Собрание сочинений (Том 4)

М е р к у л о в. Прощай, брат. Вспоминай. 
Ш а р а ф у т д и н о в. Буду вспоминать всегда, каждый день... Никогда не забуду никого! 
Д а х н о. Иди уж... 
Шарафутдинов, простясь, уходит с Лутсом. 
Вот скажи ты - за что самым последним дурням наибольше счастья? 
Г р е ч к а. Не все ж тебе, умному, в рот - нехай другой раз и нам, дурням. 
Д а х н о. Изменила судьба... Я всегда был, конечно, способный. 
Г р е ч к а. Видать. 
Д а х н о. И удача мне валила, понимаешь, как козырная масть! Обрати внимание: ты замечал, чтоб мне когда-нибудь было хуже всех? 
Г р е ч к а. Никогда такого не замечал. 
Д а х н о (жует хлеб). Ни у кого нема даже на закрутку, а у меня полные карманы курева, х-ха? 
Г р е ч к а. А как же! 
Д а х н о. А в колхозе я был кладовщик, ясно тебе? 
Г р е ч к а. А как же не ясно! 
Д а х н о. Эх, была жизнь! Веришь, прихожу и беру чего сколько хочу муки пшеничной, яблок, меду... пряжи... Сколько чего хочу! Ты можешь этому поверить? 
Г р е ч к а. Чего ж? Могу. 
Д а х н о. Так счастье валило - ты послушай! Как раз в июне месяце, после ревизии, подпал я под статью. Составили акт, я к юристу, юрист говорит - придется отсидеть; адвокаты, говорит, выручить не могут. И аккурат двадцать второго числа началась война, и я от следствия ушел - по мобилизации. 
Г р е ч к а. Угу. Гитлер тебя выручил, так сказать. 
Д а х н о. А вот сейчас, замечаю, стала фортуна рожу от меня воротить. Ну, не обидно? Какой-то сопляк пошел в приймы - масло жрать, а я, такой человек складный, корми вошу. 
Г р е ч к а. А ты, вот именно, корми вошу. 
К о е л и (спокойно). Удивительно вы противный человек, Дахно. (Задумчиво.) Такой отвратительный гад... 
Д а х н о (вскочив). Как?.. Ага?.. (Захлебнулся.) Я знаю... Я знаю вы б меня раздавили... А через что? Сказать, через что? 
Г р е ч к а. Сядь и заткнись. 
Д а х н о. Через то, что я на одну тут личность плевать хотел. Вы эту личность слушаете, и лечите, и ховаете, а я ее ненавижу и слушать не желаю, ни одного слова от нее больше не желаю слушать! 
М е р к у л о в. Личность, на которую вы плевать хотели, тут ни при чем. Вас не любят за то, что вы спекулируете на несчастье ваших товарищей. 
Д а х н о. Забалалайкала балалайка... Какое мое дело до ихнего несчастья - я сам несчастный!.. "Спекулируете"! Щепотку махры когда... 
Е р е м е е в. Триста рублей за щепотку махры. 
М е р к у л о в. Вас не любят за то, что вы не советский человек, Дахно. 
Д а х н о. Ишь куда - у-у-у... Думаешь, тут тебе большевицкий строй... когда ты балалайкал надо мной разными словами день и ночь... 
К о е л и. Александр Данилович, не отвечайте ему. Александр Данилович, не отвечайте, ну его к черту! 
Д а х н о. Это я там был обязан вас слушать и с вами цацкаться. А тут я с вами не обязан цацкаться, чтоб вы знали! Вы на меня смотрите как на дерьмо... 
Н о в и к о в. А ты дерьмо и есть. 
Я р о ш. Ну, кончили! 
Входит Л у т с. 
Л у т с. Не надо кричать. Прибери немножко: идут... (Вале.) Уходи, чтоб не было тебя! (Затопав ногами.) Я из-за тебя под арест пойду!.. 
Валя убегает. Входят Т е е с а л у, В е г е р и С е п р е. 
С е п р е. Ауфштеен! Встать! 
В е г е р (он величественно холоден). Вифиль?.. 
Т е е с а л у. Драйсих. (Лутсу.) Больных нет? 
Л у т с. Есть больные. 
Т е е с а л у. Чем? 
Л у т с. Живот... 
Т е е с а л у. Сколько? 
Л у т с. Семь человек. 
Т е е с а л у. Медикаменты есть? 
Л у т с. Купил желудочные капли. Больше в аптеке ничего нет. 
Т е е с а л у. В случае подозрения на тиф дайте знать. (Смотрит в записную книжку.) Николай Коели. 
К о е л и. Я - Николай Коели. 
Т е е с а л у. Сколько вам лет? 
К о е л и. Семнадцать. 
