Голубой Лабиринт (ЛП)

— Вы говорили, что он был колючим парнем, что трудно было с ним работать. Был ли какой-либо конкретный случай, ссоры?
— Он всегда попадал в короткие размолвки.
— Что-нибудь, что действительно выделилось?
Сандовал колебался. Д'Агоста ждал.
— Была одна вещь, — наконец ответил Сандовал. — Приблизительно два месяца назад, куратор маммологии вошел с набором чрезвычайно редких, почти вымерших летучих мышей, которых он собрал в Гималаях. Марсала поместил их в подносы с жуками кожоедами. Тогда он все испортил. Он не проверял их так часто, как должен, оставив их на слишком долгое время. Это не было похоже на Марсала, но в то время, у него, казалось, было что-то на уме. Так или иначе, если Вы не вынимаете экземпляры из подносов вовремя, они могут быть разрушены. Голодные жуки жуют через хрящ, и кости разъединяются, а затем они едят сами кости. Это произошло с экземплярами летучей мыши. Ученый который принес летучих мышей — он немного сумасшедший, как многие из кураторов — сошел с ума. Сказал некоторые ужасные вещи Марсала перед целым штатом Остеологии. Марсала действительно разолился, но он ничего не мог поделать с этим, потому что он совершил ошибку.
— Как зовут этого куратора маммологии?
— Брикстон. Ричард Брикстон.
Д'Агоста записала имя:
— Вы сказали, что у Марсалы было что-то на уме. У Вас есть идея, что это было?
Сандовал немного подумал:
— Ну, в то время он начал работать с приглашенным ученым над некоторым исследованием.
— Это такая большая редкость?
— Наоборот — это очень распространено. — Сандовал указал на комнату через зал. — Это зал, где приглашенные ученые исследуют кости. Они приходят сюда все время. Мы получаем ученых со всего мира. Марсала обычно не работал с ними. На самом деле это был первый ученый, на которого он работал почти год.
— Марсала заявлял, каким исследованием он занимался?
— Нет. Но в то время, он казался довольно доволен собой.
— Вы можете вспомнить имя этого ученого?
Сандовал почесал голову:
— Я думаю, что это был Уолтон. Но, возможно, это был и Уолдрон. Они должны были регистрироваться, чтобы стать дипломированными. У Фрисби есть список.
Д'Агоста осмотрел комнату:
— Что я должен еще знать о Марсале? Что нибудь необычное, странное, из его характера?
— Нет. — Сандовал сморкнулся с могущественным гудком.
— Его тело было найдено в зале Брюхоногих Альков, это недалеко от зала Морской Флоры и Фауны. Вы можете сказать по какой причине, он был в той части Музея?
— Он никогда не ходил туда. Кости — эта лаборатория — было всем, о чем он заботился.
Д'Агоста сделал ещё одну запись.
— Будут еще какие-либо вопросы? — Спросил Сандовал.
Д'Агоста поглядел на свои часы:
— Где я могу найти Фрисби?
— Я провожу Вас туда.
Сандовал вышел из лаборатории и пошел вниз по коридору - направляясь обратно в самую гнусную часть отдела.
Глава 8
Сгорбленный доктор Финистерр Паден отступил от машины дифракции рентгена, только чтобы отрикошетить от того, что, казалось, было столбом черной ткани. Он отскочил и смерил взглядом высокого человека, одетого в черный костюм, который так или иначе появился позади него и, должно быть, толпился недалеко, когда он работал.
— Какого черта? — Неистово произнес Паден, его маленькое, полное тело, покачивалось с оскорблением. — Кто впустил Вас сюда? Это - мой офис!
Человек не реагировал, и продолжал пристально глядеть на него глазами цвета белого топаза и лицом, настолько точно смоделированным, что оно могло бы быть вырезано Микеланджело.
— Послушайте, кто Вы? — Спросил Паден, возвратив свое кураторское равновесие. — Я пытаюсь сделать работу, и у меня здесь не могут находится люди!
— Я сожалею, — сказал человек успокоительным голосом, предприняв несколько шагов назад.
— Я тоже, — сказал Паден, немного успокоившись. — Это такое введение. И где Ваш пропуск?
Человек достал из своего костюма коричневый кожаный бумажник.
— Это не пропуск!
Бумажник открылся, показывая ослепительно синий и золотой цвет.
— О, — сказал Паден, вглядываясь внимательно. — ФБР? О Боже.
