Пересмешники (СИ)

– И у меня. Понимаю этот ужас.
Мартин изобразил учителя и его гулкий баритон:
– Кто из вас, – начал он и сделал тяжелую паузу, – может написать сочинение на сто семьдесят пять слов о том, куда направляется мировая экономика следующие сто лет?
Я рассмеялась.
Мартин продолжил своим голосом:
– Я не могу понять, он ленивый или гений. Он понял, что писать короткие сочинения просто, или в этом есть скрытый смысл – научить выражать мысли кратко и емко.
– Папа всегда отмечает, что нужно говорить интересно и четко, – сказала я. – Он говорит кратко. Он говорит мало, но все по делу. Он возглавляет сбор средств в Йэле, так что умеет заинтересовать людей. Он так говорил.
– Так ты считаешь мистера Кристи гением, – Мартин направил на меня палец, словно поймал меня на преступлении.
– Ты это начал! Ты сказал, что он может быть гением, – парировала я.
– И ты согласилась! Мы квиты.
– Квиты, – сказала я и доела бутерброд. – Спасибо за ужин.
– Это не макароны с сыром от Эми, но лучшее, что я мог, – сказал он, вытаскивая учебники по биологии из сумки.
– Так ты был назначен сюда на вечер? – спросила я, ведь Пересмешники явно разделяли обязанности. Мартин знал о визите Эми.
– Назначен?
– Пересмешниками. Эми сказала побыть со мной из–за завтра?
– Нервничаешь из–за завтра? – спросил он, не ответив мне.
– А должна? – я не ответила ему. – Что это будет?
– Я провожу тебя на все уроки, – сказал он.
– Ты не обязан.
– Я хочу.
– Так тебя назначили? – спросила я. Мне хотелось получить ответы, то, что мне не рассказывала Эми, что не описывала Кейси. Я не хотела быть просто под их крылом. Я могла говорить, как собиралась сделать завтра. – Я хочу знать, – сказала я.
– Нет, – сказал он, качая головой. – И я не должен был приходить к тебе сегодня. Т.С. собиралась принести бутерброд, она даже его завернула, и я вызвался. Эми не говорила мне. И все не так.
– А как?
Он тихо рассмеялся.
– Ты считаешь нас тайным обществом. Это не так. Ты сама все видела. И я провожу тебя на уроки.
Я продолжила расспросы:
– Вы отправляете ребят на все дела, над которыми работаете?
– Как телохранителей? – спросил он.
– Отчасти.
– У меня есть свои причины, – он открыл книгу и добавил. – Я могу хоть это сделать.
Я с вопросом посмотрела на него.
– Ты о чем?
Он сглотнул, посмотрел на меня, как делал порой на физике, как делал, когда хотел что–то сказать, но останавливал себя.
– Мне кажется, что это моя вина, – выпалил он.
– О чем ты?
– В том, что случилось с Картером.
Я посмотрела на него, как на безумного.
– О чем ты? С чего ты взял?
Мартин провел пальцами по волосам. Мягким, как я помнила с той ночи.
– Потому что я говорил с тобой на концерте, и, когда ты вернулась из туалета, ты говорила с ним.
– Ох.
– Мне очень жаль, Алекс.
– Это не твоя вина, не сходи с ума.
– Я ужасно себя чувствую. Я должен был удержать тебя от него. Что–нибудь сделать.
– Как ты мог знать, Мартин? – тихо сказала я. – Никто не мог знать, что будет. Он казался обычным парнем на концерте.
– Я не должен был говорить с Клио. Я не знал, что разговор с ней обернется этим.
– Мартин, серьезно, это не проблема.
Его глаза расширились от потрясения.
– Не проблема? Он напал на тебя.
– Я не об этом. Не проблема в том, что ты говорил с Клио.
– Я даже не хотел с ней говорить. Я говорил, потому что ты ушла.
– Мне нужно было в туалет, – сказала я.
– Казалось, ты искала повода отойти.
– Мне нужно было пописать! Я сказала же. И когда я вернулась, ты говорил с Клио. И я решила, что ты… – я утихла.
– Что решила? – тихо спросил он. – Что она мне нравится?
– Ну, да.
Он покачал головой.
– Она крутая, но я просто… – он не закончил мысль.
– Потому ты помогаешь мне? Потому что считаешь, что это твоя вина? Это глупо.
