Мечта поэта (СИ)

Узнаю о них после того, как меня под белы рученьки провожают в какое-то служебное помещение и даже пытаются обыскать, несмотря на мое возмущение. Из их слов наконец-то понимаю, что, глядя на изображение, которое им исправно транслируют установленные в торговом зале видеокамеры, они решили, что я… вор! А с какой иной целью я битых полчаса стоял перед тем стеллажом с «гондонами»?!
— Я просто задумался. Ну вы что!
— Ага! Задумался! Много вас тут таких ходит — задумчивых, а потом магазину убытки на многие тыщи. Давай, давай, снимай куртец. Показывай, куда ты их натырил. Вернешь все без скандала — просто вышвырнем отсюдова и все. Будешь дальше залупаться — полицию вызовем. Они с тобой миндальничать не станут.
Начинаю злиться.
— Да и вы не миндальничаете, а откровенно хамите.
— Поговори еще! Давай сюда рюкзак и сымай куртку. Приличный, вроде, а туда же — гондоны воровать!
Внезапно принимаюсь хохотать, представив себе статейки в желтой прессе: «Писатель Ориген де Сант ворует презервативы!» Но им не до смеха. Какие-то эти альфы магазинные серьезные и злые очень. На мою просьбу пригласить кого-нибудь из администрации не реагируют, зато раз за разом с наслаждением называют меня вором и сексуально озабоченным дураком.
Я совершенно не понимаю, как мне на это все реагировать. Уже очень много лет я не сталкивался со столь откровенным грубым хамством. Люди, с которыми я общаюсь, как правило, хорошо образованы, воспитаны и принадлежат к совсем иному социальному слою. В тех магазинах, где я обычно бываю, продавцы не хамят. В платной поликлинике, где я лечусь, когда возникает такая нужда, врачи и медбратья предельно вежливы. Обслуживающий персонал в гостиницах, куда меня селят во время «гастролей», предупредителен. Я забыл, когда в последний раз ездил общественным транспортом, где прививку людского хамства можно получить практически всегда! Как же, оказывается, хорошая, комфортная жизнь расслабляет! Отвык… Оказался не готов… Скверно…
Так как же быть? Ясно, что убедить их в своей невиновности не удастся. Позволить себя обыскать? Слишком унизительно. Дожидаться полиции? Потеряю в разборках полдня, да и как-то совершенно не хочется выносить сор из избы. В полиции точно выяснится, кто я такой. А потом кто-нибудь на самом деле сольет «инфу» в какой-нибудь скандальный таблоид. А там уж — то ли он украл, то ли у него, а «запашок»-то и клеймо «вора» останется…
Риск есть. Но все же я слишком зол, чтобы уступить без боя этим обнаглевшим альфам из охраны. Откидываюсь на спинку стула и, скрестив руки на груди, принимаюсь ждать вызванную ими полицию. Когда все станет ясно с моим «воровством», хоть отыграюсь на этих уродах — напишу в свою очередь заявление на них. Превышение должностных обязанностей и оскорбление. Вот так!
Полиция прибывает весьма оперативно. Выслушивает моих оппонентов, с которыми дружески здоровается за руку. Выслушивает меня, обдав при этом презрением. А после я оказываюсь в полицейской машине на пути в участок. К счастью, паспорт у меня с собой. Обычно не ношу его, а тут ведь только с самолета — в него без паспорта не пускают, вот и оказался он у меня в рюкзаке.
Переписывают данные, куда-то звонят, что-то уточняют. Еще раз допрашивают. Требую, чтобы они еще раз внимательно просмотрели записи с видеокамер в супермаркете — на них же видно, что я просто стоял у витрины, но ничего не брал. Оказывается, что камеры кто-то мудрый и профессиональный расположил так, что на них как раз-таки ничего толком и не видно. В итоге меня все-таки отправляют в соседнюю комнату для обыска. Здесь уже поджидает какой-то хмурый омега в форме. Все как положено — омег имеют право обыскивать только омеги. Претензий с моей стороны не должно быть никаких, блин! Чувство беспомощности, бешенство, отчаяние… А толку?..
