, скажете на такое: начальник банно-прачечного отряда спрашивает, нельзя ли сделать аборт его кастелянше на седьмом месяце беременности. По-моему, он сумасшедший! Я ему так и сказал: вы с ума спятили... А кто это так помчался? 
К и р е е в а. Дочь ваша, Иван Алексеевич. 
С т у п а к о в. Случилось что? (Берет со стола газету.) 
К и р е е в а. Думаю, да. Случилось. 
С т у п а к о в (разворачивает газету). А именно? 
К и р е е в а. А именно - влюбилась. 
С т у п а к о в. Серьезно? 
К и р е е в а. Да, кажется, очень серьезно. 
С т у п а к о в (не отрываясь от газеты). Прекрасно, прекрасно. В ее возрасте любовь - это песнь души. А душа, так сказать, куется в страстях и сомненьях... Важно только, чтоб чувство не ослепляло разум и объект был достойным. 
К и р е е в а. Объект, как вы изволили выразиться, - прославленный разведчик. Может, приметили в команде выздоравливающих лейтенанта с орденом и медалью? Если нет - надо познакомиться. Хороший зять будет. 
С т у п а к о в (испуганно отрывается от газеты). Что?! Как это зять?! Вы что? Все это серьезно?.. Нет, нельзя так шутить над отцом, у которого одна дочь и больше никого... 
К и р е е в а (закуривает). Вы слепец, Иван Алексеевич. Дочь ваша светится от счастья как солнышко! 
С т у п а к о в. Да вы шутите! Но... но она мне ни слова... 
К и р е е в а. Истинное чувство всегда безмолвно. 
С т у п а к о в (взволнованно). Какое может быть чувство? Война, кругом кровь льется!.. Сколько кладбищ уже оставил за собой наш госпиталь, да и каждый медсанбат.