— Мое имя Пендергаст, специальный агент Пендергаст. Могу ли я сесть?
Паден сглотнул:
— Полагаю, что да.
С изящным росчерком, человек припарковался на единственном стуле в офисе, конечно кроме стула Падена, который стоял за рабочим столом, и скрестил ноги, как будто готовя себя для длительного пребывания.
— Это об убийстве? — Спросил Паден затаив дыхание. — Меня даже не было в Музее, когда это произошло. Я ничего не знаю об этом, никогда не встречал жертву. Вдобавок ко всему, у меня нет интереса к "брюхоногим". За двадцать лет работы здесь, я никогда не был в том зале. Таким образом, если это…
Его голос затих, поскольку человек медленно поднял тонкую руку.
— Это не об убийстве. Разве Вы не будете садиться, доктор Паден? Это - Ваш офис, в конце концов.
Паден сел за рабочий стол, сложил свои руки, и задался вопросом, интересно, о чем он хочет узнать, почему безопасность Музея не уведомила его, и если он должен ответить на вопросы, он возможно должен вызвать адвоката. Кроме того, у него не было адвоката.
— Доктор Паден, я извиняюсь за внезапное вторжение. У меня есть небольшая проблема, я нуждаюсь в Вашей помощи — неофициально, конечно.
— Я сделаю то, что смогу.
Человек протянул закрытую руку. Как волшебник, он медленно открыл ее, чтобы показать синий камень. Паден с облегчением, что это была простая задача идентификации, взял камень и осмотрел его.
— Бирюзовый, — сказал он, переворачивая его. — Рассыпанный в беспорядке.
Он взял лупу со стола, приложил ее к глазу, и более внимательно стал изучать вещь:
— Это, как представляется, натуральный камень, не стабилизированный и, конечно, он не восстанавливался, смазанный маслом или воском. Прекрасный, образец Джеммы, необыкновенного цвета и композиции. Самый необычный, на самом деле. Я бы сказал, что он стоит достаточное количество денег, возможно, более тысячи долларов.
— Что делает его настолько ценным?
— Его цвет. Большинство бирюзовый голубой, часто с зеленоватым оттенком. Но этот камень необычно темный, темно синий, почти в ультрафиолетовом спектре. Наряду с окружающей его золотой матрицей, это очень редко.
Он убрал лупу и передал камень агенту ФБР:
— Надеюсь, что я был полезен.
— Но, я надеялся, что вы могли бы сказать мне, откуда он взялся.
Паден забрал его и исследовал в течение более длительного периода времени:
— Ну, он, конечно, не из Ирана. Я предполагаю, что он американский - с юго-запада. Поразительный темно-синий цвет с золотой матрицей паутины. Я бы сказал, он, скорее всего, происходит из Невады, из Аризоны или Колорадо.
— Доктор Паден, мне сказали, что Вы были одним из передовых экспертов в мире по бирюзовому. Я уже вижу, что меня не обманули.
Паден наклонил свою голову. Он был удивлен встретить кого-то из органов правопорядка, столь же проницательного, и столь же джентльменского, как этот товарищ.
— Но видите ли, доктор Паден, я должен знать точную шахту, из которой он прибыл.
Пока он говорил, бледный агент ФБР интенсивно смотрел на него. Паден погладил рукой по лысине:
— Ну, мистер Пендергаст, эта лошадь другого цвета.
— Как это?
— Если я не могу признать исходную шахту от начальной визуальной экспертизы — а в этом случае я не могу — тогда потребуется тестирование экземпляра. Вы видите —, и тут Паден вытянулся, когда начал говорить о своем любимом предмете, — бирюзовый, является фосфатом меди и алюминия, который формируется просачиванием воды через скалу со многими впадинами и пустыми местами, обычно вулканическими. Вода разносит растворенный сульфиды меди и фосфора, в числе прочего, которые осаждаются в пустотах как бирюзовый. Юго-Западный бирюзовый почти всегда возникает там, где медь сульфидные месторождения встречаются среди калиевого полевого шпата, имеющий порфировые интрузии. Он также может содержать лимонит, пирит и другие оксиды железа. — Он встал и быстро двигаясь на коротеньких ножках, подошел к массивному шкафу, нагнулся, и распахнула ящик. — Здесь вы увидите небольшие, но изысканные коллекции бирюзовых, все из доисторических шахт. Мы используем его, чтобы помочь археологам определить источник доисторических бирюзовых экспонатов. Посмотрите.