Т е е с а л у. Городскому управлению стало известно, что вы происходите из семьи одного из высших духовных сановников России. 
К о е л и. Да? 
Т е е с а л у. Если бы городское управление было поставлено об этом в известность раньше, оно не допустило бы вашего пребывания в бараке для рядовых военнопленных. 
К о е л и. Я - рядовой военнопленный. 
Т е е с а л у. Ваш дед был (смотрит в книжку) католикосом всех армян... Принимая во внимание вашу крайнюю молодость, я мог бы обеспечить вам более сносное существование. Что вы скажете, например, если вас поместят в какую-либо почтенную и просвещенную эстонскую семью в качестве, допустим, секретаря? Вы владеете стенографией? 
К о е л и. Нет, не владею. 
Т е е с а л у. Ну, это не так важно. Через несколько дней мы это устроим; вы можете надеяться. Пока я распоряжусь, чтобы вас не посылали на работу. 
К о е л и. Вас неправильно информировали. Мой дед не был католикосом. Он был сапожник, или чистильщик сапог, или то и другое вместе - что-то, в общем, в этом роде... 
Т е е с а л у (неприятно удивлен). Вы неоднократно говорили публично... 
К о е л и. Это была шутка; я ее повторял, чтобы позабавить товарищей. Но я не хочу обманывать такое почтенное учреждение, как бургомистрат. 
Т е е с а л у. Вы пошли в армию добровольно? 
К о е л и. Мой год не подлежал отправке на фронт. 
Т е е с а л у (помолчав). Как бы ни были вы молоды, за вами приходится признать право распоряжаться своей судьбой. Но позвольте вам все-таки сказать, что в вашем положении вы поступаете опрометчиво, отвергая предложенную вам помощь. ("Может быть гораздо хуже!" - хочется ему сказать. "Глупый мальчик, пропадешь ведь!" - хочется ему сказать. Но ни воспитание, ни положение не позволяют ему быть откровенным.) 
К о е л и. Я не могу принять помощь, предложенную внуку католикоса. Я - внук чистильщика сапог. 
Вегер, скучая, поворачивается к двери, чтобы уйти. Направляется за ним и Теесалу. 
Д а х н о (вдруг выступает вперед). Гер офицер! 
В е г е р (к Теесалу). Вас? 
Д а х н о. Гер офицер, слушайте, что я скажу... 
В е г е р. Айне кляге? 
Т е е с а л у. Претензия? Жалоба? 
Д а х н о (кричит Вегеру как глухому). Гер офицер, тут комиссар! Комиссар! 
В е г е р (приподняв брови). Вер ист комиссар? 
Д а х н о (кричит, указывая пальцем на Меркулова). Вон он! Он! Комиссар! 
В е г е р. Комиссар? 
Д а х н о. Комиссар батальона! 
В е г е р. Батальон? (Подходит к Меркулову, смотрит.) 
Я р о ш. Брехня! Брешет, гнида! 
Движение и гул. 
Н о в и к о в. Брешет, сволочь! 
Д а х н о. Кто брешет? Кто брешет? Обратно Дахно - брехливая собака? Х-ха! Нет, Дахно правду говорит! Дахно вас выведет, балалаечников, на чистую воду! 
Г р е ч к а (Вегеру). Не слушайте! Никакой не комиссар, никс комиссар, ферштеен? Обыкновенный рядовой, мы с ним с самого начала войны... 
Я р о ш (к Теесалу). Господин товарищ городской голова! Не допустите такое дело над человеком... 
Т е е с а л у (в смятении). Это ужасно... (К Дахно.) Зачем вы говорите такие вещи, это ужасно... 
Д а х н о (опьянен местью). Говорю, что знаю... Он - комиссар! 
В е г е р (ровно). Гут. 
Уходит, Теесалу и Сепре - следом. 
Д а х н о (рванулся за ними). Гер офицер!.. 
С е п р е. Куда ты, куда? Нельзя... 
Д а х н о. Что ж они... ушли. Он не понял, что ли? 
С е п р е. Ты молодец, молодец, русский! Герр офицер все понял - ты молодец! 
Уходит. Тяжкая тишина. 
М е р к у л о в. Коели. У вас есть, чем записать адрес? Нате... (Достает карандаш.) Бумаги нет... ну, хоть на нарах пока, - запишите: Иваново, Советская, 20, Валентина Владимировна Меркулова. И я вас попрошу... вот эта фотография и мундштук... если будет возможность, конечно... перешлите. 
Входят Х е м п е л ь, С е п р е и несколько н е м е ц к и х с о л д а т с автоматами. 
Х е м п е л ь. Во ист эр? 
С е п р е. Ферлецте копф. Небен оффен. 
Х е м п е л ь (срывает с Меркулова повязку и бросает на пол). Комиссар?