Пересмешники (СИ)

– О чем была сцена?
– О насилии, – холодно сказала я. Когда я увидела, как побелела мисс Вартан, словно в ее лицо вкололи белую краску, я продолжила. Мистер Кристи снял очки и прижал пальцы к переносице. – Мисс Пек выбрала сцены, которые хотела увидеть в нашем исполнении. Она читала ранние наброски. Она знала, что первая сцена у меня о насилии. И она заставила меня играть ее. И она знала, что произойдет в сценарии. Генри схватил меня за волосы, дернул, ударил кулаком меня по животу. Так было в сценарии. Я это написала. Сцену попытки изнасилования. Калибан пытается изнасиловать Миранду, но она ударяет его. С силой и дважды. И я промазала. Ударила его по яйцам, хотя должна была попасть по коленям. Я хотела придерживаться сценария, но поскользнулась. Но она останавливает его. Понимаете? Она. Останавливает. Его.
Мисс Вартан все еще была бледной, она открыла рот, но тут вошел Генри. Он не выглядел как большой блондин Генри. Казалось, его лишили остроты, словно его отмыли. Мисс Пек прошла следом, и я поняла, что она была его наставницей. Он низко опустил голову, как собака, которую поймали за жеванием тапочек хозяина.
– Здравствуй, Генри, – тепло сказала мисс Вартан. – У вас двоих был интересный урок английского, да?
Эвфемизм.
Генри кивнул.
– И вы с Алекс играете лучше, чем мы думали, – она звучала слишком радостно, как по мне.
Он снова кивнул.
– Вы серьезно восприняли указания в сценарии, – отметила она.
Он кивнул еще раз.
– Но нам нужно наказать вас. Потому что против норм поведения бить другого ученика по… – она умолкла.
– Гениталиям, – подсказал мистер Кристи.
– Да. Туда.
– Эм, да, но Алекс не виновата, – сказал Генри. – Мы пытались сыграть как можно лучше. Мы договорились заранее, что нужно выложиться на полную. Это в стиле Фемиды.
Я не смела смотреть на него. Не осмелилась, ведь не могла поверить, что он врал, прикрывая меня.
Мисс Вартан обрадовалась.
– Да, это в стиле школы. Отличники, даже когда задание их запутало, – сказала она и хмуро посмотрела на мисс Пек. – Мы не должны просить учеников играть сцены насилия, мисс Пек, – твердо сказала мисс Вартан. – Мы не хотим создать климат, в котором мы навязываем насилие.
Но вы так и делали. Я хотела кричать на них. Вы создали это, создали это место, эту окружающую среду.
Мисс Вартан повернулся ко мне и Генри.
– Надеюсь, вы можете простить нас за то, что поставили вас в такое положение.
Мы напали друг на друга не из–за желания сыграть отлично, а из ненависти друг к другу. И они просили их простить. Это была Сумеречная зона, Плезантвилль, перевернутый мир.
– Эм, все хорошо, – сказала я.
– Да, хорошо, – повторил Генри.
И нас отпустили.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Мятежник
– Спасибо, что спасла меня сегодня, – сказала я Эми за обедом.
Она с вопросом посмотрела на меня.
– Я про урок английского, – сказала я.
– О чем ты? – спросила Эми.
Я объяснила, что произошло, и как Генри сменил пластинку.
– Полагаю, вы с ним поговорили.
Эми покачала головой.
– Я не знала, что такое произошло, – сказала она.
– Тогда почему Генри сказал, что все было хорошо? – спросила я.
Я получила ответ после обеда, когда Джонс догнал меня во дворе.
– Я же говорил, что буду помогать, – сказал Джонс.
– Ты о чем?
– Генри – дебил.
– Да, но о чем ты?
– Он же отступил?
Я застыла и коснулась его руки.
– Что ты сделал, Джонс? – спросила я, сердце полетело к земле, а потом отскочило и взмыло, как на американских горках. Если Джонс нарушил нормы – наши нормы поведения – то я не хотела думать о том, как он разозлит Пересмешников. – Ты ударил его? – прохрипела я.
Он рассмеялся.
– Нет, это примитивно, и я мог повредить руки. И я куда изобретательнее.
– Что ты сделал?
– Когда они увели тебя из класса, я подошел к нему и сказал, что поведаю всех школе, что он приходил ко мне прошлой ночью в общей комнате и приставал, а я отбился.
– Он так сделал? – я была потрясена.