Обыскивает он меня с такой тщательностью, что я начинаю всерьез задумываться о его сексуальной ориентации. Но, естественно, ничего не находит. Ни в рюкзаке, ни в куртке, ни под ней, непосредственно на мне. Уверен, что после этого унижения все наконец-то разрешится, но не тут-то было!
— Говори, где выкинул то, что спер, ворюга!
Господин полицейский орет так, что у меня даже уши закладывает и в голове становится как-то темно и жарко. То ли в обморок падать собрался, то ли это я от обиды и злости. Да что же это такое?! Наверно, пора кому-нибудь позвонить и попросить помощи… Но в этот момент дверь в кабинет, в котором меня тиранят, открывается, в нее заглядывает еще какой-то полицейский и недвусмысленно манит за собой того, что ведет мой допрос. Он выходит. Сижу жду его, готовлюсь к новому витку баталии, но когда дверь каземата наконец-то открывается, на пороге вместо него возникает другой, совершенно незнакомый мне представитель правоохранительных органов — немолодой и солидный. В звездочках на погонах ничего не понимаю, но когда этот альфа представляется, становится ясно, что он — птица совсем другого полета:
— Полковник Сван. Виктор Сван.
Как-то мгновенно он умудряется расположить меня к себе (работает-таки великое правило о злом и добром следователе!), просит принести нам чаю, извиняется за ретивость своих подчиненных и глупость охранников, улыбается, дружески похлопывает по плечу и так далее. Затем говорит, что бумаги все-таки надо дооформить — мне же потом будет проще судиться с охранниками в супермаркете. Я соглашаюсь. Я уже давно готов на все, лишь бы поскорее оказаться дома.
Вновь прибывший полковник допрашивает меня еще раз — куда более скрупулезно. Узнав, что я только сегодня прилетел из командировки, начинает интересоваться, где я был и что там делал. Рассказываю. Сообщает туманно:
— Проверим.
И куда-то выходит. Возвращается до крайности серьезным и тут же укоризненно обвиняет меня в том, что я рассказываю ему не все. Что в командировке у меня приключился неприятный инцидент с каким-то альфой, который похитил меня на глазах у изумленной публики прямо от магазина, где проходила презентация моей книги. Приходится рассказать и об этом. Расспрашивает очень въедливо, интересуется множеством деталей. Не очень понимаю, зачем ему это надо, а потому на всякий случай подробностями его не балую. Не хотел бы, чтобы из-за меня у Стэфена Вульфа были проблемы. И уж тем более нет желания делиться с незнакомым полицейским своими фантазиями и мечтами, которые и завели меня, в конце концов, к стойке с презервативами в супермаркете…
Впрочем, и мой несколько купированный рассказ доставляет ему массу удовольствия — то смеется, то головой качает недоверчиво.
— Что, вот так прямо целиком и полностью придумали, а оказалось, что на самом деле такой альфа существует? Ну дела!..
После того как допрос, который под конец больше всего походит на дружескую болтовню (даже предка моего — генерала Александридиса — вспомнили уважительным словом), закончен, меня наконец-то отпускают. И даже оказываются столь любезны, что отвозят — опять-таки на полицейской машине — до стоянки у злосчастного магазина, на которой меня дожидается машина. Черт знает что!..
Нужда в том, чтобы купить какой-нибудь еды домой, не отпала, но осознаю, что в этот самый магазин не пойду, наверно, больше никогда. Еду к другому. Он от моей квартиры намного дальше, и цены в нем выше, но это меня уже не смущает совершенно. Покупаю все, что нужно. Сгружаю из тележки в багажник. И как, интересно, буду перетаскивать из него в квартиру? Смотрю на часы. Может, Питер с работы уже вернулся? И правда на полицейские разборки весь день убил…
Но Питера нет. Опять-таки только голодный кот по имени Кот встречает меня на пороге, начинает мурчать и с преданностью истинного подлизы тереться о мои ноги. Пытаюсь дозвониться до своего беты в который раз за этот день, но нет. Трубку он не берет. Наверно, опять забыл телефон в машине или не слышит, как он звонит в недрах его портфеля. Вздыхаю и плетусь вниз. Придется носить по одному пакету. Пока все не перетаскаю. Гений отечественной литературы Иван Бунчич вот покупки на себе в дом наверняка не таскал! И в краже «гондонов» его, несмотря на наличие «гарема», никто никогда не обвинял…