Поющий на рассвете (СИ)

«Я никогда не вернусь, ваше величество. Моя судьба — здесь, рядом с теми, кого я полюбила всем сердцем и кому я буду счастлива подарить детей. Прощайте!»
Матери Идзуне послала куда более обстоятельное письмо и гораздо более тайного и защищенного вестника, созданного не без помощи Менедема. Императрица супругу, пышущему гневом, не сказала ничего, вестника отправила обратно с пожеланием счастья.
В храмовый комплекс, где издревле проводились все ритуалы, Император бежал аж бегом, вернее, подгонял носильщиков паланкина, чтобы бежали, грозя всеми мыслимыми карами. Доставили его туда напуганные слуги и впрямь в рекордные сроки. До самого храма, правда, пришлось ему идти ножками по пологой и очень, очень длинной лестнице, ведущей зигзагами на вершину крутого холма, поросшего густым лесом. Боги даже от своих детей требуют покорности и смирения.
Ему давно не приходилось преодолевать этот подъем, на середине него Император подумал, не отступиться ли, он все равно почти бессмертен, может быть, Богиня подарит ему все же милость и даст настоящего сына… Но оставить без наказания непокорную дочь? Нет уж. И он продолжил путь. В самом храме было все, что необходимо для подготовки к ритуалу, а с собой у него была прядка волос Идзуне. И вот вскоре запылали угли на алтаре, к своду храма поднялись тонкие сизые дымки воскуряемых благовоний.
— Проклинаю тебя, непокорная! Пусть удача отвернется от тебя навеки, а жизнь твоя истает, как этот дым благовоний.
Ниточки дыма взбаламутились, словно кто-то перемешал их в воздухе взмахом веера, соткали силуэт сидящей в позе лотоса женщины с лисьей мордой вместо лица и девятью хвостами.
— Зря, сын мой.
Император склонился в церемониальном поклоне перед богиней-матерью, приветствуя ее, как и положено вежливому сыну.
— Зря, говорю тебе, слышишь? — богиня капризно ткнула далеко не призрачной сандалией в его плечо. — Глупый мальчишка! Избалованный глупый ребенок! Хоть бы спросил сначала!
— Но почему, матушка? Она сбежала, покрыв позором всю нашу семью.
— Позор, позор… Чушь! Она нашла свое место в мире, и мне воистину жаль, что этот мир — не мой.
Император растерялся.
— Но… Кто теперь продолжит мой род?
— Сам продолжишь. Ты же с такой мыслью шел ко мне?
— Я хотел просить о милости, это правда.
— Ну так я тебе ее дарую. Однако с условием: ты зачнешь сына только тогда, когда научишься понимать, что иногда нужно не только брать, но и отдавать. Все, ступай.
Император поклонился снова и поспешил вниз, недоумевая, что имела в виду богиня. Та же уронила морду в ладони и горестно застонала:
— Чем я думала, отдавая его на воспитание людям?! Какой феерический дурак получился-то… Ладно, еще не все потеряно… Надеюсь.
Она вздохнула и растаяла, решив навестить богов в мире, где сейчас живет внучка.
Конечно, как она и думала, ускользнувшее от ее рук проклятье перехватили на самой границе сферы Жизни боги мира-Перекрестка, где располагалась академия. Сейчас оно, как дымная змея, бросалось на непроницаемые стенки своей тюрьмы в руках сияющего молодого бога, чья кожа и волосы отливали золотом, а блики на чуть заметных чешуйках давали понять, в какой аватаре он предпочитает воевать. Ну и еще о том, что сейчас Справедливость зол и определенно готов наносить свой аспект и причинять воздаяние направо и налево.
— Любезный, отдайте мне это, — она вильнула сразу всеми хвостами.
— С чего бы? — рук у бога стало на четыре больше, две натянули лук, наложив яростно горящую стрелу, еще две обзавелись копьем и мечом.
— Я его уничтожу, — пояснила она.
Справедливость смерил ее подозрительным взглядом и кивнул, но оружие не опустил, даже передав ей шар. Богиня раздавила проклятие, сдула с ладоней сверкающую пыль.
— Вы пришли сюда только для этого? — лук вместе с руками, его державшими, пропал, как и остальное оружие, но богиня не сомневалась, что этот молодой, но уже очень грозный бог и голыми руками способен стереть ее в порошок.
— Посмотреть на внучку, если честно.
