Пересмешники (СИ)

– Минутку, – крикнула я, быстро причесалась, нашла на столе блеск для губ. Но, крася губы, я ощутила себя глупо. Я точно не нравилась Мартину, ведь он знал, что я напилась, пошла к Картеру. Я была поврежденным товаром, и искра между нами в ту ночь точно погасла. Я бросила блеск для губ на стол и открыла дверь.
– Привет, – сказал он.
– Привет, – сказала я, пока он заходил.
– Я принес домашку по французскому, – сказал он и вытащил лист из заднего кармана. Он протянул его мне. – Мисс Думас дала нам стихотворение Рембо, и нам нужно написать ответ в рифму до пятницы.
Мой рот раскрылся.
– Пристрели меня. Просто пристрели.
– Что? Тебе не хочется стать французским поэтом? – сказал он.
– Не хочется, – мне стало лучше. Я говорила себе, что все хорошо, ведь между нами ничего не происходило и не будет, и это радовало, ведь я не должна была сейчас думать о парнях. Я не должна вообще думать о парнях, особенно о тех, кто так хорошо выглядел в этих джинсах. – Хочешь поработать над этим вместе? – спросила я и вдруг пожелала забрать свои слова. Он подумает, что нравится мне. Что я пытаюсь что–то начать. Он не захочет иметь дело со мной, кроме своей обязанности как Пересмешника.
– J’aimerais vraiment ça, – сказал он.
Я покраснела и на миг отвела взгляд. Я говорила себе, что это пустяки, но мне нравилось, как это звучало. «Был бы очень рад».
– Тут? – он огляделся.
Я быстро покачала головой. Я не была готова к парню в моей комнате.
– Пойдем в общую комнату, – сказала я, и мы спустились и провели час, сочиняя фальшивые французские слова для рифмы, а потом занялись самой противной домашкой по французскому за все время академии.
Когда мы закончили, он попрощался. Я тоже попрощалась, но хотела сказать, что мне это очень понравилось.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Несправедливый суд
– Браво! Бис! – кричал гулким голосом мистер Кристи. Он вскочил со своего кожаного кресла с высокой спинкой и хлопал, поглядывая на учителей. В клуб факультатива входили мисс Дамата, мистер Уалдман, мисс Пек, мисс Думас, учитель испанского мистер Бандоро и директриса мисс Вартан. Мы с Джонсом закончили сонату Моцарта, легко подчинили эту сонату, но не собирались выступать на бис. Им повезло и с одним произведением. – Как насчет Гершвина в следующий раз? – предложил мистер Кристи, проходя к нам в передней части комнаты.
С высокими потолками, деревянными панелями на стенах, синим турецким ковром клуб факультатива напоминал Бежевую башню. Тут собирались учителя среди кожаных диванов и кресел, стеллажей с книгами в кожаных переплетах и потрескивающего огня в камине, согревающего всех нас, и стола с печением с шоколадной крошкой и чашками горячего какао с зефиром. Мистер Кристи предложил нам горячий шоколад. Я покачала головой. Они могли тянуть за струны и заставлять нас выступать, но не могли споить.
– Думаю, Гершвин был бы хорош, – мисс Пек присоединилась к нам.
– «Рапсодия в стиле блюз» или «Американец в Париже»? – спросил мистер Кристи.
– Может, «Рапсодия в стиле блюз» или «Американец в Париже», – она попыталась пошутить. Мистер Кристи все равно рассмеялся.
Я посмотрела на Джонса, стараясь не улыбаться. Он слабо кивнул им, и я знала, что он думал о том же, о чем и я – они могли заниматься тем самым в тайне. Мы с Джонсом оставили их строить друг другу глазки. Мы поздоровались с парой учителей, улыбались, благодарили, когда они хвалили нас. А потом я услышала, как мистер Уалдман сказал директрисе:
– Может, в следующий раз посмотрим на матч по водному полу? Было бы весело. У нас ведь лучшие игроки по водному поло, да?
Казалось, Картер был всюду, и я не могла спастись.
– Идем, – сказала я Джонсу, и мы пошли оттуда. Он проводил меня в общежитие, по пути мы боролись с холодом января, натягивая шапки ниже и поднимая воротники. Когда я добралась до своей комнаты, я включила обогреватель и стала оттаивать. Я устроилась за столом, доделала домашку по мировой истории, а потом написала еще сцену «Бури».