– Я помогаю не поэтому.
– Давно ты с Пересмешниками? – спросила я.
– С начала второго курса.
– Полтора года.
Он кивнул.
– Ты был гонцом на втором курсе, – сказала я.
– Да.
– И гонцы становятся Пересмешниками, да?
Он кивнул.
– И ты сразу из гонца стал управляющим?
– Не совсем.
– Есть промежуточный шаг?
– Да.
– И? Что за шаг?
Он склонился ко мне, словно хотел поведать тайну.
– Гонцы – это первый уровень, почти как…
– Клятва! – я начала понимать, как они работали. Он не успел ответить, я продолжила. – И из гонца становятся советом, а потом управляющим.
Мартин постучал указательным пальцем по носу и указал на меня.
– Ты гениальна, Алекс.
Я вскочила со стула, головоломка стала целой.
– Видимо, все так происходит. Нужно проявить себя как гонец. Может, некоторые теряют интерес и уходят. Те, кто остаются, пытаются попасть в Новую Девятку – совет учеников. И вы ищете новых членов совета каждый семестр, чтобы они оставались неподкупными?
– Верно.
– И кто решает, какие члены совета становятся управляющими?
– Управляющие и лидер.
Я кивнула пару раз, ощущая себя так, словно разгадала шифр. Я сегодня была в ударе. Я писала отличный весенний проект, разбиралась с придурком, напавшим на меня, и изучала работу тайных судей и полиции школы.
– Но если ты был гонцом в прошлом году, когда ты был в совете?
– Осенью, в прошлом семестре.
– Всего полгода? Ты так хорош, что они сказали: «Ого, нам срочно нужен Мартин среди управляющих»? – пошутила я.
Он рассмеялся и покачал головой.
– Не совсем. Один из старшекурсников среди управляющих после половины года решил вернуться к основам.
– О чем ты? – уточнила я.
– Он прошел систему – гонец, совет и управляющий – и сказал, что заскучал по приземленному ощущению работы гонца. И он снова гонец.
– Это даже забавно.
– Да, он собирается быть организатором. И быть ближе к народу.
– Значит, он ушел, – сказала я, продолжая догадки, – и ты занял его место. Все просто?
– Было собеседование, проверка и все такое.
– И что они спрашивали?
– Я не могу рассказать все, Алекс, – игриво сказал он. – Но я служил в совете, и Эми решила, что я готов быть выше, стать управляющим.
– И когда ты сказал, что слышал о деле ребят из театрального кружка, ты был тогда в совете?
– В совете девять членов каждый семестр, на суде их только три, так что шанс моего присутствия на их слушании – 33,33 процента.
Я закатила глаза.
– Ладно, математик, ты был в этих 33,33 процентах совета и услышал об этом?
– Вспомни, слушания не было.
– Тогда откуда ты узнал об этом?
– Все обсуждается.
Как визит с макаронами и сыром.
– Почему ты хотел стать Пересмешником? – спросила я.
– Мой папа судья, а мама – прокурор. Так что справедливость у меня в крови. Я еще и идеалист, как они. И я верю, что мы можем творить добро. Может, мы можем добавить добра этой школе.
– Ты в это веришь?
Он пылко закивал.
– Это не идеально. Ничто не идеально. Но нам нужно существовать, да? Посмотри на учителей. Они не запирают кабинеты, актовый зал всегда открыт. Они живут в ла–ла–лэнде, как в выступлении с Гершвином, что будет на следующем их собрании, – он презрительно фыркнул. – А потом они попросят меня расчленить сипуху на собрании клуба факультатива, и все будут стоять рядом и охать.
– Да, это глупо, – сказала я. – А ты будешь лидером, как Эми?
Он покачал головой.
– Не могу.
– Не можешь? Почему?
Он не ответил.
– Лидер – всегда девушка? – не унималась я.
– Нет, это не так.
– Тогда как?
– Мы можем поговорить о другом? – спросил он.
– О твоих причинах? – я вернула разговор к началу.
Он улыбнулся.
– Причины…
– Ты ощущал вину. Потому ты тут.
– Не поэтому.
– Тогда почему?
– Потому что… – начал он и замолчал. Мы молчали. Ничего не говорили. Наша тишина наполняла комнату, как воздух заполнял шар.