— Идем, я провожу к ней, — кивнул он.
Богиня направилась следом за провожатым, не забывая рассматривать и сам мир. Перекресток был небольшим, очень зеленым, со множеством водоемов, горами, долинами, лесами и пустынями. Но одинаково уютным в любом уголке.
— С Идзуне ведь все в порядке, правда?
— Ее не дадут в обиду ее супруги.
— Это хорошо.
— Зачем вообще было пугать бедную девочку проклятьем?
— Сына воспитывали люди, что поделать.
— Это не оправдание.
Богиня фыркнула:
— Я не намерена перед тобой оправдываться.
— Ну, конечно, любимая отговорка. «Я не виновна в том, что его таким воспитали чужаки». А кто его отдал чужакам? Впрочем, казните себя сами. Вот они, — Справедливость указал вниз.
— Какие милые, — умилилась богиня, спускаясь.
Ее внучку окружали заботой и любовью, кормили с рук фруктами и сладостями, на что Идзуне только закатывала глаза и усмехалась, даже не думая протестовать. В академии начался учебный год, и это был первый выходной. Менедем уложил рогатую голову на колени супруге, отдав свою гриву в ее цепкие ласковые ручки, отдыхал. Леонт, тоже уставший за неделю, тем не менее находил силы ухаживать за обоими. Идзуне в эту неделю пережила несколько неприятных дней — Широ что-то не нравилось, и он активно об этом заявлял.
— Какая прелесть, — решила богиня, проявившись. — Девочка, вы так красиво смотритесь, такие у тебя мужья.
Мужчины тут же вскочили, настороженно замирая, готовые оградить Идзуне от незнакомки хоть своими телами.
— Благодарю, всемилостивая, — китсунэ тоже поднялась, придерживая живот.
Богиня погладила ее по животу всеми своими хвостами.
— Хороший будет мальчик. Зачатый в любви.
— Вы же не оставите его без матери? — звонко, срываясь на смешной писк, выкрикнул сирин, отгораживая жену крылом. — Эти ваши проклятья! Идзуне не заслуживает такого!
— Не оставлю, я уничтожила проклятие, — лисица-богиня фыркнула. — А ты такой храбрый.
— Я вовсе не храбрый, — стушевался юноша и покраснел.
— Больше проклятие тебе не грозит, девочка. Живи спокойно.
— Благодарю, всемилостивая, — китсунэ поклонилась, изобразив хвостами что-то, схожее с фигурой танца.
— Я буду навещать тебя.
— Конечно, ками-сама, как пожелаете.
Богиня засмеялась и улетела на легком облачке.
— Это твоя бабушка? — пробормотал Леонт.
— Ну, по крови — да, это богиня-мать Императора.
— А она милая. У тебя будут хвосты? Девять штук?
— Для этого мне придется прожить тысячу лет, — рассмеялась лиса. — По хвосту в столетие-полтора.
— Тебе двести лет?
— Двадцать один год! — оскорбленно задрала нос Идзуне.
— И у тебя уже два хвоста?
— Ну, с одним я родилась, — принялась загибать пальцы китсунэ. — Второй отрастает после магического совершеннолетия, это двадцать лет. Дальше все идет медленнее, так что третьим я обзаведусь хорошо, если лет в триста.
— Я не доживу, — огорчился Леонт.
— Вот глупостей не говори, — фыркнули одновременно минотавр и китсунэ.
— Я попрошу богиню принести персик бессмертия. На самом деле, бессмертия он не дает, но срок жизни сравнится с нашим, — пояснила Идзуне.
— Я люблю персики, — обрадовался сирин.
========== Глава седьмая ==========
Жизнь потекла своим чередом, у минотавра и сирина были не менее напряженные будни, чем всегда, а вот китсунэ первое время маялась от безделья, пока не вспомнила, что ребенку, вообще-то, полагается нашить всяческих распашонок и пеленок. Нужных навыков у нее, конечно же, не было, Идзуо воспитывали как мальчика, а мальчику не полагалось уметь держать в руках иголку с ниткой. Однако существовали бытовые чары и конструкты, облегчавшие жизнь, и их следовало найти и выучить. С этим трудностей не возникло. Дело осталось за малым: сходить на рынок «Двенадцати Порталов» и купить лучших и мягких тканей. Идзуне честно собиралась дождаться супругов, но зуд в одном месте не дал.