Майя ушла на турнир по дебатам (она уже выступила в клубе), а Т.С. была на тренировке по футболу – в зале, потому что снаружи было слишком холодно для футбольных деток. Ее слова, не мои. Я дописывала диалог Миранды и поняла, как проголодалась. С голосования прошла неделя, мы должны были в любой момент узнать результат. А к Пересмешникам я приходила две недели назад. Две недели питания объедками в своей комнате. Может, стоило согласиться на горячий шоколад и взять с собой немного печенья. Я включила на ноутбуке серию «Закона и порядка», чтобы отвлечься.
Мой желудок заурчал в конце серии, и Т.С. ворвалась в комнату.
– Ужин, – заявила она и вручила мне бутерброд с индейкой на ржаном хлебе с сыром. – Особое блюдо от шеф–повара.
– Слава Богу. А то я уже проголодалась.
Она сняла футбольную форму, схватила полотенце и принадлежности для душа и открыла дверь. Я откусила большой кусок бутерброда, а она заглянула в комнату.
– О, чуть не забыла. Я столкнула с Эми, и она сказала, что голосование прошло. Они могут выслушать твое дело, если хочешь, – она придерживала дверь свободной рукой, в другой держала корзинку для душа. – Ты хочешь?
Я подумала о Картере в библиотеке, в кафетерии, на физике, а еще – хоть мы и старались – в клубе факультатива. Но я молчала.
– У тебя хоть есть выбор, – добавила Т.С. – Нужно сказать Эми на выходных.
– Хорошо.
– Может, встретимся с Кейси в субботу, а потом решим? У нас есть много очков, можно сходить пообедать не тут.
– У вас есть план, как заставить меня сказать да?
Т.С. закатила глаза, словно идея была безумной.
– Я знаю, что ты хочешь, чтобы я это сделала, Т.С., – сказала я. – Потому на связалась с Эми и отвела меня на встречу.
– Я привела тебя туда, чтобы ты знала, что у тебя есть выбор. Я взяла тебя туда, потому что ты попросила.
– Потому что ты ощущала вину, – сказала я. – А не должна была.
– Я делаю это не из вины.
– Ты уже не ощущаешь себя виноватой? Я не хочу этого.
– Ты сказала мне не думать так в комнате Сандипа. Я делаю это не из вины. Я делаю так, потому что это правильно.
– Знаю.
– Как я и говорила, тебе выбирать.
Снова это слово. Выбирать. У меня был выбор, так что мне делать: тихо скрыться в ночи или устроить сцену?
– Я пойду, если мы сможем пойти в «Карри у Гарри», – сказала я. – Ты знаешь, как я люблю цыплят тандури.
– Раз ты этого хочешь, туда и пойдем, – сказала Т.С.
* * *
«Карри у Гарри» был любимым рестораном Кейси на улице Кентфилд. Это была индийская закусочная на краю территории Уильямсона. Мне всегда нравилось сюда приходить, ведь место было в стороне от Фемиды. Это был другой мир со студентами колледжа и тревогами колледжа. Мне нравилось сбежать туда, особенно сегодня.
Мы сели с едой, девушка прошла мимо в синем плаще, хлопающем у ее бедер.
– Отличный плащ, – сказала нам Кейси. Она повернулась к девушке, отклонилась и крикнула. – Мне нравится твой плащ, – Кейси не упускала шанса быть модной. Даже сегодня, посреди зимы, она была в лиловых сапогах с каблуками в три дюйма.
Девушка поблагодарила, и Кейси взялась за жареный сыр со шпинатом. Прожевав кусочек, она спросила у меня:
– Они делают это с гонцами?
– Что? – спросила я.
– Пересмешники, – сказала она, словно это было очевидно.
– Это я поняла. Что они делают?
Кейси пожала плечами.
– Забыла, ты же не знаешь, как работают Пересмешники, – сказала она.
– Да, потому что ты не хотела делиться деталями. Помнишь?
Я пронзила ее взглядом и замолчала. Кейси не повелась, подцепила вилкой еще кубик сыра. Мы молчали минуту, но Т.С. не интересовал наш разговор, она приступила к делу:
– Почти все гонцы школы – часть Пересмешников, – объяснила Т.С., убирая светлые волосы за уши.
– Ты добавила в группу гонцов? – я вскинула бровь. Кейси кивнула как гордый родитель. – Как это работает? Как администрация не знает?