Джонс покачал головой.
– Нет, но я легко могу пустить слух, если это тебе поможет.
– Но это могло плохо кончиться, Джонс. Он мог пустить слухи о тебе.
– Мне плевать. Мне нравятся девушки, и никакие слухи это не изменят. И я не хотел, чтобы с тобой произошло что–то еще плохое.
Я не знала, что еще сказать, так что просто сказала:
– Спасибо Джон.
– Никому не говори.
* * *
Тем же днем Т.С. ворвалась в нашу комнату после тренировки, потная и грязная от игры под дождем. Ее волосы были спутаны, на ногах была грязь.
– Ты не поверишь, что произошло с мисс Пек после сегодня! Она на испытательном сроке на месяц!
Она танцевала по комнате, взмахивала кулаками, пока кружилась. Танец был одновременно шаманским и хип–хопом. Я вскочила из–за стола, где делала домашку.
– Отойди оттуда! Ты серьезно?
– Серьезнее некуда. Такой серьезной я еще не была, – Т.С. ударила по воздуху кулаком. – Ис–пы–та–тель–ный срок! – пропела она, растягивая гласные. – Еще лучше. Ей запретили смотреть «Виндзорских насмешниц». Это ее наказание! Представляешь? Она раздавлена.
Я рассмеялась.
Т.С. закивала, схватила меня за локоть, и мы уже танцевали вместе.
– Разве не круто, что наказывают учителей и дисциплиной, и глупостями?
– Испытательный срок и лишение возможности увидеть глупую пьесу.
– Да. А она очень хотела ее увидеть. В том и дело. Она так сильно хотела увидеть ту репродукцию, потому что она, – Т.С. сделала паузу и нарисовала пальцами кавычки, – эксперт по Шекспиру. Мисс Вартан отругала ее. Сказала: «Как вам не стыдно, мисс Пек!», только назвала не мисс Пек, а Сьюзен. Так и сказала: «Как тебе не стыдно, Сьюзен!». Это ранит еще сильнее, ведь они любят правильное обращение. Но сказать взрослому «как тебе не стыдно»? Учителю? Красота! Она спросила, чем та думала, заставив учеников играть сцену насилия, еще и жестокую, и как это скажется на нас и нашем взгляде на мир.
– Но это ведь откуда–то взялось.
Т.С. перестала смеяться.
– Все же это неправильно. Учитель не должен заставлять делать такое. У тебя было право защититься. Ты сказала, что не потерпишь и – бам! По больному месту.
– Жаль, я не сделала так с Картером, – мрачно сказала я.
– Алекс, ты не могла. Ты помнишь произошедшее.
– Т.С., – прошептала я. – Я теперь помню больше.
Она уставилась на меня.
– Да?
Я кивнула и опустилась на кровать.
– Да, порой, когда я играю на пианино или вижу тех, кто был на концерте, или что–то слышу, воспоминания возвращаются. Я помню обрывки.
– Например?
– Просто мелочи тут и там.
– Например?
– Как я не хотела идти в его комнату. Как на пути в его комнату я сказала, что хочу вернуться. Как там я едва могла стоять, не ощущала тело. Я просто рухнула на пол. Как, когда он начал… – я сделала пауку, закрыла глаза и продолжила, – когда он начал со мной, я пыталась оттолкнуть его. Я толкала руками его грудь, качала головой, говорила «нет».
– Мне так жаль, Алекс. Мне так жаль, что это произошло, – Т.С. подошла ко мне и обвила меня рукой. – Но я рада, что ты вспомнила больше. Это поможет твоему делу. Это поможет на суде. И я знаю, что ты победишь.
Победа – странное слово. Что я выиграю? Я даже думать об этом не могла, так что поменяла тему.
– Кстати, откуда ты узнала, что мисс Вартан сказала мисс Пек?
Она понизила голос до заговорщического шепота:
– Секретарь мисс Вартан без ума от меня. Я принесла ей трюфели, и она все мне рассказала.
– Ты ее подкупила.
– Зато не зря, – Т.С. вскочила на ноги. – Думаю, на меня влияют Пересмешники, да? – она порылась в шкафу, нашла полотенце и сумочку с принадлежностями для душа, сняла кроссовки и пошла к двери. Возле двери она обернулась. – О, я чуть не забыла. Эми звонила до этого. Сказала, они выбрали дату. День твоего концерта. Суббота твоего Листа, изменившего Бетховена, через две недели. Странно, да?